Перевод Сусанны Пархомовской, иллюстрации Натальи Антокольской.

Великолепные сказки и мастерское исполнение!

В книгах Сергея Степанова много юмора. Оцените, например, эпизод встречи мудреца Альхазена с греческим юношей Ксенофонтом:
"– Но ведь Платон не мог впасть в заблуждение… – ошарашенно прошептал Ксенофонт.
– Вспомни знаменитое изречение Аристотеля: «Платон мне друг, но истина дороже». Истина же поверяется опытом.
«Воистину, старик сохранил острый разум, – с уважением подумал Харальд. – Его не провели пустые разглагольствования Платона. Он все проверил и изобличил его дурь».
Напомним, что в нашей саге о Харальде Суровом подробно объяснялось, почему конунг невзлюбил Платона. Греки почитали Платона величайшим философом, Харальд же считал его глупцом за его утверждение, что все вокруг нас – лишь тени идеальных образов. Еще больше негодования вызывало у конунга идеальное государство Платона, в котором воинам нельзя было прикасаться к золоту. Наконец-то норманн повстречал человека, достаточно разумного, чтобы не склонится перед авторитетом греческого ученого. Старый сарацин сразу вырос в его глазах".

Иногда заставляет смеяться единственная в драматическом эпизоде фраза, например: «Возможно, халиф смог бы избежать когтистых лап Разрушительницы наслаждений, если бы не придворные врачи. Мало кому удается спастись из цепких рук лекарей, когда они твердо вознамеряться изгнать болезнь. Они раскалили добела кочергу, но едва железо коснулось тела, как Повелитель правоверных издал страшный вопль и потерял сознание. Врачи не отступились от своего намерения, но решили перенести прижигание на утро. В полночь больной очнулся, однако в скором времени ушел в иной мир, не дождавшись утреннего лечения».
«Раздача сокровищ, доставленных на плечах исландцев, прошла с большим подъемом» — о попытке подкупа придворных при дворцовом перевороте.

Благодарю за отзыв, Елена! Да, я с Вами согласна. Перечитывая сейчас этот текст, очень занимавший меня много лет назад, я понимаю, что больше всего в нем завораживает библейская стилистика — нарочитая ретардация фраз и гипнотизирующие повторы — и особенно фраза: «Поистине Скорбь есть владычица этого мира, и нет человека, кто избег бы ее сетей. Есть такие, у которых нет одежды, и такие, у которых нет хлеба. В пурпур одеты иные вдовицы, а иные одеты в рубище. Прокаженные бродят по болотам, и они жестоки друг к другу. По большим дорогам скитаются нищие, и сумы их пусты. В городах по улицам гуляет Голод, и Чума сидит у городских ворот». Это настоящая поэзия в прозе.

«Платье халифа резко отличалось от роскошных одеяний свиты. Как догадался Харальд, нарочитая простота его рубахи и накидки подчеркивала, что нет на свете парчи и шелка, достойных облекать тело Повелителя правоверных.
Халиф не носил никаких украшений – ни ожерелий, ни наручий, ни перстней. Только одна драгоценность сияла на его белоснежном тюрбане, называемом Таджем. Тюрбан был свернут особым образом, как умел делать только один из устадов, пользовавшийся правом касаться Ятимы, что означает «несравненная». Так именовалась жемчужина огромного размера. Добровлад, обычно называвший с точностью до динара цену каждого одеяния или драгоценности, только и мог оценить Ятиму словами «она бесценна»».