___
РУКИ МАСТЕРОВ

Мне не войти в предел числа
Венецианских дожей,
Коснуться бы едва-едва
Мастеровых подножек.

Одна ступенька станет мне
Просвета лестниц ближе,
Но что пример озноба вне
Всех дарований свыше?

Дарую тишь — о, благодать! —
Игрушечность затеи!
В чужбине рук сиротства пядь,
До звука, эпилога, темы.

А под лампадкой ночь украдкой
Немых страниц ворует нить,
Заговорят витиевато,
Не смея вовсе говорить…

9.02.12

“О, глиняная жизнь!
О, умиранье века! Боюсь, лишь тот поймет тебя,
В ком беспомощная улыбка человека,
Который потерял себя.

Какая боль – искать потерянное слово,
Больные веки поднимать
И с известью в крови для племени чужого
Ночные травы собирать.”

Я не публикую «Весну в Фиальте»

Но короткий микс можно послушать здесь:

Владимир Набоков. Весна в Фиальте (отрывок, mix)
youtu.be/aj_SakPp1zA

Стоит ли продолжать в таком формате?

И как сие понять? Публикация на сайте книжи?? Без меня меня женили я на мельнице была?

knijy.com/books/487261

Отпишу админу

Отличное сравнение!

Привожу краткое изложение статьи именно по этой теме, надеюсь, многим это будет интересно.

Набоков более 30-три лет (с 1924 по 1957) использовал реминисценции русской и европейской поэзии. Что касается Ходасевича, то он часто использовал его поэтические приемы и темы. Достаточно вспомнить, как часто Набоков обращался к сюжету стихотворения Ходасевича «Обезьяна», используя различные детали из него и в «Других берегах» и в «Пнине» и в рассказе «Благость» — по разному изменяя мотивы.

Что касается внешности Ходасевича, то отчасти, его общие черты Набоков перенёс на одного из своих персонажей в рассказе «Уста к устам» — Евфратского: «тощий, густобровый, с двумя брезгливыми складками, идущими от рысьих ноздрей к опущенным углам рта, из которого торчит еще не зажженная папироса».
Если мы вспомним описание берлинского кафе в этом же рассказе, где “за окном проплывает, как рыба в аквариуме, насквозь освещенный трамвай”, то многие исследователи находят здесь реминисценцию из стихотворения Ходасевича «Берлинское».

И подобных примеров — множество.