Вы не понимаете, что такое фанфик. Это не ремейк, не обработка, не какое-либо иное переосмысление другого произведения. Это, в первую очередь, спекуляция популярными образами. То, что писал Шекспир стало популярным именно благодаря ему. Впрочем, во времена Шекспира совсем иначе относились к таким вещам и авторского права тогда не существовало вовсе.
А Перумка присосался к фэндому Толкиена и на его популярности въехал в литературу. Сама по себе его писанина никому не была бы нужна без Средиземья, т.к. писатель из него посредственный. Даже переводы Сапковского на русский язык лучше написаны.
Кстати, не исключено, что он и Геральтом «вдохновился», когда своего Фесса ваял, тем более, что неоднократно заявлял, что является фанатом этой саги.

С Шекспиром пример неверный в корне. Он занимался переработкой сюжетов, прописывал своих персонажей, сам создавал сеттинг. Вы настойчиво путаете заимствование идеи и/или сюжета с паразитизмом на фэндоме. Первое — неизбежно, все более-менее ходовые сюжеты закончились ещё даже до Шекспира. Собственно, основных сюжетов-то всего шесть. Ну, можно пытаться комбинировать, тогда ещё несколько десятков получится выжать и всё.
Перумов же не просто заимствовал идею толкиеновских гномов и эльфов, а взял его вселенную, с его персонажами и лором.
Это две большие разницы.
Кстати, те гномы и эльфы, которых эксплуатирует Перумов (а с ним и армия других писателей, включая даже Сапковского), придуманы Толкиеном. До него их знали совершенно другими. У того же Шекспира можно почитать про «дотолкиеновских» эльфов.

Фанфик — это не просто заимствование идеи, а эксплуатация чужого фэндома: вселенной, персонажей, лора созданных другим человеком. Ленивая литература.

Вы не поняли, что не удивительно.
Краткость — сестра таланта. Слыхали такое? Вот Толкиен, например, был довольно краток. Сапковский тоже довольно компактно изложил свои идеи, хоть и начал скатываться в коммерцию. А Перумов — это станок по штамповке вторичной безыдейной беллетристики. Как и Мартин с его «Играми престолов». Но второй хотя бы пытается в оригинальность, а не насилует всеми замученных гномов с эльфами.

> раскрасил черно-белый мир Толкиена яркими красками реальной литературы
Вы только в приличном обществе такое не ляпните, а то засмеют.

Толкиен — основоположник жанра эпического фэнтези, это уже классика, её нельзя назвать цветной или чёрно-белой, она такая, какая есть, это уже канон.
Издав всего четыре книги, профессор стал культовым писателем во всём мире, а Перумов, издав сорок томов вторичной белиберды, практически никому не нужен за пределами СНГ. Это всё, что нужно знать о сравнении этих писателей.
Просто в советское время у нас не было хороших писателей фэнтези, не согласовывался этот жанр с линией партии, вот вакуум и заполнился в 90-х первым, что под руку попалось. Его заслуг в этом примерно около нуля. Перумову просто повезло оказаться в нужном месте в нужное время со своим фанфиком по «ВК», сейчас подобная карьера в принципе немыслима, написание фанфиков в литературной среде — тот ещё зашквар.

Всякого повидал в жизни, но чтобы качество произведения измеряли количеством героев — впервые вижу. У Сапковского всё сделано ровно так, как это требуется для того, чтобы донести до читателя некую мысль, лежащую в основе истории.
А что там Перумов доносит-доносит, да всё никак не донесёт уже на протяжении нескольких десятков томов? Это ж «Сантабарбара» от фэнтези, самая натуральная. Ещё и скверно написанная.

При чём тут язык эльфов вообще? Раз уж на то пошло, профессионального лингвиста Толкиена в этом деле никто не превзошёл.
У Сапковского вся сага пронизана глубоким смыслом, он поднимает сложные вопросы, разговаривает с читателем на неоднозначные темы, раскрывая их через сеттинг фэнтези. Строит сюжет на простом и понятном базисе. Собственно, вся его история именно об этом — о сложных вопросах, на которые нет однозначного ответа: толерантность, расизм, экология, этика в науке и так далее. Перумов же занимается штамповкой гномоэльфов. Сколько там у него уже томов, к сотне подбирается, небось? Страшно подумать, кто всё это читает.
Ещё у Сапковского прекрасный язык, чего только стоят эти незабываемые метафоры и сравнения: «Дни тянулись как вонь за народным ополчением».
Перумов тут даже рядом не лежал.

Да, и ещё Фесс прилично так отдаёт Мэрисьюшкой.

Чехов — непревзойдённый мастер короткого рассказа. Его сюжеты поистине бессмертны, даже сейчас, слушая его, находишь много актуальных вещей. Если кто задаётся вопросом, что такое гениальность, то вот она — умение создать вещь, которая надолго пережила автора, оставшись востребованной и понятной широкой публике.

После Сапковского это даже литературой называть как-то неудобно. Понятно, что то и другое — подростковое фэнтези, но даже первые рассказы о ведьмаке написаны куда лучше. У Перумова очень бедный язык и скудная фантазия. Более-менее читабельно было «Копьё тьмы», а как дело дошло до собственных вселенных, тут же наружу вылезло «мастерство» автора.

Цензура — это не рамки и правила. Цензура — это когда выкидывают куски художественных произведений в ущерб авторскому замыслу. Что бы вы там не воображали на этот счёт, мол, цензура была, якобы, на пользу — это лишь ваше субъективное мнение. Объективно цензура кастрировала авторское произведение, разрушала его в угоду сиюминутной политической конъюнктуре.
PS: когда, например, Ежова вымарывали с фотографий Политбюро — это на пользу как-то шло что ли? Тоже ведь любимая вами цензура.

Вот всё то же самое говорили про Рабле, и жопно-сортирных извращений в его книгах тоже не мало.

> «Через 10 лет никто о нем и не вспомнит»
Вы не знаете, что будет через год, а берётесь что-то за десятки и сотни лет говорить. Смешно.

Никаким заложником канонов Пермуов не был, он вертел эти самые каноны вместе с внутренней логикой Средиземья на причинном органе, за это толкиенисты и не любят его «продолжение» ВК. Еськов тоже всё это повертел, но сделал это красиво (впрочем, от гнева толкиенистов его это всё равно не спасло), а у Перумова получилась какая-то пошлятина с хоббитом-воином-магом-лучником-полководцем, обвешанным артефактами и крошащим врагов направо и налево.

Цензура по определению не может быть созидательным инструментом, её задача — разрушать. Чтобы судить о том, запомнится ли Сорокин в веках, надо, чтобы эти самые века прошли. Франсуа Рабле в своё время точно так же подвергался критике со стороны ханжей, церковь хотела его даже на костре сжечь, лицемеры поливали его творчество всевозможными нелицеприятными эпитетами, однако, сборник о «Гаргантюа и Пантагрюэль» дошёл до нас в целости и сохранности, нисколько не забытый, до сих пор переиздаётся.
Сатиру критикуют в основном те, кто узнаёт в её персонажах себя, причём, узнаёт с не лучшей стороны. Одни из таких людей — певуны за цензуру, у которых на уме только запрещать, удалять и не пущать.

Полагаться на цензуру, как воспитателя вкуса — это инфантилизм. Когда человек растёт в стерильной обстановке, он вырастает слабым и болезненным, не способным противостоять малейшей инфекции. То же самое касается социума, если его окутывать цензурой, оно не способно безболезненно пережить малейшие изменения в среде.

Не вам решать, кто чем болен. Угомоните своё Эго, вы и ваше мнение — не пуп Вселенной.

Что за дурная привычка чуть что орать: «Держать! Не пущать! Удалить!». Никто силком не принуждает читать Сорокина. Если вы не гуглите авторов, которых собираетесь читать и бездумно поглощаете всё подряд, что подворачивается под руку, то по любому отдельно взятому рассказу автора можно составить для себя мнение, надо оно вам или нет. А запрещать и удалять — много ума не надо, только такие меры наоборот ведут к эффекту Стрейзанд.

Забавный сборник. Простенькие рассказы, без изыска, если сравнивать с более поздними вещами. Чтобы, так сказать, вкатиться в творчество Сорокина — самое оно.

Прочитано и озвучено шикарно. Что же касается самой книги, постмодернизм — направление шибко на любителя, интеллектуальный онанизм, текст ради текста. Хотя местами было интересно, язык у Сорокина приятный, грамотный.

Речь, как бы, не об этом, а о том, что читатель, не увидевший в книге никакого смысла, кроме того, что лежит на самой поверхности, просто не обладает достаточным багажом знаний, сиречь мыслит поверхностно.

Не могу сказать, что книга особенно увлекательная, слушал её больше из антропологического интереса, многого не осилил понять. Чтобы достаточно глубоко погрузиться в суть этого произведения, надо не просто знать исторический контекст, но и быть хорошо подкованным в философии и религиоведении, иметь хорошее представление о быте и нравах европейцев современников Рабле, представлять себе уровень научной мысли того времени. Без этих познаний читатель не разглядит здесь ничего кроме низкопробного сортирного юмора.