Шесть с половиной лет
Разлука эта длилась,
Как будто солнце бед,
Взойдя, остановилось.
Но горю вопреки
И счастию навстречу,
Как две больших реки,
Текут влюбленных речи.
Ирина, но меня очень радует и волнует, как часто образ Тонды всплывает в повествовании после его смерти. Ему уподобляется и Михал, помогающий Витко, и Крабат, открывающий глаза на происходящее Лобошу. Почти в каждой главе после 12-ой звучит имя моего любимого героя.
Я думаю, здесь опечатка в имени исполнителя. Это, безусловно, Александр Андриенко www.youtube.com/watch?v=Hk5PIaEziTE На сайте Клуба есть великолепная лицензионная аудиокнига «Робинзон Крузо» в его исполнении.
Александр (Крузенштерну):
Что за герой меня
От бестии спас мерзкой?
Крузенштерн:
Поручик граф Толстой,
Для пущего здесь блеска.
Александр:
Толстой не менее индейца смел,
Как затрудненье разрешить сумел!
Ему пошел бы очень ирокез,
И все-таки он знает политэс!
Собой хорош и ловок, словно кошка.
Еще б убавить живости немножко.
А вот самопортрет графа в диалоге с Ордынским:
Ордынский:
Когда я трезв, когда я не в гостях,
То по душе мне Моцарт, Гайдн и Бах.
Бетговен по сердцу под легким хмелем
И балалайка средь холостяков.
С цыганами же я плясать готов,
Когда уже стою я еле-еле.
Американец:
А я, моя душа, и граф и людоед.
Под Гайдна не спеша
Ем устрицы в обед.
Под пляску египтян сомнения топлю
И радости вино из черепа я пью!
И вот пример нашей игры в бисер — «перевода» одного и того же содержания с языка прозы на язык поэзии:
Сия бабочка изловлена в Бразилии. Дикие называют ее «Осколок неба», ибо верят, что она является частью небесного свода, обрушившегося на землю от стрелы неразумного охотника. После того, как небесный свод обрушился из-за человеческой глупости, Человек навсегда утратил покой, стал жаден и зол. Однако после того, как на земле умирает праведник, его душа обращается в бабочку и улетает на небо, и со временем вид неба восстановится благодаря добрым людям.
Сей бабочки в Бразилии приют.
Осколком Неба там ее зовут.
Стрелой охотник небо расколол,
И стал весь род людской и глуп и зол.
Но каждый раз, как умирает тот,
Кто радость и любовь другим несет,
Для брата кто не пожалеет хлеба,
Сей бабочкой становится душа
И улетает в небо не спеша,
Из них когда-то слОжится все Небо.
Да, точно. Но не по неведению, а «по равнодушию» (Паисий Святогорец). Вообще же, аналитические способности не случайно играют такую роль в нравственном выборе. И имя Бога — не случайно Λογοs.
«Тархистанцы проникали в Нарнию по одному, по двое, выдавая себя за мирных торговцев».
«Я и Таш столь различны, что если служение мерзко, оно не может быть Мне, а если не мерзко – не может быть ей. Итак, если кто клянется именем Таш и держит клятву правды ради, Мной он клянется, не ведая, и Я вознагражу его. Если же кто совершит зло во имя Мое, пусть говорит он: «Аслан» – Таш он служит, и Таш примет его служение. Понял ли ты, дитя?»
И я сказал: «Владыко, Тебе ведомо, сколько я понял». И еще я сказал, как побуждала меня истина: «Я ведь искал Таш во все дни мои». – «Возлюбленный сын Мой, – сказал Мне Славный, – если б не ко Мне ты стремился, ты не искал бы так долго и верно. Каждый находит то, что ищет на самом деле».
И он дохнул на меня, и снял дрожь с моего тела, и принудил меня подняться на ноги. А потом сказал, что мы встретимся скоро, и как вихрь, как золотой ураган, умчался прочь. С тех пор, о короли и леди, я бреду в поисках Его, и блаженство мое так велико, что ослабляет меня, подобно ране.
Разлука эта длилась,
Как будто солнце бед,
Взойдя, остановилось.
Но горю вопреки
И счастию навстречу,
Как две больших реки,
Текут влюбленных речи.
www.youtube.com/watch?v=xN870qwDVD4&list=PLgUO0GalLr22r-1bwlMEm3jMvXUKH_W6o&index=4&t=395s
Александр (Крузенштерну):
Что за герой меня
От бестии спас мерзкой?
Крузенштерн:
Поручик граф Толстой,
Для пущего здесь блеска.
Александр:
Толстой не менее индейца смел,
Как затрудненье разрешить сумел!
Ему пошел бы очень ирокез,
И все-таки он знает политэс!
Собой хорош и ловок, словно кошка.
Еще б убавить живости немножко.
А вот самопортрет графа в диалоге с Ордынским:
Ордынский:
Когда я трезв, когда я не в гостях,
То по душе мне Моцарт, Гайдн и Бах.
Бетговен по сердцу под легким хмелем
И балалайка средь холостяков.
С цыганами же я плясать готов,
Когда уже стою я еле-еле.
Американец:
А я, моя душа, и граф и людоед.
Под Гайдна не спеша
Ем устрицы в обед.
Под пляску египтян сомнения топлю
И радости вино из черепа я пью!
И вот пример нашей игры в бисер — «перевода» одного и того же содержания с языка прозы на язык поэзии:
Сия бабочка изловлена в Бразилии. Дикие называют ее «Осколок неба», ибо верят, что она является частью небесного свода, обрушившегося на землю от стрелы неразумного охотника. После того, как небесный свод обрушился из-за человеческой глупости, Человек навсегда утратил покой, стал жаден и зол. Однако после того, как на земле умирает праведник, его душа обращается в бабочку и улетает на небо, и со временем вид неба восстановится благодаря добрым людям.
Сей бабочки в Бразилии приют.
Осколком Неба там ее зовут.
Стрелой охотник небо расколол,
И стал весь род людской и глуп и зол.
Но каждый раз, как умирает тот,
Кто радость и любовь другим несет,
Для брата кто не пожалеет хлеба,
Сей бабочкой становится душа
И улетает в небо не спеша,
Из них когда-то слОжится все Небо.
«Я и Таш столь различны, что если служение мерзко, оно не может быть Мне, а если не мерзко – не может быть ей. Итак, если кто клянется именем Таш и держит клятву правды ради, Мной он клянется, не ведая, и Я вознагражу его. Если же кто совершит зло во имя Мое, пусть говорит он: «Аслан» – Таш он служит, и Таш примет его служение. Понял ли ты, дитя?»
И я сказал: «Владыко, Тебе ведомо, сколько я понял». И еще я сказал, как побуждала меня истина: «Я ведь искал Таш во все дни мои». – «Возлюбленный сын Мой, – сказал Мне Славный, – если б не ко Мне ты стремился, ты не искал бы так долго и верно. Каждый находит то, что ищет на самом деле».
И он дохнул на меня, и снял дрожь с моего тела, и принудил меня подняться на ноги. А потом сказал, что мы встретимся скоро, и как вихрь, как золотой ураган, умчался прочь. С тех пор, о короли и леди, я бреду в поисках Его, и блаженство мое так велико, что ослабляет меня, подобно ране.