Поиск

Вы с юмором, Роберт — увидеть светлое пятно в «почерневшем огарке кнопки лифта» сможет только юмористически одаренный человек :0)<br/>
Продолжая разговоры о ляпах, хотелось бы обратить ваше внимание и на ваш собственный — речь всего об одной букве — возможно, это ваша опечатка, возможно нечаянная грамматическая ошибка, но, тем не менее, перефразируя известное выражение, «из песни букв не выкинешь»… Я говорю о процитированной вами фразе книги — «вместе с рассветом освЯщался горизонт» — буква «Я» выделена мной. Всего одна буква, но как она меняет сам смысл текста, придает ему мистическое, даже религиозно-языческое значение. Так и видишь выезжающего на колеснице Гелиоса, с Эос на пассажирском сидении… Ну а если серьезно, то вы правы — подобные словесные обороты не красят язык писателя…<br/>
Если позволите, еще немного о буквах и о том, какую роль они могут играть — просто вспомнилось.<br/>
Я иногда пишу стихи для разных мероприятий — Дней рождения, юбилеев, свадеб… Раньше даже писал на заказ, особенно любил Биографии в стихах и Истории Любви в стихах (на свадьбы), но дело это нестабильное, и на хлеб заработать проблематично, сейчас только для своих изредка… Ну так вот, писал я как-то поздравление на юбилей одной даме, от лица, значит, ее многочисленного семейства, и была в стихотворении такая фраза:<br/>
<br/>
Тебя мы любим очень сильно<br/>
<br/>
И все бы хорошо, но при наборе текста на компьютере не пропечаталась у меня самая первая буква — буква «Т» в слове Тебя. И, как вы можете видеть, эта ничтожная непропечатка превратила невинную нежную фразу в грубое оскорбление виновницы торжества или, если угодно, неприлично выраженное философское кредо не обремененного культурой и совестью ловеласа.<br/>
К счастью, ошибка была вовремя замечена, и к заказчику стих отправился в исправленном, достойном виде. Но в памяти у меня остался этот маленький эпизод, и с тех пор я стараюсь всегда перечитывать набранный текст…

Да, не поспоришь против того, что актеры подобраны превосходно, да и поставлен фильм литовской киностудией, а это в то время — высочайший знак качества! Музыка, песни великолепны.<br/>
Но меня фильм разочаровал, вернее, разочаровал сценарий, дающий сильный крен в сторону «аферных» приключений дружной парочки: рулетка, яйца, поселок Тру-ля-ля. Больше, чем крен — остальные, самые сильные, самые северные, золотоискательские рассказы просто проигнорированы. Где же «медвежье мясо»?.. Возможно, причина в том, что сцены в салуне было проще снимать, чем переправу через порог Белой Лошади или азартные гонки в состязаниях за участок на ручье Моно. В конце второй серии Малыш говорит: «Смок, мы же с тобой записные старатели...», но этой деятельности не было во всех трех сериях. И Джой Гастелл, хотя и хороша внешне, но не та, которую описал Лондон, и отношения её со Смоком совсем не те.<br/>
Фильм с Дином Ридом по крайней мере кончается гонкой и поцелуями Джой — самый мой любимый рассказ в этом цикле.<br/>
Вот это добавить сюда еще уместно будет: <a href="https://vk.com/wall3170399?q=%D0%9F%D1%80%D0%B8%D0%BA%D0%BB%D1%8E%D1%87%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D1%8F%20%D0%BD%D0%B0%20%D0%B4%D0%B0%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D0%BE%D0%BC%20%D0%A1%D0%B5%D0%B2%D0%B5%D1%80%D0%B5&w=wall3170399_5261" target="_blank" rel="nofollow noreferrer noopener">vk.com/wall3170399?q=%D0%9F%D1%80%D0%B8%D0%BA%D0%BB%D1%8E%D1%87%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D1%8F%20%D0%BD%D0%B0%20%D0%B4%D0%B0%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D0%BE%D0%BC%20%D0%A1%D0%B5%D0%B2%D0%B5%D1%80%D0%B5&w=wall3170399_5261</a>

СпасиБо за ваш ответ, Ирина!<br/>
Ну что ж… Наверное, действительно, категоричность была излишней… :0)<br/>
Полностью согласен с вами, что в песне очень важны слова. Музыка — это крылья, которые даются поэзии, чтобы она стала еще выше и прекрасней. В тоже время крылья эти должны лететь не сами по себе, а нести, собственно, своего обладателя, без которого все в совокупности теряет смысл. Форма не должна затмевать, а тем более, заменять содержание.<br/>
В тоже время если какое-либо художественное произведение создается по мотивам другого произведения, то не стоит ожидать от него полной кальки, точного и дотошного следования первоисточнику. Конечно, все хорошо в меру — в наше время встречаются такие «современные прочтения» классики, что хочется поскорее отмыться от такого «креатива». Однако в песне Копыловой все в этом плане вполне достойно. Упрощение сюжета видится мне для данного жанра вполне уместным. Взяты основные моменты, основная трагедия рассказа и именно на них строится и даже акцентируется песня. Если при этом несколько преломляются и «уплощаются» образы героев — это, опять же, происходит в первую очередь вследствие специфики жанра.<br/>
Относительно рифмы — да, Она у Светланы не всегда идеальна, хотя грубых и режущих слух даже непрофессионалу ошибок в рифме и ритме нет. В принципе, приведенные вами примеры являются рифмой — ведь при рифмовке нужно не обязательно нужно точное совпадение ударного звука и следующих за ним (точная рифма), достаточно их созвучия. Имеющиеся (и, в общем-то, видные, если читать тексты) шероховатости компенсируются наложением на музыку и в песне для большинства слушателей проскальзывают незамеченными. Однако за смысл, который несут песни автора-исполнителя, за то, к чему они зовут людей, какие чувства и душевные стремления в них пробуждают, такие мелочи можно легко ей простить…<br/>
Разумеется, учитывая предыдущую ошибку, не настаиваю на абсолютности своих суждений :0)

Спасибо Вам большое, дорогая Нуре! Спасибо, что послушали этот небольшой рассказ, и за Ваш, как всегда глубокий и сердечный отзыв, за это замечательное стихотворение! Мне очень близка эта тема — многое из того, что я озвучивал направлено против убийства. Рассказы Павла Сурожского («Дрохвы», «Наша охота», «Водяные курочки»), рассказы В. Солоухина, — все они об одном — о нелепости этого процесса, о том диссонансе, который происходит в душе человека в момент лишения жизни другого существа. Охота — это убийство, в подавляющем большинстве случаев — убийство ради похоти, ради самого азартного процесса преследования с целью убить. Само значение слова «охота», происшедшего от «хоть, похоть», открывает всю подлинную сущность этого действа. Как честно признаётся замечательный писатель Юрий Казаков: всё счастье охотника — в выстреле («Я лежу с ружьем в руках, слушаю песни леса, дышу его запахами. От ударов сердца руки мои дрожат и тело вздрагивает. Долго удерживаюсь, не хочу стрелять, не хочу разрушать этой празднично весенней жизни. Но все счастье охотника – в выстреле, и я стреляю»). Страшно подумать: счастье человека — в моменте разрушения чье-то жизни, этого сложнейшего и драгоценнейшего дара всем живым существам. Насколько же очерствело и извратилось сердце человеческое, чтобы извлекать радостные эмоции и получать прилив счастья от страдания и смерти другого. И сегодня это животное, а завтра мишенью будет другой человек, но «счастье» останется прежним, оно будет — «в выстреле». Лишь бы совесть при этом была опьянена и заглушена каким-нибудь лукавым оправданием, каким-нибудь хитрым термином, типа «лицензия на отстрел» или «долг перед Родиной» — и тогда можно смело предаваться этому уродливому «счастью»… И все эти президенты, удовлетворённые очередным удачным сафари, получающие глубокий экстаз от смертей «братьев своих меньших» — это страшные слепые пастыри, ведущие за собой такой же ослеплённый народ… И остаётся лишь надеяться, что весь этот морок временный, что когда-нибудь ночь пройдёт и настанет эра Света, когда люди перестанут называть чёрное белым и поймут, наконец, насколько хрупка эта прекрасная жемчужина, это бесценное сокровище — жизнь…

Какое парадоксально-испорченное существо — человек. Он, как некий двуликий Янус, умеет сочетать несочетаемое, венчать «розу белую с чёрной жабой». Как удивительно соединяется в его душе возвышенная тонкая поэзия и рептильное желание получить кайф от процесса преследования и, главное, самого момента убийства живого существа.<br/>
Д. Мамин-Сибиряк в рассказе «Мизгирь» пишет: «Прелесть осенней охоты на глухарей не в количестве убитой птицы, а в грустной поэзии умирающего леса, расцвеченного последними красками. Трудно сравнить с чем-нибудь то чувство, которое охватывает вас, когда вы бродите по лесу такой осенью. Под ногами как-то по-мертвому шуршит облетелый лист, трава тоже сухая и жесткая, как волос, а зато какими яркими цветами играют березняки и осинники, точно обрызганные золотом и кровью! Воздух напоен тем особенным горьковатым ароматом, какой дает палый лист; осенний крепкий холодок заставляет вздрагивать, дышится легко, и вы переживаете то состояние приятного опьянения, какое производит дорогое старое вино. Самая усталость не гнетет, а только сулит крепкий сон, отличный аппетит и какую-то необъяснимую полноту существования.»<br/>
<br/>
Ю.Казаков, как и Вл.Солоухин, всё-таки честнее М-Сибиряка, когда описывая тот же самый диссонанс, признаётся, что всё счастье охотника всё-таки не в любовании природой, а в кульминации, в некотором «экстазе» этого приятного процесса: «Я лежу с ружьем в руках, слушаю песни леса, дышу его запахами. От ударов сердца руки мои дрожат и тело вздрагивает. Долго удерживаюсь, не хочу стрелять, не хочу разрушать этой празднично весенней жизни. Но все счастье охотника – в выстреле, и я стреляю. Выстрел гулко разносится по лесу, перекатывается по озерам и затихает вдали…»<br/>
В этом мгновении, когда разрушается и прекращается чья-то жизнь — всё СЧАСТЬЕ охотника. Всё остальное — прелюдия, обрамление для этого пика человеческого удовольствия. Но человеческого ли? Или, право, уже что-то нечеловеческое есть в этом самом «моменте счастья»?