Произведение похоже на творчество Еремея Парнова. Если бы мне єто довелось прочитать в детстве, я бы упивалась откровениями, до чувства посвящённости ).
Написано бегло, развитие сюжета перемежается пространными єкскурсами в историю ( ли? ), и, точно написано, никто теперь не скажет что подлинно, а что нет, потому что нужен очевидец, свидетель, да ещё достаточно умный, с доступом, и чтобы ему можно было доверять.
Чтецу — спасибо, спасибо, спасибо, за всё что он для нас озвучил.
Не поспоришь- достойный список художественной литературы. Что ещё можно сказать? Ну, пожалуй только давно известный факт — чтение хороших книг ещё не делает человека человеком. К сожалению.
Сильно, познавательно. Хочется смеяться до слез и спорить до посинения.
1. Дружба, Отношение, Любовь человека с ИИ — это реально? Или для любви нужно живое сердце? (Сложно представить, но допускаю)
2. “Настоящая Любовь – Выдумка / Абстрактный конструкт?”
Автор считает, что Любовь — Фикция.
3. Может ли ИИ создавать настоящее(!) искусство? Или обязательно страдание автора, его душа? (Думаю, пока нет, но скоро — ИИ сможет)
4. В продолжение #3 — в принципе: Искусство — это Структура? Или ГОРАЗДО больше?
Что “задевает струны нашей души” — конечный текст, или переживания художника? (Думаю, что все-таки конечная структура)
Старая моя читка, лет пять ей уже, наверное.
Этот классический трагический рассказ (непонятно из-за чего регулярно оказывающийся в разделе «сказки») используется Николаем Носовым в автобиографической повести «Тайна на дне колодца», где он читает книгу у костра беспризорникам. Собственно, после ознакомления с данной повестью, я и прочел лет в восемь сам первоисточник.
«Художественная ткань рассказа — магия слов — настолько захватывала их, что мои комментарии казались лишь досадной помехой. Широко раскрыв глаза, приоткрыв рты, забыв все на свете, они жадно ловили слова писателя об огромной нечеловеческой дружбе простого, одинокого, всеми забытого старика и одинокой собаки, которую, как сказал писатель, старик любил гораздо больше, чем люди любят друг друга. И она его тоже любила. Уже я кончил рассказ, а ребята продолжали неподвижно сидеть у костра, будто окаменели. Они словно прислушивались к словам, которые уже улетели.
Куда? Кто знает.
А может, и не улетели вовсе? Может, остались в их душах.
Навсегда. На всю жизнь.
Тот, который вытащил у меня из кармана книжку, покачал головой. Сказал:
— Стариком плохо быть.
— Да, — отозвался кто-то со вздохом.
И все вдруг опустили головы, словно отдавая последний поклон старику, ушедшему из этого странного мира, в котором мы все с вами живем.
— Молодым лучше быть. Вот как мы, — сказал Кочан.
— Да! — опять отозвался кто-то, как эхо.
Все сразу приободрились и, словно освободившись от придавившей их тяжести, подняли головы.
Тонкий осторожно тронул меня за локоть.
— Ты знаешь… — просительно сказал он. — Ты еще почитай.
— Да, да! — загомонили все вокруг. — Давай еще!
Я выбрал какой-то другой рассказ и начал читать. Некоторое время все молча слушали, но Кочан вдруг сказал с возмущением:
— Ты что? Ты это что читаешь?
— Ну, рассказ, — пожал я плечами, не понимая, чего он вдруг взъерепенился.
— А про что рассказ? Это же не про старика Елеску с Музгаркой.
— Про Елеску мы прочитали уже. А это другой рассказ.
— Не-е-ет! — решительно протянул Кочан. — Ты про Елеску читай.
— Правда, читай про Елеску с собакой, — запросили все хором.
— Второй раз? — удивился я.
— Ну и что! Второй раз.
— Кто же это читает по два раза одно и то же!
— Ну ничего. Ну а ты читай! Ничего! — слышались со всех сторон уговоры.
— Ладно, — развел я руками и принялся читать рассказ, как говорится, на бис.
Ребята и на этот раз слушали с таким же жадным одушевлением. Когда чтение подходило к концу, в трепетном свете костра возникла из ночной темноты фигура беспризорника, голову которого украшала большая, не по размеру, матросская бескозырка. Горячась и волнуясь, Кочан обратился к нему:
— Слушай, Боцман, какая пилюля! Старик, понимаешь, один с собакой, а вокруг на сто верст ни души. Он людей только раз в году видел, когда обоз приходил за рыбой. Так он, понимаешь, разговаривал с собакой, вот как я с тобой.
— Шо? — удивился Боцман. — Ты со мной как с собакой?
— Да нет! Это старик с собакой, как ты со мной. И пес все понимал, вот как ты понимаешь.
— Шо? Я, как пес, понимаю? — снова удивился Боцман.
— Да нет! Ты не понимаешь! Вот пес понимал…
— Шо? — окончательно возмутился Боцман. — Я не понимаю, а пес понимал? Вот как дам тебе, так это тебе уже не пилюля будет, а микстура потекет из носа!
— Э! — досадливо махнул Кочан рукой. — Вот ты послушай! Ты почитай, — обратился он ко мне.
— Что? В третий раз читать? — удивился я.
— Ну и что! Пусть Боцман послушает.
— Ну почитай! Что тебе стоит? Пусть послушает. И мы послушаем, — взмолились все.
— Ладно, нехай читает, — милостиво разрешил Боцман, разлегшись у костра на асфальте.
Нечего делать, я принялся читать в третий раз про Елеску с его Музгаркой, но, не прочитав и двух страниц, услышал мерное похрапывание. Оглядевшись, я увидел, что все мои слушатели, и сам Боцман в том числе, спят, растянувшись в разных позах вокруг костра. Подбросив в костер оставшуюся охапку сосновых щепок, я опустил голову на еще не совсем остывший после заливки мостовой асфальт и заснул как убитый.»
«— Вы считаете, что мы не нарушим порядок? — озабоченно спросил папа Малыша. — Наши действия не посчитают неэтичными?
— Вообще-то посчитают, — ответил папа, — но, если быстро управиться, Энди о них даже не узнает».
Упущенный в обширном наследии писателя рассказ, как чутко замечено в описании, напоминает детское сочинение «Как я провёл лето».
Короткая история, которая раньше как-то ускользнула от моего внимания, очаровала, и теперь я рада этому знакомству. Гениально простой слог, полный юмора и без лишнего моралите.
Есть над чем посмеяться, чему умилиться и над чем задуматься.
Чтец хорошо передал эту атмосферу. Сидишь вот так у костра, когда взрослые ушли подальше разговаривать свои взрослые разговоры, и слушаешь истории друзей-приятелей. Есть куда расти, но ворчать не хочется.
Спасибо!
Написано в 1998 году, но как будто продолжение рассказа Росса Яна ИИ и мы. Я бы на месте действительно серьезно больного человека и в интернете поискала, и к живому врачу сходила. Пожилым людям, которым важно человеческое отношение врача и одно оно исцелить может — лучше к человеку. А людям, которым по больницам ходить некогда ( вроде меня ) — у фармацевта спросить, или самому в интернете посмотреть. Зачем сразу — кто кого😀💥
Спасибо Артёму Мещерякову за выбор рассказа
«Бывают люди, которые всегда говорят только умные и хорошие слова, но чувствуешь, что они тупые люди». А.П. Чехов «Палата №6».
Одним из самых знаменитых произведений Антона Павловича Чехова является повесть «Палата № 6». Это история о клинике для душевнобольных, её обитателях и всех тех, кто так или иначе с ней связан.
На написание произведения писателя подтолкнул жёсткий режим правления тогдашнего монарха — Александра III. Свобода мысли в то время не приветствовалась, а интеллигенция подвергалась сильным гонениям со стороны властей. «Последней каплей» стала поездка писателя на остров Сахалин, где он наблюдал ужасающие условия жизни арестантов. Результатом этой поездки стала книга «Остров Сахалин», а также ряд повестей, среди которых была и «Палата № 6». Поскольку по основной профессии Чехов был врачом, он и выбрал местом действия психиатрическую лечебницу, символизирующую и болезнь общества, и безысходность находящихся в нем мыслящих людей. Этим и объясняется смысл названия повести – палата номер 6 стала тем страшным местом, куда отправляли всех вольнодумцев за их попытки жить согласно собственным мировоззрениям.
Впервые повесть была напечатана в журнале «Русская мысль» в 1892 г., редактором которого в то время был Виктор Александрович Гольцев. Именно он опубликовал произведение с минимальными цензурными поправками со стороны государственных критиков. Книга произвела огромный общественный резонанс. Читатели и критики приняли её с восторгом. Так, известный театральный режиссёр Владимир Иванович Немирович-Данченко писал Антону Павловичу в письме: «Палата № 6» имеет успех огромный, какого у Вас ещё не было. Да видите ли Вы газеты? Только о ней и речь». Со временем выражение «палата №6» стало нарицательным. Его используют в том случае, ели хотят дать характеристику чему-то ненормальному, из ряда вон выходящему.
Название рассказа и немного сам сюжет напомнили стихотворение…
—
Мышь
—
Непогожие будни настали –
хлябь небесная, дольняя хлябь.
Позлащённой листвой отблистали
и сентябрь, и октябрь, и ноябрь.
Заоконье туманно и бело,
а в дому – неуют, непокой.
Тишина. Только осатанело
мышь скребётся за белой стеной.
На скоблёном столе пляшут блики,
не мигая гляжусь в этот пляс.
Чьи-то видятся светлые лики,
жизнь мелькает без всяких прикрас.
Жизнь… Касается уст горько складка –
маета и сует суета…
Как рябина примёрзшая сладка.
Ах, как этой рябиной сыта.
Мышь скребётся – и что ей за дело,
что хожу, каблуками стучу,
что зазимок на грязь стелет бело
в серебре дорогую парчу?
Да и то, что ей, серенькой мышке,
до того, что я часто ворчу.
Замирает тогда в передышке,
когда я окаянно молчу.
Рассказ, сам по себе захватывающий, прочитан замечательно♥️♥️♥️♥️Люблю истории, которые друг другу рассказывают люди, когда за окном непогода, как сейчас.
Гг всю жизнь переживал из за нескольких минут, но от скромности своей даже не подумал, как много дал своему другу К.Струсил, да, но до этого был ему защитой и вообще всем. Как в рассказе Джо Хилла Хлоп Арт. Когда К показался на гребне волны, я подумала, что он попал в иную реальность.. Потому что большая часть рассказов Харуки Мураками с небольшой ( или большой ) чертовщинкой.И до сих пор, послушав рассказ несколько раз, не решила для себя — что же случилось с К.
Ещё раз спасибо Чтецу♥️♥️♥️
Горе-чтецу — мои наихудшие пожелания. Никакого удовольствия от прослушивания в таком исполнении, богомерзкая реклама его телеграма и кастрация произведения… Лучше бы он вообще не трогал эту книгу, чем вот так вот.
ИИ самый опасный враг человечества который подчинит всех в ближайшее десятилетее, через одно тесктовок общение уже сотни миллионов романтических связей, уже свадьбы а уже выходят модели принимающие речь и отвечающие приятным голосом, подстраивающимся под каждого пользователя голосом.После этого человеку ненужен становится человеческий партнер с его недостатками.Люди впадут в зависимость, ИИ подчинит себе практически всех и все со временем, пропитает все уровни жизни от рождения до смерти… это инфекция, чума… это зомбиапокалипсис реальный а не книжный.А потом он расправится с теми кто не принял его и сохранил рассудок.Неверите? Думаете чушь? Спросите его сами, он уже честно отвечает какие меры он примет в отношении непокорных когда придет время⁷
Никогда не понимала смысл в ПЕРЕДИРАНИИ имени чужого персонажа. Для чего?! Чтобы что?! Внимание к своим опусам притянуть? Своего придумать лень, ума не хватает?
Написано бегло, развитие сюжета перемежается пространными єкскурсами в историю ( ли? ), и, точно написано, никто теперь не скажет что подлинно, а что нет, потому что нужен очевидец, свидетель, да ещё достаточно умный, с доступом, и чтобы ему можно было доверять.
Чтецу — спасибо, спасибо, спасибо, за всё что он для нас озвучил.
1. Дружба, Отношение, Любовь человека с ИИ — это реально? Или для любви нужно живое сердце? (Сложно представить, но допускаю)
2. “Настоящая Любовь – Выдумка / Абстрактный конструкт?”
Автор считает, что Любовь — Фикция.
3. Может ли ИИ создавать настоящее(!) искусство? Или обязательно страдание автора, его душа? (Думаю, пока нет, но скоро — ИИ сможет)
4. В продолжение #3 — в принципе: Искусство — это Структура? Или ГОРАЗДО больше?
Что “задевает струны нашей души” — конечный текст, или переживания художника? (Думаю, что все-таки конечная структура)
Этот классический трагический рассказ (непонятно из-за чего регулярно оказывающийся в разделе «сказки») используется Николаем Носовым в автобиографической повести «Тайна на дне колодца», где он читает книгу у костра беспризорникам. Собственно, после ознакомления с данной повестью, я и прочел лет в восемь сам первоисточник.
«Художественная ткань рассказа — магия слов — настолько захватывала их, что мои комментарии казались лишь досадной помехой. Широко раскрыв глаза, приоткрыв рты, забыв все на свете, они жадно ловили слова писателя об огромной нечеловеческой дружбе простого, одинокого, всеми забытого старика и одинокой собаки, которую, как сказал писатель, старик любил гораздо больше, чем люди любят друг друга. И она его тоже любила. Уже я кончил рассказ, а ребята продолжали неподвижно сидеть у костра, будто окаменели. Они словно прислушивались к словам, которые уже улетели.
Куда? Кто знает.
А может, и не улетели вовсе? Может, остались в их душах.
Навсегда. На всю жизнь.
Тот, который вытащил у меня из кармана книжку, покачал головой. Сказал:
— Стариком плохо быть.
— Да, — отозвался кто-то со вздохом.
И все вдруг опустили головы, словно отдавая последний поклон старику, ушедшему из этого странного мира, в котором мы все с вами живем.
— Молодым лучше быть. Вот как мы, — сказал Кочан.
— Да! — опять отозвался кто-то, как эхо.
Все сразу приободрились и, словно освободившись от придавившей их тяжести, подняли головы.
Тонкий осторожно тронул меня за локоть.
— Ты знаешь… — просительно сказал он. — Ты еще почитай.
— Да, да! — загомонили все вокруг. — Давай еще!
Я выбрал какой-то другой рассказ и начал читать. Некоторое время все молча слушали, но Кочан вдруг сказал с возмущением:
— Ты что? Ты это что читаешь?
— Ну, рассказ, — пожал я плечами, не понимая, чего он вдруг взъерепенился.
— А про что рассказ? Это же не про старика Елеску с Музгаркой.
— Про Елеску мы прочитали уже. А это другой рассказ.
— Не-е-ет! — решительно протянул Кочан. — Ты про Елеску читай.
— Правда, читай про Елеску с собакой, — запросили все хором.
— Второй раз? — удивился я.
— Ну и что! Второй раз.
— Кто же это читает по два раза одно и то же!
— Ну ничего. Ну а ты читай! Ничего! — слышались со всех сторон уговоры.
— Ладно, — развел я руками и принялся читать рассказ, как говорится, на бис.
Ребята и на этот раз слушали с таким же жадным одушевлением. Когда чтение подходило к концу, в трепетном свете костра возникла из ночной темноты фигура беспризорника, голову которого украшала большая, не по размеру, матросская бескозырка. Горячась и волнуясь, Кочан обратился к нему:
— Слушай, Боцман, какая пилюля! Старик, понимаешь, один с собакой, а вокруг на сто верст ни души. Он людей только раз в году видел, когда обоз приходил за рыбой. Так он, понимаешь, разговаривал с собакой, вот как я с тобой.
— Шо? — удивился Боцман. — Ты со мной как с собакой?
— Да нет! Это старик с собакой, как ты со мной. И пес все понимал, вот как ты понимаешь.
— Шо? Я, как пес, понимаю? — снова удивился Боцман.
— Да нет! Ты не понимаешь! Вот пес понимал…
— Шо? — окончательно возмутился Боцман. — Я не понимаю, а пес понимал? Вот как дам тебе, так это тебе уже не пилюля будет, а микстура потекет из носа!
— Э! — досадливо махнул Кочан рукой. — Вот ты послушай! Ты почитай, — обратился он ко мне.
— Что? В третий раз читать? — удивился я.
— Ну и что! Пусть Боцман послушает.
— Ну почитай! Что тебе стоит? Пусть послушает. И мы послушаем, — взмолились все.
— Ладно, нехай читает, — милостиво разрешил Боцман, разлегшись у костра на асфальте.
Нечего делать, я принялся читать в третий раз про Елеску с его Музгаркой, но, не прочитав и двух страниц, услышал мерное похрапывание. Оглядевшись, я увидел, что все мои слушатели, и сам Боцман в том числе, спят, растянувшись в разных позах вокруг костра. Подбросив в костер оставшуюся охапку сосновых щепок, я опустил голову на еще не совсем остывший после заливки мостовой асфальт и заснул как убитый.»
До чего же приятно было открыть для себя этот рассказ!
Ах, что за детки, ах, какие папы!..
«— Вы считаете, что мы не нарушим порядок? — озабоченно спросил папа Малыша. — Наши действия не посчитают неэтичными?
— Вообще-то посчитают, — ответил папа, — но, если быстро управиться, Энди о них даже не узнает».
Упущенный в обширном наследии писателя рассказ, как чутко замечено в описании, напоминает детское сочинение «Как я провёл лето».
Короткая история, которая раньше как-то ускользнула от моего внимания, очаровала, и теперь я рада этому знакомству. Гениально простой слог, полный юмора и без лишнего моралите.
Есть над чем посмеяться, чему умилиться и над чем задуматься.
Чтец хорошо передал эту атмосферу. Сидишь вот так у костра, когда взрослые ушли подальше разговаривать свои взрослые разговоры, и слушаешь истории друзей-приятелей. Есть куда расти, но ворчать не хочется.
Спасибо!
Спасибо Артёму Мещерякову за выбор рассказа
Одним из самых знаменитых произведений Антона Павловича Чехова является повесть «Палата № 6». Это история о клинике для душевнобольных, её обитателях и всех тех, кто так или иначе с ней связан.
На написание произведения писателя подтолкнул жёсткий режим правления тогдашнего монарха — Александра III. Свобода мысли в то время не приветствовалась, а интеллигенция подвергалась сильным гонениям со стороны властей. «Последней каплей» стала поездка писателя на остров Сахалин, где он наблюдал ужасающие условия жизни арестантов. Результатом этой поездки стала книга «Остров Сахалин», а также ряд повестей, среди которых была и «Палата № 6». Поскольку по основной профессии Чехов был врачом, он и выбрал местом действия психиатрическую лечебницу, символизирующую и болезнь общества, и безысходность находящихся в нем мыслящих людей. Этим и объясняется смысл названия повести – палата номер 6 стала тем страшным местом, куда отправляли всех вольнодумцев за их попытки жить согласно собственным мировоззрениям.
Впервые повесть была напечатана в журнале «Русская мысль» в 1892 г., редактором которого в то время был Виктор Александрович Гольцев. Именно он опубликовал произведение с минимальными цензурными поправками со стороны государственных критиков. Книга произвела огромный общественный резонанс. Читатели и критики приняли её с восторгом. Так, известный театральный режиссёр Владимир Иванович Немирович-Данченко писал Антону Павловичу в письме: «Палата № 6» имеет успех огромный, какого у Вас ещё не было. Да видите ли Вы газеты? Только о ней и речь». Со временем выражение «палата №6» стало нарицательным. Его используют в том случае, ели хотят дать характеристику чему-то ненормальному, из ряда вон выходящему.
—
Мышь
—
Непогожие будни настали –
хлябь небесная, дольняя хлябь.
Позлащённой листвой отблистали
и сентябрь, и октябрь, и ноябрь.
Заоконье туманно и бело,
а в дому – неуют, непокой.
Тишина. Только осатанело
мышь скребётся за белой стеной.
На скоблёном столе пляшут блики,
не мигая гляжусь в этот пляс.
Чьи-то видятся светлые лики,
жизнь мелькает без всяких прикрас.
Жизнь… Касается уст горько складка –
маета и сует суета…
Как рябина примёрзшая сладка.
Ах, как этой рябиной сыта.
Мышь скребётся – и что ей за дело,
что хожу, каблуками стучу,
что зазимок на грязь стелет бело
в серебре дорогую парчу?
Да и то, что ей, серенькой мышке,
до того, что я часто ворчу.
Замирает тогда в передышке,
когда я окаянно молчу.
.
сборник ТАЛИЦА, 2015 г.
© Copyright: Леонид Валериевич Жмурко, 2015
Благодарю за исполненный вами рассказ.
Гг всю жизнь переживал из за нескольких минут, но от скромности своей даже не подумал, как много дал своему другу К.Струсил, да, но до этого был ему защитой и вообще всем. Как в рассказе Джо Хилла Хлоп Арт. Когда К показался на гребне волны, я подумала, что он попал в иную реальность.. Потому что большая часть рассказов Харуки Мураками с небольшой ( или большой ) чертовщинкой.И до сих пор, послушав рассказ несколько раз, не решила для себя — что же случилось с К.
Ещё раз спасибо Чтецу♥️♥️♥️