Жанры:
Сюрреализм
Характеристики:
Психологическое
Время действия:
20 век
Возраст читателя:
Только для взрослых
Cюжет:
Линейный с экскурсами
ЮMoney: 410011071036506
QIWI: +79108364706
Paypal: yar5282@yandex.ru
31 комментарий
Популярные
Новые
По порядку
Серый Сэр
7 минут назад
Лариса Полунина
7 минут назад
Мойша, брат Изи
11 минут назад
Мойша, брат Изи
13 минут назад
Мойша, брат Изи
33 минуты назад
Трёхлапая ворона
34 минуты назад
Енот Енотов
43 минуты назад
Liliana Ainger
55 минут назад
Uaroslava
59 минут назад
aliraveliar
2 часа назад
Макс Гордый
2 часа назад
Boriska1
3 часа назад
Александр Сухаричев
3 часа назад
Андрей Бурцев
3 часа назад
Нестор Иванович
4 часа назад
keitad
4 часа назад
Unidentified
4 часа назад
Арлит Из Сафери
4 часа назад
АЛЕКСЕЙ Бородай
5 часов назад
sspaltsev
5 часов назад
Авторизуясь, вы даете согласие на обработку персональных данных.
Более 123 000 часов лицензионных аудиокниг
14 дней бесплатно
Отсутствие рекламы на сайте
Выберите подписку
* скидка доступна при оплате за весь период
Сервис предоставляется компанией ООО "БИБЛИО"
Сам по себе сюжет в той же степени прост, в какой и непонятен, из-за чего попыток интерпретировать его было великое множество.
В условно тропической стране, представляющей собой остров, оказывается путешествующий исследователь. Ему предстоит стать свидетелем ритуальной казни, совершаемой посредством уникального в своем роде механизма, страшной машины с «бороной» ― иглами, все глубже и глубже погружающимися в тело осужденного и выкалывающими на нем слова приговора.
У этой машины есть свой адепт, если не сказать идолопоклонник, фанатично преданный идее «справедливого» наказания. Это некий Офицер (в рассказе немного персонажей, и все они безымянны), который исполняет свою работу с большим прилежанием и усердием и отлично знает свой предмет. Он единственный в этой стране исполнитель казни. Его ограниченный мозг исходит только из одного принципа ― вина всегда несомненна, и торжество правосудия он видит в изуверском истязании виновного.
В конце рассказа Офицер приносит последнее жертвоприношение идолу ― он отдает ему на растерзание самого себя. У пыточного механизма происходит сбой, и он еще более чудовищным способом убивает свою жертву.
И это не потому, что устройство колонии и ее машина правосудия оказались не настолько совершенны, как это всегда считал Офицер. Ложные идеи безусловности вины, справедливости жестокого наказания доведены до абсурдного воплощения, потому что убийство само по себе стало культом, и его приверженцу ничего не остается, как довести все до логического конца и замкнуть процесс на себе.
Но самой интересной фигурой в рассказе является путешественник. Видимо, alter ego самого Кафки. Он не был гражданином ни исправительной колонии, ни государства, которому она принадлежала, но гражданином какой страны он был, мы не знаем. Он условный представитель Европы с «европейскими воззрениями» (как и Карл в «Америке»). Ему как гуманисту хочется вмешаться и выразить протест против чудовищного злодеяния, когда осужденному в принципе не предоставлена возможность защиты, но при этом несправедливость процесса и бесчеловечность экзекуции не подлежат сомнению. Он противник этого «процесса», но сам не в состоянии себя понять, поскольку путешествует лишь с намерением смотреть, и ни в коем случае не затем, чтобы изменять чужое судопроизводство. Он постоянно сомневается и колеблется, и старается найти себе оправдание в том, почему ничего не предпринимает.
«Вмешиваться в чужие обстоятельства всегда рискованно», «если бы я высказал свое мнение, это было бы мнением частного лица, ничем не более ценное, нежели мнение любого другого», «я не знаток судебных процессов», «ты здесь чужой, молчи».
Но мы даже не знаем наверняка, до какой степени он гуманист, его гуманистические взгляды и для окружающих, и для него самого расплывчато-неопределенны.
Эдакий абстрактный гуманист, отнюдь не деятель и даже не мыслитель, а вполне равнодушный и безучастный обыватель.
Это лучшим образом объясняет финал рассказа, когда путешественник торопится к причалу, чтобы попасть на пароход и поскорее уплыть из этой страны, устраниться от досаждающих его проблем и дискомфорта. Это объясняет и то, почему он грубо пресек попытку уплыть вместе с ним осужденного и его конвоира.
Кафка ― безусловный гуманист, он не приемлет зла, он мучительно переживает войну, но его роль ― не участника, а свидетеля.
В дневнике он как-то оставил запись по поводу увиденного им патриотического шествия, одного из, как он заметил, самых отвратительных сопутствующих явлений войны.
Я стою и смотрю на все злыми глазами…
Сама песня и клип к ней вышли очень яркими, образными и художественными. Как и многое у Боуи. И текст в первой части тоже интересен и достаточно глубок. Переводы не блещут красотой и точностью.
«Посмотри: они приходят и уходят,
Тамплиеры и Сарацины.
Они странствуют по Святой земле,
Вскрывая телеграммы.
Пытки — приходят и уходят,
Рыцари, что могли бы дать тебе все,
Они несут крест «Львиного сердца»,
Спасение для зеркала слепых.
Но если вы будете молиться, все ваши грехи возьмет на себя небо.
Молитесь и ложь язычников исчезнет.
Молитвы — в них кроется печальная картина
(Вера в невероятное, любовь к Неизвестному)
Ваши молитвы — они разбивают небо пополам
(Вера в невероятное, любовь к Неизвестному)»
Но во второй части он решил это всё как-то подвести и к современным реалиям тоже.
«Вспомним про другое время:
Палестина — проблема сегодняшнего дня.
Нажива и ваши богатства в земле,
Террор спланирован блестяще!
Смотри, как они приходят и уходят,
Завтрашние дни и вчерашние.
Христиане и неверующие
Распяты на кресте гвоздями...»
И за эту часть его критики раскритиковали. Что хоть он и решил поговорить об актуальности. Но получилось, что он просто внешний наблюдатель. Который может только беспристрастно наблюдать и никаких вариантов изменения ситуации предложить не может. От чего песня как бы теряет высоту и не дотягивает до чего-то «сверхгениального».:)
Получается примерно то же самое, что и у этого Кафки. Которого Боуи тоже наверняка читал. Он вообще был большой любитель разного чтения и всюду возил с собой целые чемоданы с книгами.:)
Или вы хотите сказать что сэр Стинг в своей песне «Инглишмен Нью Йорк» в припеве
(«Oh, I'm an alien, I'm a legal alien
I'm an Englishman in New York»)© — поет что он — «легальный инопланетянин-англичанин в нью йорке»???
В «Loving the alien» подразумевается скорее «инопланетянин», чем что-либо ещё. Если посмотрите клип к этой песне, вам это станет очевидно.:))
Клип посмотрю. Сто лет Боуи не слушал. Спасибо, что напомнили!
Как бы не всё ещё потеряно.
Теперь даже ни слушать ни читать не надо!
Вот что пытался объяснить людям Боуи и не он один. Кафка тоже. Простая мысль.
Но люди так её и не поняли. Профукали весь «Космос» и всё остальное.
И теперь катятся в тартарары.
А они ведь предупреждали.:)))
Для себя же лично вопрос как «жить, а не продлевать», Кафка так или иначе решил ― ушел с головой в писательство, отрекшись от остального.
И не присоединяться к мерзавцам.
И даже просто им не подыгрывать. Верно?
Да, офень. Особенно грефневую!=))) ©
А по простому книга о свихнувшемся истязателе, безропотных слугах и молчаливых очевидцах. Поначалу это оставляет только ненависть к таким людям.