Поиск

Для этой истории напрашиваются слова Сократа о людях: «Чем больше я узнаю людей, тем больше я люблю свою собаку...»<br/>
<br/>
Можно также добавить "… тем больше я люблю свою собаку по имени Джей Гэтсби".<br/>
<br/>
Однако хотелось бы выделить два, на мой взгляд, недостатка у Гэтсби, ибо и он был живым человеком, перевешивающие все его достоинства:<br/>
<br/>
1) Он стеснялся своих бедных родителей и<br/>
2) Он полюбил пустышку Дейзи, ради которой он и разбогател. (Смахивает на повесть «Мартин Иден» Джека Лондона, не правда ли?)<br/>
<br/>
Что хотел сказать читателю автор своим романом?<br/>
<br/>
Благодаря Фицджеральду, мы видим резкие контрасты между нуворишами в лице Джея Гэтсби и уже устоявшимися богатыми кланами Америки, которые презирали таких быстро разбогатевших выскочек в период Великой депрессии как Гэтсби и им присные.<br/>
<br/>
И тем не менее, Гэтсби оказался слабым звеном, как я полагаю, в силу того, что его стремление к богатству было продиктовано его романтической натурой, удачно описанной автором романа. И именно романтичность Гэтсби толкнула его на то, чтобы во что бы то ни стало разбогатеть, любой ценой, что он и делал, занимаясь, как мы поняли нелегальным бизнесом, работая с сомнительными персонажами.<br/>
<br/>
Джей Гэтсби «настоящий мужчина»?<br/>
<br/>
Есть сорт девушек, а также не дозревших женщин, мечтающих о неком «настоящем мужчине». Фицжеральду удалось написать повесть о «настоящем мужчине», но, к сожалению, рано погибшем, который оставил о себе добрую память и приятные впечатления. Да, такие личности, как Джей Гэтсби, не жизнеспособны, вернее, им не суждено доживать до зрелого или почтенного возраста — уж слишком идеально они выглядят на фоне нас посредственностей.<br/>
<br/>
И вообще, почему автор в своем романе не показал читателю жизненной правды?!<br/>
<br/>
А правда была бы в том, что в романе «Великий Гэтсби» должен был бы действовать еще один персонаж, в частности, героиня-девушка — антипод Дейзи Бьюкенен, которая по-настоящему любила бы Гэтсби, самоотверженно, точно также как Гэтсби любил Дейзи. И эта девушка также была бы выходцем из среды бедной среды. Правда, это была бы другая история под названием «Американская трагедия».<br/>
<br/>
И все-таки, кто же любил Джея Гэтсби по-настоящему в этой истории?<br/>
<br/>
Нет, не женщина и не девушка. Это был Ник Кэрровей, который полюбил Гэтсби как истинный друг, как брат брата. И не случайно, что именно Ник был тем, кто проводил Гэтсби в последний путь.<br/>
<br/>
Итак, в чем же суть романа?<br/>
<br/>
Думаю, что Фицджеральду удалось показать конфликт:<br/>
<br/>
1) между старшим и младшим поколениями;<br/>
2) Между богатыми кланами и нуворишами, разбогатевшими в период Великой депрессии.<br/>
<br/>
Автору удалось посредством фабулы, сюжета и композиции романа, героев, а также немногословности романа, привлечь внимание читателя, заставить его сопереживать главному герою, вместе с ним прожить ту часть его жизни, чтобы, в конце концов, понять самое главное. А весь романтический флёр в романе — это лишь привлекаловка для читателя, не более. Но именно это-то и мешает понять читателю, что роман по сути социальный, где имеет место социальный конфликт и протест. Мы живем в эпоху отчуждения.<br/>
<br/>
Фицджеральд, разумеется, романтизировал американского нувориша, гонявшегося не просто за Американской мечтой — во что бы то ни стало разбогатеть в стране великих возможностей, в Америке, но соединил две вещи в одном человеке: прагматизм и романтизм. Это автору удалось на славу. Ведь протагонист хотел разбогатеть, чтобы быть равным той пустышки, которую полюбил. В итоге все оказалось пустым: и любовь, и ложные друзья, и приятели, и дутое богатство…<br/>
<br/>
Мало кто из литературных критиков делает акцент на социальном аспекте романа, лишь — на романтической стороне и на эпохе джаза. И вот, этот однобокий взгляд отразился в экранизации романа. Мы видим лишь романтика, грезящего лишь Дейзи, хотя это не совсем так. Вот, почему надо читать роман и вчитываться в него, чтобы найти соль и понять, кто же мы все на самом деле…<br/>
<br/>
Разумеется, нашего героя надо было убить — весь сюжет так и выстраивался. Если убить его на войне, тогда это другой роман, с другим сюжетом. Автор же показывает героя в мирное время, где война, однако, не заканчивается, возможно, война куда хуже, чем сама война, где и погибает наш герой.<br/>
<br/>
PS: Я бы не стал озвучивать роман, если бы я не увидел самого главного в нем — четко прорисованная эпоха и социальность романа.

Мне сегодня крупно повезло, Фатима, — я сегодня познакомился с удивительной, умной и проницательной женщиной, несмотря на то что сегодня не мой день — сегодня Пайшанба. И этой женщиной, Фатима, являетесь Вы! <br/>
<br/>
Меня очень тронула Ваша проницательность, а также терпение, что присуще только воспитанным и умным людям, не пренебрегающими канонами мудрости. Что ж, редкий случай, скажу я вам! И да, спасибо, что Вы простили мне мою оговорку, пусть, хоть она и по Фрейду. Дело в том, что у моей старшей сестры имя созвучно вашему — звучит оно, как первая сура Корана. Это – во-первых. Во-вторых, в своем рассказе «Маленькая личность» я переделал ее имя на имя Фарида. И это еще не все: дело в том, что незадолго до этого я писал анализ моего рассказа. Вот, такая оговорка по Фрейду.<br/>
<br/>
Очень приятно с Вами познакомиться, Фатима!<br/>
<br/>
С Мартином Иденом (равно и с Джейм Гэтсби) вы продемонстрировали свою проницательность. Да, согласен ни Мартин Иден, ни Джей Гэтсби совсем не относятся к описанному мною третьему типу — к Герою-любовнику или Мастеру обольщения — они второй тип, тип, готовый свернуть горы для своей возлюбленной, достать луну, совершить все семь подвигов Геракла, и все это кинуть к ногам своих возлюбленных, чтобы те, в итоге, их предали. Причем, за предательство этих героинь винить не надо, они просто показали свой уровень. Они не те, за кого их принимали идеалисты Иден и Гэтсби, они показали свою незамысловатую природу. Да, согласен с вами, что Иден и Гэтсби скорее идеалисты, нежели третий тип — Мастер Обольщения или Герой-Любовник. Но у второго и третьего типа такой же разный идеализм, как, собственно, и в философии. Я, к примеру, нахожу аналогию с субъективным и объективным идеализмом. Третий тип — это скорее солипсист, считающий, что мир существует до тех пор, пока он творит, а не потому, что его создал некий другой Творец-Всевышний. И это, кстати, и отражается на поведении третьего типа. Его идеализм построен так, что все вертится вокруг него, а не наоборот. Вот, почему он подбирает себе все самое лучшее, этим вдохновляясь — все, что сам для себя подобрал, он идеализирует, хотя оно само по себе идеально, но он не дает идеальному возможности подпорчиваться. Он понимает, что сама по себе женщина идеальна, его же задача — сделать все, чтобы сохранить бриллиант в чистом виде. Что касается второго типа, то, какие бы подвиги они ни совершали для своих возлюбленных, они не способны были делать под себя, тем самым портя «товар», отчего они должны были погибнуть. Второй тип, как правило, жертвы. И вот, такие идеалисты тоже плохо смотрятся в качестве мужей — слишком они идеалисты. Все-таки надо быть и в идеализме более умеренным. <br/>
Совершенно, верно, «стихия» подразумевает то, без чего не прожить нельзя, но сама женщина являет собой стихию. Разумеется, это аллегория. Само название аллегорично: женщину сравнивают со стихией, понеже она сильно влияет на формирование мужчины.<br/>
<br/>
Что касается нашего героя, то я уже отметил, что в юношестве он ничем особенным не выделялся, но не хотел ударить в грязь лицом, тем более что и он был способен влюбляться, что и служило для него триггерам для самоусовершенствования. Я сказал, что то, что имеем, не ценим, то, что не имеем, ценим.<br/>
<br/>
По поводу комплексов, то скажу, что трудно балансировать между двумя кардинальными комплексами: комплексом неполноценности и комплексом превосходства. Да, понимаю, нужна золотая середина. Если мужчина дурак, то, как правило, у него умная жена и, наоборот. Взаимная компенсация. Наш герой в этом смысле достиг состояния самодостаточности. Он не о количестве женщин говорить — не суть, а о том, что «все цветы хороши», то есть, не надо ограничиваться чем-то одним. И потом, как вы заметили, с одними женщинами он прост общается, а с другими реализуется как мужчина.<br/>
<br/>
Все семьи держаться на компромиссе, наш же герой не люби давать обещания. Получается так, что наш герой поборол все свои комплексы, а помогаю ему в этом деле — самые лучшие женщины. Он не хочет размениваться на худших. <br/>
И еще, чтобы иметь лучших женщин, видимо, надо самому быть лучшим. <br/>
И, кстати, чтобы об замужнюю женщину муж не вытирал ноги, между ними должно быть равенство или паритет — во всех отношениях. Ну, мы знаем, что идеальных семей не бывает, но бывает компромисс. Именно на нем и держаться семьи и тут уже обоим не до идеализации. <br/>
<br/>
С уважением, ДА.

Тут один потц упрекнул народ, что они реагируют на короткие рассказы, написав отзыв под моим рассказом в моей озвучке, цитата: «Скоро рассказики будут в пару предложений».<br/>
Этот потц даже не знал, что однажды Эрнест Хемингуэй заключил пари, что напишет самый короткий рассказ, причем способный растрогать даже отъявленного мерзавца. И Хэм выиграл пари. ОН написал на ресторанной салфетке следующее: «Продаются детские ботиночки. Неношеные» (в оригинале — «For sale: baby shoes, never worn»).<br/>
<br/>
А вот еще образцы самых коротких рассказов:<br/>
<br/>
Фредерик Браун сочинил кратчайшую страшную историю из когда-либо написанных:<br/>
<br/>
«Последний человек на Земле сидел в комнате. В дверь постучались…»<br/>
<br/>
* * *<br/>
<br/>
Американский писатель О. Генри выиграл конкурс на самый короткий рассказ, который имеет все составляющие традиционного рассказа — завязку, кульминацию и развязку:<br/>
<br/>
«Шофер закурил и нагнулся над бензобаком, посмотреть много ли осталось бензина. Покойнику было двадцать три года».<br/>
<br/>
Алан Е. Майер «Невезение»<br/>
<br/>
Я проснулся от жестокой боли во всем теле. Я открыл глаза и увидел медсестру, стоящую у моей койки.<br/>
— Мистер Фуджима, — сказала она, — вам повезло, вам удалось выжить после бомбардировки Хиросимы два дня назад. Но теперь вы в госпитале, вам больше ничего не угрожает.<br/>
Чуть живой от слабости, я спросил:<br/>
— Где я?<br/>
— В Нагасаки, — ответила она.<br/>
<br/>
Джейн Орвис «Окно»<br/>
<br/>
С тех пор как Риту жестоко убили, Картер сидит у окна. Никакого телевизора, чтения, переписки. Его жизнь — то, что видно через занавески. Ему плевать, кто приносит еду, платит по счетам, он не покидает комнаты. Его жизнь — пробегающие физкультурники, смена времен года, проезжающие автомобили, призрак Риты.<br/>
<br/>
Картер не понимает, что в обитых войлоком палатах нет окон.<br/>
<br/>
* * *<br/>
<br/>
Англичане тоже организовывали конкурс на самый короткий рассказ. Но по условиям конкурса в нем должны были быть упомянуты королева, Бог, секс, тайна. Первое место присудили автору такого рассказа:<br/>
<br/>
«О Боже, — воскликнула королева, — я беременна и не знаю от кого!»<br/>
<br/>
Лариса Керкленд «Предложение»<br/>
<br/>
Звездная ночь. Самое подходящее время. Ужин при свечах. Уютный итальянский ресторанчик. Маленькое черное платье. Роскошные волосы, блестящие глаза, серебристый смех. Вместе уже два года. Чудесное время! Настоящая любовь, лучший друг, больше никого. Шампанского! Предлагаю руку и сердце. На одно колено. Люди смотрят? Ну и пусть! Прекрасное бриллиантовое кольцо. Румянец на щеках, очаровательная улыбка.<br/>
<br/>
Как, нет?!<br/>
<br/>
* * *<br/>
<br/>
Классический пример лаконичности спартанцев — их ответ на письмо царя Македонии Филиппа II, завоевавшего многие греческие города:<br/>
<br/>
«Советую вам сдаться немедленно, потому что, если моя армия войдет в ваши земли, я уничтожу ваши сады, порабощу людей и разрушу город».<br/>
<br/>
На это спартанские эфоры ответили одним словом: «Если».<br/>
<br/>
Чарльз Энрайт «Призрак»<br/>
<br/>
Как только это случилось, я поспешил домой, чтобы сообщить жене печальное известие. Но она, похоже, совсем меня не слушала. Она вообще меня не замечала. Она посмотрела прямо сквозь меня и налила себе выпить. Включила телевизор. В этот момент раздался телефонный звонок. Она подошла и взяла трубку. Я увидел, как сморщилось ее лицо. Она горько заплакала.<br/>
<br/>
Роберт Томпкинс «В поисках Правды»<br/>
<br/>
Наконец в этой глухой, уединенной деревушке его поиски закончились. В ветхой избушке у огня сидела Правда.<br/>
Он никогда не видел более старой и уродливой женщины.<br/>
— Вы — Правда?<br/>
Старая, сморщенная карга торжественно кивнула.<br/>
— Скажите же, что я должен сообщить миру? Какую весть передать?<br/>
Старуха плюнула в огонь и ответила:<br/>
— Скажи им, что я молода и красива!<br/>
<br/>
* * *<br/>
<br/>
Виктор Гюго отправил издателю рукопись романа «Отверженные» с сопроводительным письмом:<br/>
<br/>
«?»<br/>
<br/>
Ответ был не менее лаконичен:<br/>
«!»<br/>
<br/>
* * *<br/>
<br/>
B конкурсe на самую короткую автобиографию победила одна пожилая француженка, которая написала:<br/>
<br/>
«Раньше у меня было гладкое лицо и мятая юбка, а теперь — наоборот».<br/>
<br/>
* * *<br/>
<br/>
И в заключение знаменитый моностих Валерия Брюсова 1895 года:<br/>
<br/>
«О закрой свои бледные ноги».<br/>
Самые короткие в мире рассказы<br/>
004<br/>
Однажды редактор журнала «New Time» Стив Мосс решил провести конкурс, участникам которого предлагалось написать рассказ длиной в 55 слов, но чтобы при этом в тексте сохранялись стройный сюжет, проработанность персонажей и необычная развязка. Он получил отклик таких масштабов, что по результатам конкурса удалось собрать целый сборник, получивший название «Самые короткие в мире рассказы»<br/>
<br/>
Несчастная<br/>
<br/>
Говорят, зло не имеет лица. Действительно, на его лице не отражалось никаких чувств. Ни проблеска сочувствия не было на нем, а ведь боль просто невыносима. Разве он не видит ужас в моих глазах и панику на моем лице? Он спокойно, можно сказать, профессионально выполнял свою грязную работу, а в конце учтиво сказал: «Прополощите рот, пожалуйста».<br/>
<br/>
Дэн Эндрюс<br/>
<br/>
Рандеву<br/>
<br/>
Зазвонил телефон.<br/>
— Алло, — прошептала она.<br/>
— Виктория, это я. Давай встретимся у причала в полночь.<br/>
— Хорошо, дорогой.<br/>
— И пожалуйста, не забудь захватить с собой бутылочку шампанского, — сказал он.<br/>
— Не забуду, дорогой. Я хочу быть с тобой сегодня ночью.<br/>
— Поторопись, мне некогда ждать! — сказал он и повесил трубку.<br/>
Она вздохнула, затем улыбнулась.<br/>
— Интересно, кто это, — сказала она.<br/>
<br/>
Николь Веддл<br/>
<br/>
Чего хочет дьявол<br/>
<br/>
Два мальчика стояли и смотрели, как сатана медленно уходит прочь. Блеск его гипнотических глаз все еще туманил их головы.<br/>
— Слушай, чего он от тебя хотел?<br/>
— Мою душу. А от тебя?<br/>
— Монетку для телефона-автомата. Ему срочно надо было позвонить.<br/>
— Хочешь, пойдём поедим?<br/>
— Хочу, но у меня теперь совсем нет денег.<br/>
— Ничего страшного. У меня полно.<br/>
<br/>
Брайан Ньюэлл<br/>
<br/>
Судьба<br/>
<br/>
Был только один выход, ибо наши жизни сплелись в слишком запутанный узел гнева и блаженства, чтобы решить все как-нибудь иначе. Доверимся жребию: орел — и мы поженимся, решка — и мы расстанемся навсегда.<br/>
Монетка была подброшена. Она звякнула, завертелась и остановилась. Орел.<br/>
Мы уставились на нее с недоумением.<br/>
Затем, в один голос, мы сказали: «Может, еще разок?»<br/>
<br/>
Джей Рип<br/>
<br/>
Вечерний сюрприз<br/>
<br/>
Блестящие колготки туго и соблазнительно облегали прекрасные бедра — чудесное дополнение к легкому вечернему платью. От самых кончиков бриллиантовых сережек до носков изящных туфелек на тонких шпильках — все было просто шикарно. Глаза с только что наведенными тенями рассматривали отражение в зеркале, и накрашенные яркой красной помадой губы растягивались от удовольствия. Внезапно сзади послышался детский голос:<br/>
«Папа?!»<br/>
<br/>
Хиллари Клэй<br/>
<br/>
Благодарность<br/>
<br/>
Шерстяное одеяло, что ему недавно дали в благотворительном фонде, удобно обнимало его плечи, а ботинки, которые он сегодня нашел в мусорном баке, абсолютно не жали.<br/>
Уличные огни так приятно согревали душу после всей этой холодящей темноты…<br/>
Изгиб скамьи в парке казался таким знакомым его натруженной старой спине.<br/>
«Спасибо тебе, Господи, — подумал он, — жизнь просто восхитительна!»<br/>
<br/>
Эндрю Э. Хант<br/>
<br/>
Высшее образование<br/>
<br/>
— В университете мы просто протирали штаны, — сказал Дженнингс, вымывая грязные руки. — После всех этих сокращений бюджета они многому вас не научат, они просто ставили оценки, и все шло своим чередом.<br/>
— Так как же вы учились?<br/>
— А мы и не учились. Впрочем, можешь посмотреть, как я работаю.<br/>
Медсестра открыла дверь.<br/>
— Доктор Дженнингс, вы нужны в операционной.<br/>
<br/>
Рон Баст<br/>
<br/>
Решающий миг<br/>
<br/>
Она почти слышала, как двери ее тюрьмы захлопываются.<br/>
Свобода ушла навсегда, теперь ее судьба в чужих руках, и никогда ей не увидеть воли.<br/>
В голове ее замелькали безумные мысли о том, как хорошо бы сейчас улететь далеко-далеко. Но она знала, что скрыться невозможно.<br/>
Она с улыбкой повернулась к жениху и повторила: «Да, я согласна».

Каждого Чела не может не интересовать его жизненный финал: как, где и при каких обстоятельствах он умрет или погибнет, равно сдохнет или совершит акт самоубийства, наплевав на святое святых — на собственную жизнь! Каждого Чела, если он, по сути, с незамысловатой психологией овцы, можно по щелчку фингера заставить поверить, что есть так называемая судьба или фатум, превратив его в голимого фаталиста, пардон, в овцу с незамысловатым мозжечком. <br/>
Но что значит «судьба» или «фатум»? Это – слепая вера в то, что не мы управляем собственной жизнью, нам все предначертано свыше, на все воля Аллаха и Мохаммед пророк Его. Отстой! Это как с баранами, пардон, с овцами, над которыми стоит Пастух или Пастырь. В самом деле, Пастырь обязан знать участь своей паствы, то есть, баранов или, мягко выражаясь, овец. Но суть от этого не меняется. Мы знаем, что участь безвольных овец в том, чтобы быть пищей существ по положению выше их или быть просто-навсего съеденными теми, кто их растит и холит. Так и с челом-фаталистом: он ощущает себя бессильной, безвольной овцой, нежели Челом, когда начинает осознавать в конце своей унылой житухи о степени своей беспомощности и бессилия, особенно, когда его начинают одолевать старые и новые болячки. В этом смысле, суицидисты —самоубийцы — существа шибко волевые! Ведь баран, он же овца, не станет себя убивать, но, как мы знаем, Чел, в отличие от перового, на это способен. Не знаю только, почему синие киты тоже уходят из жизни самостоятельно. Что, у них такая же высокая самоорганизация, как и Хомы Сапиенса? Что ж, они уже вызывают у меня интерес… Мужественные киты, да?! Они киты, «животные-самоубийцы» — киты, которые выбрасываются на берег даже в дикой природе! Почему они это делают, остается неизвестным до сих пор. Одна из версий гласит, что больные животные могут искать укрытия в более безопасных мелких водах. При этом, поскольку киты способны создавать социальные группы, другие особи следуют за больной и выбрасываются на берег вместе с ней. Сегодня это предположение называют «гипотезой больного лидера», но в контексте суицида его не рассматривают. А может, все-таки это волевой акт у китов, присущий Челу?<br/>
Да, Чел способен принимать собственные решения, сделав плевок в сторону Пастуха или Пастыря, который для суицидиста не имеет ни значения, ни веса, ни авторитета. <br/>
Мне вот вдруг вспоминается сценка в конце романа Альбера Камю «Посторонний» (L'Étranger) между священником и молодым человека по фамилии Мерсо, главный герой, осужденного на смертную казнь. Так вот, в последней главе книги в камеру приговорённого к смертной казни Мерсо приходит священник, чтобы пробудить в нём веру в Бога. Наотрез отказываясь разделять «иллюзии загробной жизни», рассказчик впервые, а Мерсо — рассказчиу, выходит из полусонного равновесия и впадает в неистовство:<br/>
<br/>
«И тотчас я сказал, что с меня хватит этих разговоров. Он еще хотел было потолковать о боге, но я подошел к нему и в последний раз попытался объяснить, что у меня осталось очень мало времени и я не желаю тратить его на бога. Он попробовал переменить тему разговора – спросил, почему я называю его «господин кюре», а не «отец мой». У меня не выдержали нервы, я ответил, что он не мой отец, он в другом лагере. <br/>
– Нет, сын мой, – сказал он, положив мне руку на плечо. – Я с вами, с вами. Но вы не видите этого, потому что у вас слепое сердце. Я буду молиться за вас. <br/>
И тогда, не знаю почему, у меня что-то оборвалось внутри. Я заорал во все горло, стал оскорблять его, я требовал, чтобы он не смел за меня молиться. Я схватил его за ворот. В порывах негодования и злобной радости я изливал на него то, что всколыхнулось на дне души моей. Как он уверен в своих небесах! Скажите на милость! А ведь все небесные блаженства не стоят одного-единственного волоска женщины. Он даже не может считать себя живым, потому что он живой мертвец. У меня вот как будто нет ничего за душой. Но я-то хоть уверен в себе, во всем уверен, куда больше, чем он, – уверен, что я еще живу и что скоро придет ко мне смерть. Да, вот только в этом я и уверен. Но по крайней мере я знаю, что это реальная истина, и не бегу от нее. Я был прав, и сейчас я прав и всегда был прав. Я жил так, а не иначе, хотя и мог бы жить иначе. Одного я не делал, а другое делал. И раз я делал это другое, то не мог делать первое. Ну что из этого? Я словно жил в ожидании той минуты бледного рассвета, когда окажется, что я прав. Ничто, ничто не имело значения, и я хорошо знал почему. И он, этот священник, тоже знал почему. Из бездны моего будущего в течение всей моей нелепой жизни подымалось ко мне сквозь еще не наставшие годы дыхание мрака, оно все уравнивало на своем пути, все доступное мне в моей жизни, такой ненастоящей, такой призрачной жизни. Что мне смерть «наших ближних», материнская любовь, что мне бог, тот или иной образ жизни, который выбирают для себя люди, судьбы, избранные ими, раз одна-единственная судьба должна была избрать меня самого, а вместе со мною и миллиарды других избранников, даже тех, кто именует себя, как господин кюре, моими братьями. Понимает он это? Понимает? Все кругом – избранники. Все, все – избранники, но им тоже когда-нибудь вынесут приговор. И господину духовнику тоже вынесут приговор. Будут судить его за убийство, но пошлют на смертную казнь только за то, что он не плакал на похоронах матери. Что тут удивительного? Собака старика Саламано дорога ему была не меньше жены. Маленькая женщина-автомат была так же во всем виновата, как парижанка, на которой женился Массон, или как Мари, которой хотелось, чтобы я на ней женился. Разве важно, что Раймон стал моим приятелем так же, как Селест, хотя Селест во сто раз лучше его? Разве важно, что Мари целуется сейчас с каким-нибудь новым Мерсо? Да понимает ли господин кюре, этот благочестивый смертник, что из бездны моего будущего… Я задыхался, выкрикивая все это. Но священника уже вырвали из моих рук, и сторожа грозили мне. Он утихомирил их и с минуту молча смотрел на меня. Глаза у него были полны слез. Он отвернулся и вышел».<br/>
На самом деле, в природе не существует так называемой «судьбы», равно как и того, кто нами управляет — Бога. Соответственно, и «судьба» и «Бог» — это лишь фигуры речи, чтобы нам, с нашей религиозной формой сознания была понятна истина, понятная нашим далеким предкам, ими же и изобретённая, их же очень уязвимых защищавшая; а они были куда уязвимее сегодняшних нас за железобетонными стенами, за железными дверями, в каморках своих ютящимися. <br/>
Мы также не можем утверждать, что отдельно взятый Чел всецело управляет своей жизнью и знает, как он умрет или погибнет. Однако Челу под силу запрограммировать себя на тот или иной сценарий гибели — как на сознательном уровне, так и на бессознательном.<br/>
Всегда есть несколько сценариев смерти или гибели. Чем выше социальное положение Чела, тем больше он проявляет волевых качеств, а значит, у него этих сценариев гибели больше, причем все эти сценарии относительно легко прогнозируемы в зависимости от политической конъюнктуры как внутри страны, так и извне. А вообще, сценарии гибели отличаются непредсказуемостью, в отличие, скажем, от баранов, чья участь всем хорошо известна — их зарежут на мясо, за исключением форс-мажорных обстоятельств: пожары, наводнения, землетрясения, цунами, войны… <br/>
Да, как постфактум легко заявлять, что вот, мол, человека укусила змея или на него с крыши упал кирпич, или его переехал трамвай, значит, так было суждено. Разумеется, это не так! Дело в том, что мы окружены массой событий и предвещать что-либо глупо, так как таким образом можно просто накаркать несчастный случай. Мне почему-то кажется, что Михаил Берлиоз из романа Михила Булгакова «Мастер и Маргарита» был Воландом запрограммирован на то, чтобы ему трамваем отрезало голову. Он знал, что Анушка разольет подсолнечное масло на рельсы, а Берлиоз поскользнётся на нем. Ведь, Берлиоз был под глубоким впечатлением от Воланда. И вообще, Миша Булгаков всех героев романа, изобразил какими-то овечками. У Ешуа Га Ноцри, Иесус Христос, у него вообще вышел как Царь овец. Может, Миша был прав? Может, поэтому его роман стал таким читабельным. Все-таки люди есть люди – хотят знать истинное положение вещей!<br/>
Существует гипотеза, что Чел сам себя может программировать на тот или иной сценарий гибели или успеха. Или же Чела может запрограммировать другой Чел, поволевее, на тот или иной сценарий гибели или успеха, скажем, та же гадалка, нагадавшая, что чел умрет от яда или огня или ножа или от пули итд., не учитывая того факта, что в определенный момент жизни чел придет к гадалке, которая нагадает ему смерть от той или иной причине. А вот, попробуйте внушить себе мысль, что вы умрете в своей постели. Тогда появится больше вероятности, что это сбудется.<br/>
Напоследок, я хочу вбить вам в голову вот что: отдельно взятый человек, по сути, — это одна из частиц большого организма и его сценарий смерти всему обществу вряд ли будет интересно. Но куда интереснее, ежели гибель настигает, скажем, Великого Гэтсби или Мартина Идена — этих полубогов, всеми любимыми героев! Вот, когда мы начинаем заговаривать о «Судьбе человека»!