Прямой эфир

Я тоже не понимаю.

Меня дважды исключали из комсомола. Почему? Да за правду!

***

—Ах, да, если я не ослышался, — тут иностранец снова обернулся к Игорю, — вы изволили говорить, что Господь Бог создал человечество ради того, чтобы послушать Пятую симфонию Чайковского.
— Нет, вы не ослышались, — учтиво ответил Игорь, — именно это я и говорил.
— Ах, как интересно! — воскликнул иностранец.
«А какого черта ему надо?» — подумала Нюра и нахмурилась.
— А вы соглашались с вашим собеседником? – осведомился неизвестный, повернувшись вправо к Нюре.
— На все сто! – подтвердила та, выказывая своё неудовольствие.
— Изумительно! – воскликнул непрошеный собеседник и, почему-то воровски оглянувшись и приглушив свой низкий голос, сказал: — Простите мою навязчивость, но я так понял, что вы, помимо всего прочего, верите в бога? – он сделал удивлённые глаза и прибавил: – Клянусь, я никому не скажу.
— Да, мы верим в бога, – чуть улыбнувшись удивлению интуриста, ответил Игорь. – Но об этом можно говорить совершенно свободно. У нас демократия и свобода вероисповедания.
Иностранец встал, а вместе с ним и молодые люди, спросил, даже привизгнув от любопытства:
—Значит, вы — верующие?!
— Да, мы — верующие, — улыбаясь, ответил Игорь, а Нюра подумала, рассердившись: «Вот прицепился, заграничный гусь!»
– Ох, какая прелесть! – вскричал удивительный иностранец и завертел головой, глядя то на Игоря, то на Нюру.
– В нашей стране вера в бога никого не удивляет, – дипломатически вежливо сказал Игорь, – большинство нашего населения сознательно и уже как несколько лет снова вернулась к вере наших предков, то есть, в Православие. Например, наши бывшие комсомольцы и пропагандисты стали попами. Как говорится, все возвращается на круги своя.
Тут иностранец отколол такую штуку: встал и пожал изумленному Игорю руку, произнеся при этом слова:
– Позвольте вас поблагодарить от всей души!
– За что это вы его благодарите? – заморгав, осведомилась Нюра.
– За очень важное сведение, которое мне, как путешественнику, чрезвычайно интересно, – многозначительно подняв палец, пояснил заграничный чудак.
Важное сведение, по-видимому, действительно произвело на путешественника сильное впечатление, потому что он с подозрением обвел глазами дома, как бы опасаясь в каждом окне увидеть по одному бывшему комсомольцу обращенного в попа.
«Нет, он не англичанин...» – подумал Игорь, а Нюра подумала: «Где это он так наловчился говорить по-русски, вот что интересно!» – и опять нахмурилась.
– Но, позвольте вас спросить, – после тревожного раздумья спросил заграничный гость, — ведь это возврат назад, не так ли?
– А может, к истокам? – возразил Игорь иностранца. —Ведь согласитесь, человек без веры подобен животному.
– Браво! – вскричал иностранец, – браво! Значит, вы полагаете, что атеисты, отрицающие бога, подобны животным? Ну, а как же ваш отец?! Ведь, Павел Петрович, если я не ошибаюсь, не изменил своего мировоззрения, не так ли? Ведь, он же не принял веры в бога и остался, как и прежде, атеистом?
—Прошу прощения, но откуда вы знаете, моего отца?
—О, это к делу не относится, — бросил иностранец.
—Нет, погодите, погодите… как вас там? Вы, кажется, не представились!
— Да, Игорь Павлович Рыбкин, я не представился. Но это недоразумение можно быстро исправить. Вот, пожалуйста, моя визитная карточка. —У иностранца, как у фокусника, по мановению ока в руке оказалась книжечка в темно-синем переплете, плотный конверт хорошей бумаги и визитная карточка.

(Отрывок из «Шерше ля фам»)