всякое разное!

Ваня, что бы мы без вас делали?.. Вы один нам пишете) Это не может не радовать.

Спасибо за добрые слова и подробно изложенное мнение, это очень интересно и важно.
Скоро будем выкладывать очерк на ютуб со вложенными картами и фотографиями.
Огромное спасибо прежде всего вам — слушателям, которые к тому же не просто слушают, но ещё и находят время оставить отзыв!

Мы ни на что не обижаемся и вам не советуем. Исторически в России сложилось так, что обиженным быть очень плохо. =)
Сатира — в принципе жанр злобный, и, кстати, плебейский. Сатира всегда лубок, потому что она нацелена на народ. Мы тоже не считаем Сорокина сатириком; правильнее будет сказать, что сатира — лишь одна из граней бриллианта его таланта, причём одна из самых незначительных. Да и сложно на этом поле сказать в литературном плане что-то после Рабле. Если попробовать копнуть и проанализировать другие произведения ВГС, то мы увидим, что он с равной долей нетерпимости (мы бы уточнили, что с долей пренебрежения — смотрите «Сахарный кремль» или «Теллурию») относится к любым проявлениям власти, хотя прямо нигде об этом не говорит — это было бы совсем уж нелепо. Мы бы назвали Сорокина криптоанархистом, и, в целом, это не лишено смысла, если вспомнить, что он немало общался в нонконформистском кружке Пригова.
Более того, Сорокин сатиру деконструирует. В этом плане уместно вспомнить «Норму», которая сослужила ему плохую (а если вдуматься, то хорошую) службу, потому что именно после «Нормы» Сорокина прозвали «калоедом», и от этого прозвища ему уже никогда не очиститься. В то же время «Нормой» он (простите, прозвучит по-снобски, но мы же тут дружески беседуем, верно?) отсёк огромный пласт читателей, которые увидели форму, не приняв сути. Здесь уместно вспомнить Гнойного, который, по сути, весьма схож с ВГС в творческом подходе — достаточно вспомнить дисс на Дудя, который слушается как говно, но им не является. Гнойный деконструировал русскую рэп-поэзию примерно так же, как ВГС — русскую прозу, нарочито провокативными образами и метафорами, которые становятся эдаким хитрым фильтром от чужака. От хорошей, типа «не плебейской» сатиры ждут эзопова языка, тайного языка нищих, через который рождается ощущение сопричастности к безнаказанному сообществу владеющих неким шифром, секретом… властью, в конечном счёте, недостижимым чужакам пониманием тренда. Особенно в сатире, созданной в тоталитарном обществе типа того же СССР. И тут вам на стол вываливают пакет говна. Грубо! Происходит слом парадигмы, человеку кажется, что его обманывают. Однако сатирой это быть не перестаёт, но она перерождается, словно какой-нибудь лёд-9. А под этим льдом — океан.
Мы привели лишь краткое пояснение, почему творчество ВГС может быть отталкивающим, а ведь таких примеров — тьма. Тот же «Заплыв», к примеру, вообще не вызывающий, но тем не менее вызывает отторжение. Человеку важно облечь своё непонимание, свой страх в форму — тогда это становится явственным, чётким и, как следствие, приемлемым. Становятся понятны методы противостояния, исчезает ужас (здесь интересный момент, т.к. ВГС ни разу не мастер хоррора, но его творчество пугает). Человек ищет, за что зацепиться и находит, к примеру, антисоветчину. Фишка в том, что Сорокин деконструирует также людей. Мы все знаем «тургеневского героя», «толстовского героя», даже «героя Мариенгофа», почему нет. Но не существует сорокинского героя. У Сорокина люди расчеловечены, они не субъекты и даже не объекты, а предметы. Это хорошо прослеживается в таком омерзительном рассказе, как «Вызов к директору», например; абсолютно кронеберговская вещь, пугающая не натурализмом, а сюрреалистическим, не укладывающимся в голове ужасом уже упоминавшегося сращения сна и реальности. Кстати, в таком же ключе в лучших своих вещах работал Клайв Баркер, если интересно, рассказ «Холмы, города». Но там, где Баркер скрипя и натужно выбирается на свой маленький персональный Эверест, ВГС только раскачивается, и в этом его величие.
А антисоветчину и в Масяне найти можно при желании.

Не спора ради, а беседы для замечу, что если бы Сорокин ограничивался социально-политической сатирой, то он никогда бы не вошёл в когорту живых классиков, коим он уже является. Данный рассказ мне никогда не казался каким-то злободневным, антисоветским. Это мелко для истинного художника. «Заплыв» хорош тем, что в нём ВГС удалось особенно метко передать это ускользающее ощущение сна. Словно смотришь чужой сон, и не можешь понять, явь это или реальность — всё то же, но неуловимо иное. В коротенькой зарисовке создать целый мир — это надо уметь. И это не говоря уже о гениальной метафоре, незабываемом образе, когда люди формируют собой Слово. На мой взгляд, здесь он практически поднимается до библейских высот. Персонализированное, восчеловеченное слово — разве это не прекрасный образ?..
Сатира — это мелочь, сатиру может писать любой.