Но судя по тому, что Артем написал, цитата: «Рассказ в значительной степени автобиографичен. Прототип учительницы — Лидия Михайловна Молокова, которая на самом деле преподавала французский в школе где учился Распутин», то рассказ именно так и должен быть назван: «Учительница французского»! )))

Ах вон оно в чем дело!

Ну, если коротко, то бездарность. Таких много.

Так, почему рассказ назван «Учительница французского», а не "… русского"?

Мне показалось, что Князев читает. Потом подумал, нет, все-таки Князев получше читает.

Ой, вы меня страшно огорчили...)))) плачу… ))))

Я говорю об элите, а не о гопниках у власти вот уже 29 лет с 1991 года. )))

Отрадно! ))

Я ценю Ваше чувство юмора. Это приближает Вас к элите! )

Надеюсь, что и в 105. )

"… если это будет исторический роман, а главный герой аристократ, произносящий это слово, то надо салЮтовать" (опечатка: сАлютовать). Я печатаю вслепую, без редакции.

Спасибо за признание.
Русский язык неоднороден (северный, средний и южный диалекты, а также говоры), однородным его делают московский и санкт-петербургский стандарты, так как в России были сформированы две лингвистические школы. Поэтому в некоторых словах можно встретить два варианта ударений, к примеру: мАстерски и мастерскИ. То же относится и ко всем прочим языкам, но СМИ имеет тенденцию к стандарту, не взирая на демократизацию ТВ, Радио итп.

После того, как Левитан в 1946 году по радио на всю страну произнес салютовАть — разумеется, он волновался, вместо сАлютовать, как это было закреплено во всех орфоэпических словарях до 1946 года, салютовАть стало нормой.

Я понимаю, люди, среднестатистические люди, какими бы они ни были: хорошими или плохими, предпочитают именно ту «правду», которая тешила бы их среднестатистическое тщеславие, скажем, быть первым или популярным среди чтецов, артистов, читателей и прочих, что, кстати, меня мало колышет. Я произвожу свою продукцию именно для элиты.

Я сужу по моим детям, их друзьям, сверстникам. Да я сам еще молодой, мне всего лишь 50.

Я думаю, что вы не можете мыслить как декламатор или чтец, хоть вы и хороший человек. Но я уверен в том, что у вас нет внутреннего диалога, чтобы быть чтецом или писателем. Вы мыслите как потребитель. Вопрос лишь в том, какого уровня вы потребитель. Все что вы пишите, это характерно для 80% людей. Я именно так себе и представляю среднего потребителя, коего здесь преобладающее количество. Иначе и не может быть, ибо элита всегда в меньшинстве. Скажем, я создаю свою продукцию для элиты. А то, что вам нравится, это оценит большинство.

Если быть точными, то в России недоразвитие капитализма, как впрочем и в моей вассальной от России стране, а капитализм как сырьевой придаток Европы и Америки. Но это к данному вопросу не относится.
Есть орфоэпия стандартного современного русского языка, которые устанавливает нормы. Скажем, нельзя произносить или «офроэпировать» слова нестандартно суть в публичной речи, на телевидении, на радио, а также в аудиолитературе. Скажем, если я, будучи чтецом, дезорфоэпирую слова, к примеру, осУжденный, дОговор, как это делают представители правоохранительных органов, то это будет не моветон. Разумеется, если в тексте имеет место прямая речь и мне надо специально показать стиль данных работников, то я, как чтец, буду делать это намеренно, в авторском тексте, я буду следовать нормам, то есть: осуждЁнный, договОр. Я даже дохожу до таких мелочей, как более точное произнесения словосочетаний, то есть, вместо драгоценных камнЕй, я произнесу драгоценных кАмней, ибо камней в сочетании со словом драгоценных, надо произносить не как камнЕй, а как кАмней. И еще: салЮтовать или салютовАть? Разумеется, если это будет исторический роман, а главный герой аристократ, произносящий это слово, то надо сАлютовать. Вот, такие тонкости русской орфоэпии.

Я высказал свое мнение, причем мнение человека, который сам занимается созданием аудиокниг, Вы же высказали свое мнение, мнение человека потребляющего аудиокниги. Разумеется, я не дал полную выкладку по поводу того, как чтица это делает безграмотно, неумело, бездарно, сделав акцент всего лишь на ее дефекте речи. Этого было достаточно. А если вам такое нравится, значит, вы… как это по-русски… ах, да, непритязательны. Но мы люди молодые, нам подавай все самое лучшее, лучшего качества. Но я даже и не знал об этой чтице, да и знать не хочу — не люблю плохо сделанную работу. Скажу лишь, что перед нами — образец того, как нельзя создавать аудиокнигу. Да, в принципе здесь 90% дикторов такие и 90% слушателей, для которых важна лишь озвучка, а не качество.
Ошибки в ударениях делают все русскоязычные дикторы — и у этой тоже есть, просто вы не полностью владеете орфоэпией русского языка. Я еще не встречал абсолютно грамотных дикторов, даже у Терновского они есть — в «Тихом Доне», причем в каждой главе. Но проблема даже не в этом, а в том, что дикторы сами не понимают текст, который они озвучивают. Просто тупо читают, не более.
Если манера нормальная, то это ноль.

Все-таки, от местного говора над избавляться, когда создаешь аудиокнигу, и, конечно же, от лилипутской манеры озвучивания текста, от речевых дефектов, зубы должны быть крепкие тоже -не шатающиеся. Звучит как издевательство на произведением.

Тут некоторые пройдохи-тримальхионы кричат и вопят, что рассказ сей есть штамп на штампе, брызгая слюной, мол, «штамп, сидя на штампе, штампом погоняет» (и кстати, сами-то писать художественные тесты не умеют!), а непонятная моему разуму зависть к автору рассказа ну вот просто зашкаливает. Я этим пройдохам и плутам покажу тексты специально для них мною составленные, где как раз-таки «штамп, сидя на штампе, штампом погоняет», а вопли этих тримальхионов надо расценивать просто как гиперболу, а следовательно, как провокацию ну, и разумеется, показать себя знатоками литературных текстов, когда это далеко не так, ибо они не доказывают свои утверждения, а просто голословят.

Описание женскага пола

Она была еще той штучкой эта роковая, длинноногая, голубоглазая блондинка с бездонными глазами из города на Неве с осиновой талией, от которой веяло холодком, так как она была холодна, как лед с ее мраморно-белой кожей на ее лебединой шее — женщина удивительной судьбы! И все-таки, она была по-кошачьи грациозна с ее кошачьей походкой. Не давали покоя ее длинные тонкие пальцы, которые выдавали по сути ее трепетное сердце.

Описание мужкага пола

Антон был человеком удивительной судьбы из заштатного городишки — городишки греха и разврата, хоть и был этот городишко провинциальной дырой. Антон хотел разнести в пух и прах разврат и разделать грех под орех. И он шел смело по выбранному пути. Он готов был храбро сражаться до самой смерти, чтобы обрести долгожданную свободу. А после тяжелого трудового дня он, как всегда, спал сном праведника.

Ночь догорала как свеча, мороз крепчал, пушистый снег падал крупными хлопьями за окном и так всегда и годы, словно конь, несутся вскачь, хоть мама не горюй, не плачь. Вот уже пошли первые крупные капли дождя и так хочется тепла и любви в эту вьюжную ночь. А Антон все продолжал спать сном праведника. Казалось, его ничто не могло разбудить, даже брошенные кем-то обвинения в его адрес, ни боль утрат, ни что еще.

Его белозубая улыбка с его сребристой сединой на его волевом подбородке на фоне непокорных черных как смоль вихров, не могла пройти мимо пронзительного взгляда Егора с хитрым прищуром глаз, отметившего также про себя, что у Антона распахнутые доверчивые глаза, несмотря на то, что в его глазах была печаль. Егора особенно тронули рыдания, сотрясавшие могучее тело Антона. «Какая чуткая душа у Антона!», — подумал Егор. «Несмотря на его натруженные мозолистые руки и суровый взгляд воина», — продолжал рассуждать Егор, — «у него загадочная русская душа с трепетным сердцем. А как он уронил скупую мужскую слезу! И все-таки, какие у Антона усталые добрые глаза!»

Где только ни был Антон за свою короткую, недолгую жизнь, хотя родился в городе на Неве. Он был и на брегах туманного Альбиона, и в Москве златоглаво-белокаменной, и в Киеве — матери городов русских, и в Нью-Йорке — в городе контрастов. Ярка была его жизнь!..

Антон, сидя в гордом одиночестве в этой воцарившийся тишине и кромешной тьме, не мог снести боль утрат в гордом одиночестве, хотя достучаться до сердца его мог кто угодно.