В аннотации семь (!) раз повторяется, что рассказ чему-то «учит», когда и один раз был бы ни к чему.

Согласна, абсолютно надуманный, искусственный рассказ, созданный с очевидной дидактической целью, что отдалило его от литературы настолько, что он перестал ею быть.
А вот прочитан хорошо.

Да, и мало утешительного в том, что Буатель потом «одумался» и уже своим детям не стал перечить. Но себе жизнь сломал, и возлюбленной своей. В таком нетерпимом к чужакам обществе, возможно, у нее это был единственный шанс устроить свою жизнь.
И что для меня самое поразительное в ее истории ― это то, как она в рассказе бесследно исчезает.
Как будто канула в небытие.

А можно добавить неожиданный поворот, и рассказ станет настоящей новеллой. К примеру, с мадам Орейль просят за перетяжку сумму, превышающую стоимость зонта, а это, скажем, противоречит условиям договора со страховой компанией.
Но это больше походило бы на О. Генри, хотя и без любимого им happy end))

Дома новы, но предрассудки, как говорится, стары. Ксенофобские предубеждения во всей красе, и не без религиозного влияния, демонизирующего черный цвет. И все это, казалось бы, у вполне добропорядочных людей.
С другой стороны ― безропотная покорность судьбе, пассивное принятие a priori авторитетного мнения старших. И как результат ― выбор главным героем «завидного» занятия на всю оставшуюся жизнь.
В то время нередко к этой профессии привлекали уголовных преступников, и таким образом они снижали срок своего наказания.
Вот и дядюшка Буатель отбывает свое наказание за глупость.

Тот ранний Чехов, читая которого еще можно легко, расслабленно улыбаться и вполне беззаботно смеяться.
И в конце рассказа ― любимый Чеховым парадокс, «в некотором роде гамлетовский прием» вдруг имеет совершенно противоположный желаемому эффект, и главный герой попадает в ловушку))
Вот и Одиссею, по вполне разумным причинам не желавшему отправляться на войну, когда-то с этим «приемом» тоже не повезло.

Рассказ производит очень сильное впечатление, пожалуй, не только благодаря откровенному натурализму.
Последнее, что происходит в нем, хотя и совершается как религиозный обряд, имеет куда более неформальный смысл. И, как это ни странно, смысл самый что ни на есть гуманный.
Финал ― торжество гуманизма пусть и над понятной, объяснимой, но неоправданной и бесчеловечной жестокостью.

В чеховском рассказе разговор о благотворительности, пожалуй, уместен, потому что масштабы бедствия после неурожая (это и в самом деле реальное событие, которому Чехов был свидетелем) были чудовищны, а помощь государства фактически ничтожна. Крестьяне поголовно были больны тифом, умирали и от него, и от голода, потому что пищей служил только мерзлый картофель.
Вопрос же благотворительности в целом ― это, конечно, вопрос личного решения, на которое могут повлиять как доказательные аргументы необходимости помочь, так и совершенно иногда иррациональные причины (когда не думаешь о том, какая история стоит за просящим, а просто не можешь не дать).
Я никогда не переводила деньги ни в какие благотворительные фонды. До последнего времени. Но это уже другое, это не благотворительность, это желание победы над агрессором-оккупантом и вера в нее.

Кстати, об этом в рассказе говорит доктор Соболь. Что благотворительность ― самообман, что благодетели хитрят, виляют, обманывают себя «и больше ничего». Другое дело, что, кроме общих фраз о том, что этот вопрос требует делового подхода, основанного на расчете, знании и справедливости, Соболь ничего более не предлагает.
Сам же Чехов довольно скептически относился к благотворительности, несмотря на то, что все же деятельно в ней участвовал. И полагал, что она не должна носить случайного характера и что это дело государственного казначейства.

Конечно же, рассказ не столько о взаимоотношениях мужа и жены, сколько о том, что стало причиной их разлада. И это не просто заурядная личная несовместимость, и уж тем более не разница в возрасте, это несовпадение взглядов и самой установки на жизнь.
И за всем кроется столь волновавшая Чехова проблема интеллигенции, вяло философствующей, апатичной, ленивой, унылой и бесцветной в своей бездеятельности.
Мне кажется, героиня не слишком заслуживает упреков в непонимании своего мужа, если иметь в виду в принципе довольно бесправное положение ее в семье.
Чехов замечательно играет словами и смыслами. О жене при первой встрече с ней читателя он пишет, что «от нее пахло свежими духами». Здесь, в рассказе, эта свежесть ― какая никакая, а все же свобода, или желание ее, стремление к настоящей жизни и жизненная сила (мне понять сложно, для меня духи и свежесть оксюморонное сочетание, но у Чехова очевидно так)
Напротив, про мужа сказано, что он «вносит всюду какую-то духоту», его присутствие, его слова, его дела угнетают.
Именно жена, пока ее муж только решает что-либо предпринять в помощь страдающим от голода, пусть неумело, без опыта, но уже что-то реальное делает.
И именно жена в конце концов причастна к тому, что с мужем происходит некое преображение.
Возможно, потому именно так рассказ и назван.

Мы с вами подумали об одном и том же. В таких случаях они не снисходят до предоставления оригинала. Так совпало, что мой комментарий (чуть ниже) с указанием на источник появился одновременно с Вашим.

Оттого, что российская империя присваивала себе все, что захватывала, Сковорода не становится русским философом. Да и что такого специфически «российского» вы можете найти в его философии? Не говоря о языке, на котором он писал и который ну никак не был образцом «российского» для того времени, в сравнении, скажем, даже с ломоносовским. Это был конгломерат церковнославянского, украинского и в меньшей степени русского.
Цитата же, которую вы привели неточно, видимо, взяв из одного из сборников афоризмов, составленных на коленке, на самом деле из его притчи «Убогій жаворонок» и имеет она, кстати говоря, смысл, противоположный тому, какой вы в нее пытались вложить. Сковорода как раз и говорит о снобизме «велероссов» и попытке унизить другие народы (у него они названы «тетерваками»). И выглядит эта цитата с контекстом таким образом:
«Чего же стыдиться! Тетервак вѢдь есть птица глупа, но не злобива. Не тот есть глуп, кто не знает (еще все перезнавшій не родился), но тот, кто знать не хочет. Возненавидь глупость: тогда, хотя глуп, обаче будеши в числѢ блаженных оных тетерваков: «Обличай премудраго — и возлюбит тя». Обличай-де его, яко глуп есть. Как же он есть премудр, яко не любит глупости? Почему? Потому что пріемлет и любит обличеніе от другов своих. О, да сохранит юность твою Христос от умащающих елеем главу твою, от домашних сих тигров и сирен. Аминь!»

Ваша история про Чаадаева безупречна хороша, спасибо. А юмор нынче может быть только таким.

Увы, философы не сами сели на пароход. А потому не так все и весело.

В остальном так же — назвать все своим, а потом разбомбить.

А сейчас, во время войны, эта «шутка» звучит еще и очень цинично.

Положенных традиционному святочному рассказу добрых сказочных чудес здесь искать не стоит по причине отсутствия у Чехова благодушного оптимизма в отношении перспектив человечества вообще и человеческой натуры в частности))
Забавно, что Черт Иванович здесь совсем как гоголевский черт в «Вечерах на хуторе…», то есть «совершенный немец».

Еще один из новогодних рассказов-розыгрышей Чехова, который, подобно «Рассказу старшего садовника», провоцирует читателя на серьезную философию о целях жизни и назначении человека, однако «серьезность» эта оказывается иллюзией и не единожды в рассказе разоблачается.
Сюжет построен на парадоксах, но так, что, даже дав неожиданную развязку, Чехов тем не менее финал оставляет открытым, а читателя ― в легкой озадаченности от того, правильно ли им понят смысл)).

Картина в самом начале ― одиноко белеющая в степи невеселая станция и удаляющийся от нее и замирающий шум поезда, сама степь, бесконечная и бесконечно однообразная, одинокие птицы над равниной, движения крыльев которых нагоняет дремоту, ― и есть метафора жизни в этом рассказе.
Сначала восторженность и экзальтация от вдруг почувствованных простора и свободы, ожидание новой жизни и нового счастья, но одновременно сомнения и страх перед однообразием, этим чудовищем, которое может поглотить новое счастье, обратить его в ничто. Затем досада от того, что ничего не происходит, переросшая в злобу на себя и на всех, тоска, отвращение и скука, скука, скука…
И вполне закономерный выбор героини в конце.

Тщетно пыталась найти хоть одну из увиденных вами «небольших юмористических мыслей» героини. Мысли ее на протяжении всего рассказа серьезны и даже чересчур, что делает ее в конце концов персонажем довольно скучным.
Вот тетка ее действительно потешна и абсолютно карикатурна, но в ее адрес шутит не Вера, а сам Чехов.
Да и конфликт здесь не между просвещением и невежеством, а между желанием полноценной, настоящей жизни и невозможностью ее не только в данных реальных обстоятельствах, но именно еще и у самой героини, никак не дотягивающей до своих высоких идеалов))