Можно быть трижды комсомольцем, но формально, а г.г. именно идейный. А Марья, явно, подстроилась потом под обстоятельства, как большинство, под влиянием мужа, детей. А с венчанием прям упёрлась, себя больше всех и наказала.
Материнский эгоизм — буду ворочать камни, надрываться, пока детям не станет стыдно и они не будут вынуждены приехать. Детям по сорокету, своя жизнь, свои заботы. В гости бы созвала на пироги.
А мне запомнилось про «язву липовую», с которой отрицательные персонажи в тылу отсиживались, в «эре милосердия» — Копчёный, а в «визите к минотавру» — изготовитель «воровского инструмента». Там целая тирада один в один.
Родители очень переживают после гибели дочери, но зачем ущемлять других своих детей и заставлять их поклоняться праху сестры. По папаше дурдом плачет, мамаша самоустранилась, жизненно и реалистично.
Пока слушаю.
Дружок, я ничего ни откуда не «выдирала», вообще-то, книга так называется- «моя сестра на каминной полке» и всё в ней, вокруг этой урны, вертится. Не надо кидаться ни на чью защиту, я агрессии не проявила. Поспокойнее, николай.
«Это жизнь»? Это психически не здоровые родители, надо ж додуматься, поделить останки ребёнка и таскаться с ними как с писаной торбой. Не знаю дослушаю ли, при таком-то начале.
Всё в одну кучу. Разве можно, глядя на обложку с Аниськиным, предположить, что тут же и чудесная повесть «Ещё до войны». И в аннотации тоже только про Аниськина.
Пухов и Стельмащук читают оба, мягко говоря, на любителя. Но вы готовы глотку перегрызть за одного и так не терпимы к другому. С чего бы это? Может Пухов кому- то заходит. Лично я, стараюсь не слушать обоих.
Сама история понравилась. Но просто бесило бесчисленное повторение этих уменьшительных катеНЬКА и дарОЧКА. Дарочка вообще звучит как кличка для тёлки или козы.
Ужасный спектакль. Г. г., именно в таком исполнении, производит впечатление дуры набитой, которой и сочувствовать- то нельзя. Наоборот, даже кажется — такую жизнь сама заслужила.
В фильме — то совсем другое дело.
Пока слушаю.
А тут просто больнушка какая-то.
В фильме — то совсем другое дело.