Избранное

KRABAT-Mühle Schwarzkollm 21 октября 2022

KRABAT-Mühle Schwarzkollm 21 октября 2022

Спасибо, Яна, а я буду дальше писать для Вас!

Яна! И здесь тоже море приключений и любви! Третья часть аудиокниги будет самой большой и создается прямо сейчас (я пришлю письмом уже озвученные новые главы) akniga.org/hafizov-oleg-gosudareva-strazha

20 октября, в день рождения Отфрида Пройслера, — премьера видео 1-ой главы КРАБАТА www.youtube.com/watch?v=JewSiN3QF-g

Рыцарь Тогенбург Александра Арнольдовича Кошкина

Красиво и таинственно www.youtube.com/watch?v=QzmMB8dTwGs

Главное свойство героини — полное отсутствие зависти и удивительное здоровье души.

Не наряд Лабакана*
Это платье Брамбиллы**,
Добротой осиянно,
Несказанно мне мило.

* Из «Сказки о мнимом принце», 7-ой трек этой книги akniga.org/gauf-vilgelm-skazki-1
** Платье Джачинты Соарди из сказки Гофмана «Принцесса Брамбилла» librebook.me/prinzessin_brambilla/vol1/2

Я имею в виду вопрос, который пришел на ум одному из взрослых слушателей сюжета (не мне): как чижи могли попасть к Насте в дом без окон и дверей? Но они ведь были чудесными и говорящими )

Суровость и равнодушие, за которыми скрываются редкая доброта и отзывчивость, — одна из самых эфектных литературных тем и — одно из чудес жизни, заставляющее вспомнить истину: «Не судите, да не судимы будете».
Братья старика Бермана — многие герои Ремарка, Максим Максимыч Лермонтова, толстовский Ерошка («Казаки»), Бен Энсли из «Последнего дюйма» Джеймса Олдриджа, Миколай Суховольский («Старый слуга» Сенкевича). В такой же, непривычной для себя роли, выступает по отношению к молодому Ордынскому — герой Олега Хафизова граф Феодор Толстой akniga.org/hafizovy-dikiy-amerikanec
akniga.org/hafizov-oleg-graf-feodor-tolstoy

Например, свадебным подарком Жуковского Александре Протасовой стала не только поэма, но и настоящее большое приданое.

У Руслана Киреева очень причудливый порядок слов, с многочисленными смысловыми вставками, разрывающими фразу. На слух это воспринимается непросто. История любви В. А. Жуковского намного точнее изложена Борисом Зайцевым.

54:54 последнего трека книги:
Стихотворение Шиллера начинается так: «Рыцарь, это сердце дарит вам верную сестринскую любовь; не требуйте никакой иной любви, ибо это причиняет мне боль». В голосе героини жестковатая «этикетность», церемонность и церемониальность, и кроме того — большое спокойствие; отсутствие каких–либо различимых эмоций. Это говорит высокородная девица, знающая, что ни в коем случае не должна уронить себя. Каждое слово выражает общую осанку учтивости и одновременно выдержки. Перед нами общество, где не человек обращается к человеку, а как бы держава к державе.
У Жуковского героиня заменяет «вы» на «ты», интонацию учтивости — на интонацию чувства:
«Сладко мне твоей сестрою, Милый рыцарь, быть; Но любовию иною Не могу любить…»
Интонация заметно теплеет: вместо рассудочной лапидарности, лаконичной формальности и формульности, боязни сказать лишнее — девическая мягкость, обволакивающая даже отказ щадящей лаской; вместо средневекового этикета — «вечное» женское сердце.
«Милый рыцарь» — такие нежности в устах дочери владельца замка невозможны. Это тон русской барышни «с печальной думою в очах»; тон Маши Протасовой. «Твоя сестра» значит все-таки «твоя»; и быть ею для героини «сладко». «Твоя», «сладко» — слова, живущие своей эмоциональной жизнью. Выговорить их — совсем не то, что предложить «верную сестринскую любовь». Смысл слов — отказ от любви, но поэтическая энергия слов говорит о другом: первая строка начинается словом «сладко», вторая — словом «милый», вторая половина фразы (после союза «но») заключена между словами «любовию» и «любить». Любовь как бы разлита, растворена в самом звучании: «любовию иною» — очень выразительное использование специфически русской фонической возможности, заставляющей вспомнить, как Лермонтов признавался, что без ума от «влажных рифм, как, например, на «ю»».
Настроение любви по ту сторону всего плотского, у Шиллера присутствующее только в образе самого рыцаря, Жуковский неприметно переносит в образ героини, отчего последний обогащается, наполняется новой значительностью: отказать со спокойной холодностью нелюбимому — «я хочу спокойно видеть ваше появление, спокойно — ваш уход» — не то, что добровольно отречься от брака с «милым рыцарем», хотя бы сестрой которого ей быть «сладко»; да еще сделать это под такое влажное плескание гласных и согласных (С. С. Аверинцев).