Ровно 115 лет назад 23 ноября 1908 г. родился Николай Николаевич Носов — самый веселый классик советской детской литературы, летописец пионерских шалостей и сказочник, создавший мир любознательных коротышек. Именно он подарил миру Незнайку, отправил его в Солнечный город и на Луну, пригласил Бобика в гости к Барбосу, изобрел слово «апендикокс» и придумал рецепт Мишкиной каши.<br/>
Николай Николаевич родился в Киеве в семье эстрадного артиста, но основной заработок приносила работа на железной дороге – актёрский труд в дореволюционной России оплачивалась крайне скромно и нерегулярно. Детство Коли прошли в местечке Ирпень – жизнь в провинции была дешевле. Читать Носов научился в пять лет, наблюдая за тем, как отец учил читать его старшего брата. Мальчик, которого в семье называли Кока, поступил в гимназию, безупречно сдав экзамены по русскому языку, арифметике и Закону Божию.<br/>
У Николая Носова было много увлечений, в юности он мечтал стать сначала музыкантом, потом химиком и планировал поступать в Киевский политехнический институт, однако перед самим поступлением передумал и пошел в Киевский художественный институт, а спустя два года перевелся в знаменитый ВГИК, где длительное время трудился режиссером-постановщиком мультипликационных, научных и учебных фильмов. Будучи человеком творческим, еще в 30-е годы Николай Николаевич придумывал короткие рассказы для своего сына, но осознание того факта, что детский писатель — это его призвание, пришло только в середине 40-х годов. Первым опубликованным произведением писателя является рассказ «Затейники», увидевший свет в одном из номеров журнала «Мурзилка» в 1938 году. Потом было много рассказов и повестей о ребятах – «Живая шляпа», «Огурцы», «Огородники», «Фантазеры» … А затем он придумал Незнайку и подарил не только детям, но и взрослым великую «палку-селедку». Над ставшим его визитной карточкой циклом книг о Незнайке и его друзьях Носов работал в течение 12 лет. Первая из них – сказка «Винтик, Шпунтик и пылесос». Потом была написана знаменитая трилогия – «Приключения Незнайки и его друзей», «Незнайка в Солнечном городе» и «Незнайка на Луне».<br/>
В творческом наследии писателя – огромное количество замечательных детских книг, прошедших проверку временем – «Дневник Коли Синицына», «Витя Малеев в школе и дома», «Веселая семейка», цикл рассказов «Фантазеры»… Носов работал не только в жанре детских рассказов и повестей. Он также писал пьесы, фельетоны, кино- и мультипликационные сценарии, а также был автором автобиографических книг. Всего из-под пера писателя вышло около 80 произведений. Еще при жизни Носова общий тираж изданных его произведений превысил 100 миллионов экземпляров.
Весь православный Мир в ожидании Рождества. Этот самый волшебный и любимый праздник с большим нетерпением ждут, как взрослые, так и дети. И это совсем не удивительно, ведь его атмосфера присутствует во всем: украшенные улицы и дома, ожидание подарков, обилие вкусностей на праздничном столе… Но, оказывается, не все известные люди любили Рождество. И среди них великий русский писатель Лев Николаевич Толстой. <br/>
Лев Толстой праздников, выпивки и гуляний терпеть не мог и того же требовал и от крестьян, и от своих домашних, и даже запрещал дарить детям подарки. Он считал, что чем больше у ребенка игрушек, тем больше они ограничивают его фантазию во время игры. Проявлялось это и в том, что в Ясной Поляне Рождество праздновали скромно. Но продолжался этот порядок недолго – как только в семье Толстых появились дети, лед, что называется, тронулся.<br/>
В 1865 г., через три года после женитьбы, Лев Толстой впервые поддался уговорам супруги и разрешил устроить в Рождество праздник. Очень уж хотел порадовать своих племянниц Вареньку и Лизоньку. Праздник был необычен уже тем, что делался по образцу «деревенского», так, как простой народ праздновал: с маскарадом, песнями и танцами. Так Рождество в семье Толстых стало чисто детским праздником: были угощения и сладости, но никакого спиртного! Вместо елки вначале поставили померанцевые деревья, которые писатель очень любил, а потом и елки наряжать стали.<br/>
В Рождество 1870-го праздник достиг апогея: песни, пляски, бои бычьими пузырями, хлопушки, хороводы, бенгальские огни… Но главное – в театральной постановке принял участие сам Лев Николаевич. Организаторами и режиссерами были супруга писателя и ее сестра Татьяна. 25 декабря 1870 года у Толстых нарядили великолепную елку, которую украсили орехами, куклами и бомбаньерками – мешочками-сюрпризами с картонным низом. Праздничными хлопотами были заняты все, а то, что случилось дальше, описала Софья Андреевна: «Нарядились решительно все; плясали же без исключения все… Дети мои прелестно костюмированы… Но самое поразительное явление были медведи с козой-вожаком. Вожаком в лаптях был Дмитрий Дьяков (друг Льва Николаевича и крёстный его дочери Татьяны). Один медведь – дядя Костя, другой – Николенька (брат Толстого), а Лев Николаевич прыгал, одетый козой, как молоденький мальчик. Успех был большой!».<br/>
Всё это воспринималось детьми действительно как что-то волшебное и чудесное. Тем загадочнее и долгожданнее становился этот праздник, как для них, так и для взрослых. Ведь именно в это время можно было забыть о заботах, и окунуться в мир детских радостей и «ёлочных» угощений.
11 февраля исполняется 130 лет со дня рождения известного русского писателя-натуралиста Виталия Валентиновича Бианки, автора более трехсот произведений о жизни мира животных. Его называют волшебником, сумевшим увидеть чудеса в простых вещах. Всю свою жизнь писатель работал для детей и прививал им любовь к родному краю. Произведения Бианки и сегодня можно найти в любом детском саду и школе.<br/>
Будущий писатель родился в Санкт-Петербурге и вырос в удивительной среде. В его роду были немецкие корни, прадед был оперным певцом. Перед турне по Италии он сменил немецкую фамилию Вайс на итальянскую Бианки. Отец был заведующим орнитологическим отделом зоологического музея Академии наук и устроил дома настоящий зоопарк. Комнаты были наполнены клетками с птицами, рядом соседствовали аквариум и террариум с ящерицами, змеями и черепахами.<br/>
Любовь к животным не единственное пристрастие Виталия Бианки. В детстве мальчик писал стихи, любил музыку и хорошо пел. Окончив гимназию, будущий автор поступил в Петербургский университет на отделение естественных наук. Литературный талант Бианки расцвел в 1922-м. В Петрограде Виталий попал в кружок детских писателей Самуила Маршака и с головой ушел в создание мира, сотканного из щебета птиц, зелени трав и приключений животных. Первую работу Виталия Бианки «Путешествие красноголового воробья», опубликованную в журнале «Воробей», по достоинству оценили юные читатели.<br/>
Необыкновенной работой стала книга «Лесная газета». Виталий Бианки начал этот труд в 1924-м, до 1958-го вышло 10 изданий, которые постоянно дополнялись и меняли вид. Энциклопедия, календарь, игра — это все о «Лесной газете», состоящей из 12 глав, каждая посвящена месяцу года. Дополнительное признание Виталию Валентиновичу принесла его передача на радио «Вести леса», полюбившаяся юным слушателям 1950-х. Он пояснял, что познавательная программа задумывалась как подарок детям, пережившим войну, — «чтобы не скучали ребята, а радовались».<br/>
В последние годы жизни Виталия Бианки мучили болезни. Пока писатель еще мог ходить, он часто выезжал ближе к природе, в Новгородской области иногда снимал половину частного дома и гулял по любимому лесу. Однако вскоре диабет и заболевание сосудов лишили его возможности передвигаться. Также к букету недугов добавились перенесенные инфаркт и два инсульта. Автор увлекательных книг для детей умер в 65 лет, 10 июня 1959 года. Причиной смерти стал рак легких. Виталия Валентиновича похоронили на Богословском кладбище Северной столицы России.<br/>
<br/>
«Я стремился писать таким образом, чтобы сказки были интересны и взрослым. Но сейчас осознал, что творил для взрослых, которые сохранили в душе ребенка». Писатель Виталий Бианки.
Чтица выше всяких похвал. Чарующий голос. Безупречно.<br/>
Я прожила несколько дней с этими книгами, даже всплакнула немножко, что мне не свойственно. Такие внезапные повороты сюжета! После «Буровой», где я сразу почувствовала, кто убийца, трилогия порадовала непредсказуемостями! Мне нравится конец. Хэппи-энда тут никак быть не могло, а грустным концом тоже никак нельзя добивать и без того уже грустного читателя, это было бы жестоко))) <br/>
Отдельно в третьей книге понравилось понимание Дэном того, что с детьми заниматься любовью не есть хорошо. А еще концовку книги можно давать почитать детям для объяснения принципов работы политики. Что вся движуха никогда не затевается ради того, чтобы нам, обычным людям, было хорошо.<br/>
Я все ждала, что упомянут какие-нибудь прикольные европейские изобретения последних лет – колонизацию Марса, лекарство от рака, телепорт ))) То, что Русь ничего такого не изобрела, меня не удивило)) Но, кажется, придумали только технику татуажа несмываемой краской без иглы)<br/>
<br/>
К автору есть несколько вопросов насчет имен. Чем провинилось довольно обычное для православных имя Марк? Вряд ли евангелие от Марка православная церковь отменит в ближайшем будущем, так что крестить под именем Марк человека вполне можно. К бабке по имени ДУЛЬСИНЕЯ никто не цепляется, а к безобидному Марку подкапываются )))) Бабке тоже нужно «православное» погоняло)) И еще, имя «Ярина» языческого происхождения. Стало довольно известным после фильма «Свадьба в Малиновке», восходит к имени языческого бога солнца Ярилы. И это, казалось бы, не проблема – многие христианские имена даются в честь языческих богов. Например, на заре христианства родители могли назвать младенца Зинаидой («дочь Зевса») или Артемием («посвященный Артемиде»), потом уже взрослый Артемий или Зинаида принимают Христа и умирают за него, и в честь них уже можно назвать тру-православных детей, это, вроде как, не в честь самой Артемиды, а в честь святого Артемия. Но! Святой Ярины не существует, такого крестильного имени нет, крестить ее должны были как Ирину (или каким-то другим, но христианским именем). И всю приютскую жизнь, как и Дайке, навязывать ей чуждое имя. Конечно, Яринке имя ее потрясающе идет, в русском языке слова вроде «яркий», «ярый», «ярмарка» и т.п. несут в себе отпечаток радости, огня, энергии, солнца. Но! Как родители могли ее записать под таким «некошерным» для тогдашней Руси именем? Или этот строй был так нов, что в ее младенчестве христианская революция еще не завершилась?<br/>
И да, почему Михаила Юрьевича то Мишенькой, то Юрочкой кличут? И насчет Никитовны, но это, кажется, выше писали
Слушаю эту вторую часть «Саги о Форсайтах» Голсуорси в озвучке Н. Козия. Поначалу не могла привыкнуть к его размеренному, с таким же джентльменским достоинством, как и у героев Голсуорси. Да, мешают некоторые помехи по звуку и очень медленный темп (ускоряю немного для себя). <br/>
Но чтец великолепен. С ним ты находишься прямо в этой аристократический жизни Лондона и поместий, погружаешься в атмосферу «форсайтизма»)) и будто становишься многолетним соседом-наблюдателем жизни семейства. <br/>
Сомс мне нравится в третьей части саги, где он жертвует всем ради самого дорогого, что у него было — дочери и картин (ну и ради сохранения духа собственника)))<br/>
Во всех трех частях он неколебим в своих принципах, привычках, достоинстве, честности. Но история с Ирен доставила ему много боли. Интересно, что его не любят его кузены и другие родственники, ни на йоту так, как любили, например, старого Джолиона.<br/>
Ирен, любимица Голсуорси (напоминает чем-то большую симпатию Л.Толстого к его героине Наташе Ростовой), вызывает восхищение. Тоже несокрушимое достоинство, верность единственной настоящей любви, независимость, воспитание, такт, сдержанность (но не холодная, как у Сомса, а добрая и открытая к добрым людям), гордость, красота, вкус ко всему.<br/>
Все Форсайты мне нравятся, прямо привязалась к ним. Ну да, они дрожат над копейкой и своим джентльменством. Но они честны и по-своему добры к людям, причем разных сословий (высокомерно, правда, добры, но добры же).<br/>
Все они очень привязаны к своим детям и внукам. У них есть фамильная черта — чувство ответственности за сохранение семейных ценностей, продолжение рода, воспитание достойных членов общества, людей с хорошими человеческими качествами.<br/>
Очень много снобизма в Форсайтах))) Прямо иногда устаешь от этого английского великосветского чванства)) и убежденности этих аристократов, что они — лучшее на земле. Кто им это сказал?))<br/>
А еще во всех книгах саги нет-нет да проскальзывает мнение Форсайтов, а значит, всей английской знати всех времен, о других нациях — немцах, итальянцах, русских. Из этих всех высказываний только слова о французах более или менее ровное, к ним — почти как к ровне))) Ну чересчур завышенное мнение о своей нации.<br/>
Но о разных исторических моментах жизни Англии, о ее традициях, законах, привычках, быте интересно все же узнать. Роман по глубине погружения в мир страны и отдельных ее семей сродни толстовской эпопее. <br/>
В общем, роман грандиозный, прочтение великолепное. Спасибо Н. Козию. И Голсуорси. Любимая книга)
Очень тяжело писать отзыв о времени и культуре кардинально отличающихся от моего, но я попытаюсь ))<br/>
Хороший рассказ по теме «лучшее враг хорошего». Происходит стык двух догм: традиционализма и постмодернизма. <br/>
Неблагодарен ли Маме? Что такое сама неблагодарность? Как Маме стал таким? И как не допустить повторения подобного уже в наших собственных детях?<br/>
<br/>
Очень несправедливо ожидать от ребенка чего-то, давая ему абсолютно противоположное: хочешь привить любовь к традициям, но на деле происходит пренебрежение другими детьми, постоянный диссонанс отношения к мальчику от Касыма (вседозволенность) и его жены (неодобрение), а также гиперопека. Невозможно из такого коктейля получить желаемое.<br/>
Дети невероятно умелые манипуляторы и они постоянно учатся, пытаясь увидеть рамки дозволенного. <br/>
Маме никто не пресекал, когда он относился к «сестрам» пренебрежительно и жестоко, что это значит? То, что ребёнок и дальше будет это делать, ведь это дозволено. <br/>
Безвозмездная поддержка Касыма (без понимания к чему приводят его действия) извращает отношение Маме к нему, превращая в некий автономный кошелек, чего Касым, судя по действиям, и добивался. <br/>
В результате гиперопеки жизненный опыт, который так необходим для социального взаимодействия, не был получен, отсюда и пренебрежение другими.<br/>
Изюминкой данного баловня судьбы является то, что благодаря детству теперь в Маме четко просматривается тёмная триада: <br/>
— он умён (недостаточно, чтобы понять что же для людей важно, но всё же окружение — общество без образования), умело манипулирует людьми;<br/>
— нарциссизм Касым ему вбивал чуть ли не со дня усыновления;<br/>
— психопатия развилась в результате вседозволенности, привнося в его характер отсутствие эмпатии. <br/>
Здесь и происходит коллизия между традиционализмом в лице Касыма — род, наследник обязательно мальчик, дети следуют по стопам предков; <br/>
и постмодернизмом в лице Маме — культ личности, отмена традиционных ценностей, урбанизация молодых поколений.<br/>
Кажется, что на протяжении жизни Маме постоянно попадались люди, некие «учителя», которые твердили ему о добродетелях (дяди), что ему повезло и как надо себя вести (свои ценности люди хотят видеть в других). Но возвращаясь домой опять видит раболепство Касыма и женщин (вероятно культурное), посему такие уроки и гроша ломанного не стоят.<br/>
Все остальное, как говорится, в учебниках истории.
В том-то и дело, что Токарева не рассказала ничего нового. Информативность стремится к нулю. Важно ЗАЧЕМ и КАК она подала эти «секреты Полишинеля». Это провокация Смысла. Реакция Ваша подтверждает, что провокацию Вы почувствовали лишь в содержании отдельного сюжета. Против сплошного потока грязной чернухи Токарева показала заурядный трёп «обо всём и обо всех подряд», каким живет столица, где каждого, чьё имя хоть чуть-чуть на слуху хоть живой, хоть умерший, каждого обсудили и обмазали дерьмом многократно! Обошли вниманием разве что тех, кто давно уехал из этого дурдома. Если даже по центральным каналам смакуют всякую грязь о личной жизни умерших, о судах и аферах, дележе наследства, разводах, адюльтерах, внебрачных детях советских актеров не «мамонтов», а прямо «динозавров». Что уж говорить о «сарафанном радио» про всякую мелкую шушеру. Приезжают москвичи в провинцию, так их просто не заткнуть, фонтанируют поносом на весь «истеблишмент», на всех политиков, на весь «бомонд», на всех чиновников… Впечатление, что в столице одни извращенцы, взяточники, упыри, и все поголовно мутировавшие морально ублюдки. Москва всегда была насквозь пропитана этими грязными сплетнями, я ещё в счастливом советском детстве наслушался до потери веры во всякий официоз и чью-либо безгрешность. Сейчас вот читаю здесь про Токареву, оказывается не только чужую жизнь описывает, а ещё и свои проступки раскрывает. Возвела напраслину на святого человека, а потом ещё и призналась в ошибке своей. Затесалась чертовка среди белых ангелов лишь бы очернить в глазах русскоязычных читателей чистые образы. Как она осмелилась посеять сомнение в идеальность и неприкосновенность кого-то, чья жизнь сплошной бардак и чёрный пиар, и сама память о нем теплица во многом благодаря подобным вяло муссируемы скандальчикам. <br/>
И что самое возмутительное: «Собаки лают, ветер носит», а эта «нечистоплотная и непорядочная» отмалчивается (подозреваю, даже не читает и не ржот над тем как её склоняют). После таких «разоблачений» нам всем придется ещё внимательнее следить за творчеством Виктории Токаревой) Берем пример неравнодушной бдительности: "… На этом предложении Виктория Токарева для меня закончилась", а начались комментарии под её произведениями… («бежала я за вами три квартала, чтоб рассказать как вы мне безразличны»))
А вот я бы посоветовала «Алмазный век» Стивесона,(книга написана в 1995 году) Коротко о книге может и заинтересует?.. Будущее по Стивенсону «наноштучками» не ограничивается. У него люди объединяются в сообщества — филы, причем Новая Атлантида притворяется Викторианской Англией, а Прибрежная Республика — Китаем примерно конца 19-го века (Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут). На новой политической карте мира есть огромное количество сообществ-фил, в которых люди объединяются по национальному признаку, религиозным или политическим убеждениям, взглядам на жизнь. Большая часть фил представляет собой некий средний класс, три — новую элиту. Правда попасть в них не то чтобы легко, поэтому большая часть людей заполняет пространство между филам и представляет собой безграмотное и безынициативное болото. Элита играется в викторианство и высоко ценит созданное руками, а не матсборщиком, вроде сотни отпечатанных по старинке газет для самой верхушки; плебс придается разбою и проституции, развлекается простенькими сериалами и видеоиграми с эффектом погружение, а чтобы они не путали рыбу с глыбой(читать все равно никто не умеет) для них все в простеньких картинках-пиктограммах. А еще есть о чудо! Иллюстрированный Букварь для Благородных Девиц- вещь мощная, сложная и штучная.«Букварь для благородных девиц» не простая книга. Это интерактивная игра, в точности по Андерсену: герои двигаются и разговаривают с девочкой, создавая ей в виртуальном пространстве кокон любви и заботы, даря общение с другом, в точности соответствующим эмоциональным, интеллектуальным, духовным потребностям. Книга — друг, советник и воспитатель.Покажите мне того родителя, который бы отказался от Букваря — он не только научит писать и считать, не просто расскажет сказку на ночь и развлечет развивающей игрой?! Он может взрастить будущего властителя мира. Поэтому Букварей в результате оказалось три — один, как изначально и задумывалось, для девочки из самых сливок общества, один для дочери инженера — создателя этого чуда, принадлежащей к среднему классу; а последний случайно попадает к девочке из самого дна. Букварь нового поколения — интерактивная энциклопедия, которая может ответить практически на любой вопрос и обучить детей множеству умений и полезных навыков. У букваря множество достоинств, но есть и недостатки, причем серьезные. Мы видим взросление и становление Нелл-такая книга сильно изменяет жизнь главной героини. И все завертится, как вам и не снилось. Я бы книгу посоветовала прочесть и подросткам(своим детям). Не нужно «нудить» ребенку о том что «ученье — свет, а неученье — тьма». Дайте вашему подростку эту книгу для прочтения и он поймет все сам. Как перестать деградировать в мире, где хлеб можно просто распечатать? Хороший вопрос и однозначного ответа не предвидится. Думаю сегодня вопрос об обучении детей очень актуальный и даже злободневный. Каждый, так или иначе, решает его для себя сам.
Когда я начала слушать книгу, дойдя до середины, подумала, что аннотация к книге была написана человеком явно либо под градусом, либо из желания привлечь внимание обывателя к серьёзной книге фривольным сюжетом.<br/>
И поискала что пишут люди об этом и очень согласна с отзывом под названием- <br/>
(«не верь глазам своим.<br/>
<br/>
Жульничество века :) У романа Голсуорси „Фриленды“ аннотация настолько разительно не соответствует содержанию, что загадка этого не дает мне покоя. То ли редактор наугад выхватил из текста пару слов, а остальное домыслил, то ли нарочно написал аннотацию в стиле „немытой клубники“, надеясь привлечь любопытство читателя „скандалом в высшем свете, где после смерти жены богатого помещика в его постели оказывается ее младшая сестра и отказывается вступать в законный брак“. Ничего такого в сюжете нет. Есть бедный батрак, который хочет жениться на младшей сестре своей покойной жены, но автор особо подчеркивает, что между ними не происходило ничего такого, чего нельзя было бы видеть троим маленьким детям, оставшимся без матери. Тем не менее, леди-помещица сочла замысел этого брака неприличным и выгнала батрака из дому вместе с тремя детьми, из коих старшей было девять лет. Это, в свою очередь, привело к волнениям, забастовке батраков, поджогу, судебному процессу и самоубийству поджигателя. Неужели редактор поопасился, что если он напишет „это книга о земельном вопросе в Англии, о границах прав и обязанностей высших и низших слоев общества, о свободе человека и самом понятии демократии“ — этого никто не купит? А зря, книга интересная. Она даже весьма актуальна, поскольку рисует психологию правящих слоев, убежденных, что они благодаря своей собственности на землю владеют душами людей, живущих на этой земле (и вообще на Земле), что они лучше знают, как для других будет лучше, а желание этих других решать свою судьбу воспринимают как покушение на свои священные права и саму демократию! Здесь мы видим сто лет назад зафиксированный пример того, как лучшие представители европейский цивилизации считают, что демократия — это соблюдение их собственных интересов, а кто против — тот против демократии. В образе трудового английского народа я увидела много общего с трудовым русским народом — вот уж мы чего не ожидали. Кто бы предвидел, что английский писатель назовет английского крестьянина рабом и потомком рабов, будет бичевать общественный порядок своей страны, где истинной свободы нет, хоть о ней так много говорят, где свободен только тот, кто может заплатить? Впрочем, роман не так тяжел, как обещают: все кончилось довольно хорошо, гораздо лучше, чем я думала. Еще одно самоубийство явно назревало, но обошлось. Автор, видать, пожалел юные сердца в последний момент. Так что книга интересная и полезная, хоть и не так, как обещала аннотация.<br/>
<br/>
Антонова Елизавета.»)
Радиоспектакль «Дочь командира» поставлен по одноимённой повести Юрия Яковлева, чьё 100-летие мы отметим в это воскресенье 26 июня.<br/>
Ровно 81 год назад 22 июня 1941 года началась война, вошедшая в историю как Великая отечественная. И книга и радиоспектакль рассказывают нам о первых днях войны. 22 июня в 4 часа 15 минут по Брестской крепости был открыт артиллерийский огонь, а в 4 часа 23 минуты начался штурм. Сильное сопротивление немцы встретили на Волынском и особенно на Кобринском укреплении, где дело дошло до штыковых атак.<br/>
К 22 июня 1941 года в крепости дислоцировалось 8 стрелковых батальонов и один разведывательный, один артиллерийский полк и два артиллерийских дивизиона, некоторые подразделения стрелковых полков. Всего около 9 тыс. человек, не считая 300 человек членов семей военнослужащих.<br/>
С немецкой стороны штурм крепости был поручен 45-ой пехотной дивизии 12-го армейского корпуса 2-ой танковой группы с частями усиления, общей численностью 15-16 тыс. человек. По плану крепостью следовало овладеть к 10 часам по полудни в первый день войны. 23 июля 1941 года, т.е. на 32-ой день войны в плен был взят командовавший обороной Восточного форта майор Гаврилов, один из последних защитников крепости.<br/>
* * *<br/>
26 июня 2022 года исполняется 100 лет советскому писателю, автору всеми любимого «Умки» и множества других чудесных и добрых рассказов — Юрию Яковлевичу Яковлеву.<br/>
Юрий Яковлев родился в Ленинграде, в семье служащих. Настоящее его фамилия — Ховкин. После войны будущий писатель взял псевдоним Яковлев по своему отчеству. В 1940 году был призван в армию, прошёл всю войну, был зенитчиком, защищал Москву, а в это время его семья погибала в блокадном Ленинграде. Неслучайно позже Юрий Яковлев в память о своей матери написал пронзительные трогательные произведения: рассказ «Девочка с Васильевского острова» и повесть «Балерина политотдела» о блокадных днях войны.<br/>
Творческая деятельность началась с написания стихов. Яковлев вспоминал: «Писал стихи, когда удавалось и где удавалось. Чаще ночью, при свете коптилки, сделанной из снарядной гильзы». Юрий Яковлев работал в разных жанрах: стихи, проза. Любимый жанр писателя — рассказ. Его рассказы обращены к детям, но и взрослым не мешает прислушаться к голосу автора. Он осуждает бестактное отношение к животным («Он убил мою собаку»); писателя тревожит судьба рыжей девчонки Тани и он заставляет читателя переживать за героиню («Гонение на рыжих»).<br/>
«Мои книги не только мой дом, но и моя душа. Всё, что я пережил, перестрадал сам, — всё это оставило след а моём творчестве. Я незримо присутствую в каждом рассказе. В мыслях и чувствах моих героев — мои мысли и чувства. Вспоминайте мой дом, а когда станет грустно, постучите в мою дверь».<br/>
Писатель Юрий Яковлев.
20 марта исполняется 120 лет со дня рождения известной советской писательницы, драматурга и сценариста Веры Федоровны Пановой. На ее долю выпали тяжелые испытания – сталинские репрессии, потеря любимого человека, страшные дороги Великой Отечественной войны. Возможно, поэтому ей удавалось создавать правдивые, пронзительные произведения, наполненные «живыми», настоящими персонажами.<br/>
Будущая писательница родилась в Ростове-на-Дону. Отец принадлежал к гильдии купцов, но в начале ХХ века разорился и зарабатывал на хлеб ведением счетов в городском банке. Когда девочке исполнилось пять лет, глава семейства утонул при невыясненных обстоятельствах, маме пришлось в одиночку тянуть семейство. Из-за финансовых проблем Вера смогла окончить только 4 класса гимназии, но тяга к знаниям взяла верх – дома девочка самостоятельно постигала школьные науки, читала море книг, а подростком начала сочинять стихи. <br/>
В 17 лет Вера Панова влилась в ряды внештатников местных и районных газет. Реакторы с удовольствием печатали фельетоны, очерки и статьи начинающей журналистки, отмечая тонкий юмор и отменную иронию. К середине 30-х годов, Вера Федоровна сама начала пробовать силы в художественной литературе и драматургии. В первых пьесах «Илья Косогор» и «В старой Москве» писательница отразила время перед революцией, в произведениях красноречиво показала мещан, которые и после свержения царской власти продолжали привычную жизнь.<br/>
В 1944-м, из-под ее пера выходит блестящая повесть «Евдокия». Историю о судьбе женщины, вырастившей чужих детей, зритель увидел в 1961 году – по этому произведению сняла замечательный фильм Татьяна Лиознова. А вскоре появляется на свет самый гениальный, названный лучшим в творчестве писательницы – роман «Спутники». После этого Панова получила первую Сталинскую премию. Говорят, Иосиф Виссарионович с удовольствием прочитал работу и похвалил. «Спутники» вышли и в виде кинопостановки – в 1965 году Искандер Хамраев снял военную драму «Поезд милосердия». А спустя 10 лет появилась вторая экранизация – телевизионный фильм «На всю оставшуюся жизнь».<br/>
Спустя год, в 1947-м вышел роман «Кружилиха» о рабочих уральского завода. Затем литературное наследие Веры Федоровны украсила повесть «Сережа» о буднях мальчика-дошкольника, который обзавелся папой, пусть и не родным. «Сережа» открыл цикл художественных работ Веры Пановой, посвященный детям. Писательница подарила читателям, а потом и зрителям повести «Мальчик и девочка», «Валя», «Володя». <br/>
В 1958 году вышел лиричный «Сентиментальный роман», написанный по воспоминаниям юности в Ростове о молодёжи 1920-х годов, атмосфере тех времён, жизни в коммунах и первых влюблённостях.<br/>
В 1967 году Веру Федоровну сразил серьезный инсульт, после которого она так и не сумела полностью восстановиться. Последнюю книгу она писала уже больная, прикованная к постели. Эти воспоминания «Мое и только мое» – писательница надиктовывала. Книга вышла в свет после смерти Веры Пановой в 1975 году. Ее девизом были слова: «Я просто считаю, если что-то делать в жизни, так делать без дураков, всерьез, иначе скучно.
«Воспитывая своих детей, я пытался привить им с самого раннего возраста строгий и здоровый эстетический вкус, дабы раз навсегда забронировать их от всякой литературной пошлятины.<br/>
Надежным материалом для достижения такой воспитательной цели послужил мне, конечно, фольклор — главным образом героический эпос. Я читал своим детям и их многочисленным сверстникам былины, «Одиссею», «Калевалу» и убедился на опыте, как нелепы и беспочвенны опасения взрослых, что дети не поймут этой поэзии.<br/>
Нужно только исподволь приучить их к непривычному для них складу речи, и они будут готовы часами слушать эти гениальные поэмы, в которых так много очаровательной детскости. Самая лексика этих поэм, поначалу якобы чуждая детям, отпугивающая их своей архаичностью, будет в конце концов воспринята ими как близкая, живая, понятная, и они не только полюбят ее, но и введут в свой речевой обиход, что неминуемо должно повлиять на их общее языковое развитие.<br/>
Особенно привлекательными для детей оказались былины о Добрыне, Ваське Буслаеве, Чуриле, Илье Муромце, Дюке, Алеше Поповиче. Сборники былин (Гильфердинга и Рыбникова) сделались любимейшими детскими книгами. Самое звучание этих поэм до того полюбилось ребятам, что даже во время игр их речь стала сбиваться на былинный размер. В их лексиконе появились такие слова, как «ярлыки скорописчаты», «калена стрела», «кинжалище булатное». Дело дошло до того, что мой маленький сын однажды назвал свою мать «матера вдова Амельфа Тимофеевна».<br/>
Результаты такого раннего знакомства детей с богатырскими песнями не замедлили сказаться позднее на моем малолетнем сыне Борисе, о котором я сейчас говорил. К великому удивлению всех окружающих, он, едва научившись писать, сочинил целый цикл былин и тогда же своим неумелым, младенческим почерком записал их в тетрадку, хранящуюся у меня до сих пор.<br/>
Привожу одну из них с буквальной точностью: здесь выправлена лишь орфография, а в тексте не изменено ни единого слова. Дата былины — 1919 год, когда кто-то сдуру рассказал при ребенке ходившие по городу слухи, будто на улицах орудуют ночные разбойники, которые прыгают выше домов при помощи особых пружин, прикрепленных у них к сапогам. Одеты они будто бы в саваны. Городская охрана (сокращенно «Горохр» — так называлась в ту пору милиция) ведет с ними упорную борьбу. Об этих «пружинках» и повествует в былине ее восьмилетний автор:<br/>
<br/>
БОЙ ПРУЖИНОК С ВАСЬКОЙ САПОЖНИКОВЫМ<br/>
<br/>
А не золото с золотом сливается,<br/>
А не серебро с серебром стекается,<br/>
А не две горы вместях да сокатаются,<br/>
А со всех сторон пружинки собираются,<br/>
Собираются на кладбище Смоленское.<br/>
На Смоленское кладбище огромное.<br/>
А и думают они думу великую,<br/>
А великую думу не малую,<br/>
Как побить охрану Петроградскую,<br/>
А и всю милицию горохрскую,<br/>
Чтобы больше их не преследовали,<br/>
Не преследовали их, не закапывали,<br/>
Не расстреливали их больше пулями.<br/>
Крепкими пулями свинцовыми.<br/>
А выходит покойник один в саване,<br/>
А и в белом саване светящемся,<br/>
Говорит покойник таковы слова:<br/>
«Ах вы гой еси, пружинки вы все лютые,<br/>
Вы все лютые пружинки богатые,<br/>
Мы пойдемте-ка по улице похаживать,<br/>
А и будем мы охрану Петроградскую,<br/>
Петроградскую охрану поколачивать».<br/>
Не успел пружинка слово вымолвить,<br/>
Закричали все пружинки зычным голосом:<br/>
«Мы пойдем-ка по улице похаживать,<br/>
А и будем мы охрану Петроградскую,<br/>
Петроградскую охрану поколачивать!»<br/>
Побежали все пружинки по городу,<br/>
По стольному по городу по Питеру,<br/>
А и стали охрану Петроградскую,<br/>
Петроградскую охрану поколачивать.<br/>
Вдруг навстречу им да трамвай катит,<br/>
А трамвай катит да с вагонетками.<br/>
С вагонеток бежит добрый молодец,<br/>
А по имени Васька Сапожников.<br/>
Налетели на Ваську три покойника.<br/>
Он первого покойника взял разорвал,<br/>
Второго покойника взял растерзал,<br/>
А третьего покойника взял за ноги,<br/>
Стал по улице похаживать,<br/>
Стал пружинок пружинкой поколачивать.<br/>
А и бил он пружинок ровно три года,<br/>
Ровно три года да три часа.<br/>
Три часа да три минуточки.<br/>
Намахались его плечи могучие,<br/>
Разорвались его латы кольчужные,<br/>
А не может он побить покойников.<br/>
Наконец хотел Васька отъехати.<br/>
Из небес же тут Ваське глас гласит:<br/>
«Ах ты гой еси, Василий сын Сапожников.<br/>
Отсель тебе не уехати.<br/>
Ты сражался с пружинками ровно три года,<br/>
Ровно три года да три часа,<br/>
Три часа да три минуточки,<br/>
Посражайся еще восемь лет».<br/>
И послушался Василий, сын Сапожников.<br/>
Стал сражаться снова с пружинками.<br/>
А и день за день будто дождь дождит,<br/>
А неделя за неделей как река бежит,<br/>
А и год за годом как трава растет,<br/>
А проходит ровно восемь лет,<br/>
А побил он всех покойников,<br/>
Всех покойников до единого.<br/>
А тут покойникам славу поют,<br/>
А и славу поют им век по веку.<br/>
<br/>
Сколько я ни вчитываюсь в эти стихи, я не вижу здесь ни единого отклонения от канонического стиля былин. Ясно, что юным поэтом вполне усвоены своеобразные формы этого трудного жанра — и ритмика, и синтаксис, и лексический строй — и что он свободно распоряжается ими. Когда он вырос, литература не стала его специальностью. Но привитая с детства любовь к бессмертной народной поэзии осталась в нем до конца его жизни и вооружила его раз навсегда верным и строгим вкусом, этой драгоценной — и такой редкой — способностью ориентироваться среди хаоса литературных явлений, отличая подлинное искусство от всяческой фальши» (Корней Чуковский, «От двух до пяти»).
R41.0<br/>
Нарушение ориентировки неуточненное<br/>
Помрачение сознания БДУ Исключено: психогенное нарушение ориентировки (F44.8)<br/>
<br/>
Полная расшифровка кода МКБ R41.0:<br/>
Код МКБ R41.0 / Международная классификация болезней/ Симптомы, признаки и отклонения от нормы, выявленные при клинических и лабораторных исследованиях, не классифицированные в других рубриках / Симптомы и признаки, относящиеся к познавательной способности, восприятию, эмоциональному состоянию и поведению / Другие симптомы и признаки, относящиеся к познавательной способности и осознанию / Нарушение ориентировки неуточненное.<br/>
*****<br/>
Дихотомии сознания как видим тут нет.<br/>
Извините, но ни Вам, ни тем более Вашему коллеге, употребляющему выражения вроде: «как раскрывается паттерн оценки сложных понятий ...»<br/>
я пока что не верю.<br/>
Может вы оба и имеете какое-то отношение к медицине и даже к психиатрии, но терминами швыряетесь, как мужики доминошками!<br/>
Особенно Ваш коллега — не заботясь, «как кость ляжет», главное по столу ей посильнее жахнуть, погромче.<br/>
Пожалейте русский язык.<br/>
А то уж впору вспоминать Зощенко рассказ<br/>
<br/>
ОБЕЗЬЯНИЙ ЯЗЫК<br/>
<br/>
Трудный этот русский язык, дорогие граждане! Беда, какой трудный. <br/>
Главная причина в том, что иностранных слов в нём до чёрта. Ну, взять французскую речь. Всё хорошо и понятно. Кескёсе, мерси, комси — всё, обратите ваше внимание, чисто французские, натуральные, понятные слова. <br/>
А нуте-ка, сунься теперь с русской фразой — беда. Вся речь пересыпана словами с иностранным, туманным значением. <br/>
От этого затрудняется речь, нарушается дыхание и треплются нервы. <br/>
Я вот на днях слышал разговор. На собрании было. Соседи мои разговорились. <br/>
Очень умный и интеллигентный разговор был, но я, человек без высшего образования, понимал ихний разговор с трудом и хлопал ушами. <br/>
Началось дело с пустяков. <br/>
Мой сосед, не старый ещё мужчина, с бородой, наклонился к своему соседу слева и вежливо спросил: <br/>
— А что, товарищ, это заседание пленарное будет али как? <br/>
— Пленарное,— небрежно ответил сосед. <br/>
— Ишь ты,— удивился первый,— то-то я и гляжу, что такое? Как будто оно и пленарное. <br/>
— Да уж будьте покойны,— строго ответил второй.— Сегодня сильно пленарное и кворум такой подобрался — только держись. <br/>
— Да ну? — спросил сосед.— Неужели и кворум подобрался? <br/>
— Ей-богу,— сказал второй. <br/>
— И что же он, кворум-то этот? <br/>
— Да ничего,— ответил сосед, несколько растерявшись.— Подобрался, и всё тут. <br/>
— Скажи на милость,— с огорчением покачал головой первый сосед.— С чего бы это он, а? <br/>
Второй сосед развёл руками и строго посмотрел на собеседника, потом добавил с мягкой улыбкой: <br/>
— Вот вы, товарищ, небось, не одобряете эти пленарные заседания… А мне как-то они ближе. Всё как-то, знаете ли, выходит в них минимально по существу дня… Хотя я, прямо скажу, последнее время отношусь довольно перманентно к этим собраниям. Так, знаете ли, индустрия из пустого в порожнее. <br/>
— Не всегда это,— возразил первый.— Если, конечно, посмотреть с точки зрения. Вступить, так сказать, на точку зрения и оттеда, с точки зрения, то да — индустрия конкретно. <br/>
— Конкретно фактически,— строго поправил второй. <br/>
— Пожалуй,— согласился собеседник.— Это я тоже допущаю. Конкретно фактически. Хотя как когда… <br/>
— Всегда,— коротко отрезал второй.— Всегда, уважаемый товарищ. Особенно, если после речей подсекция заварится минимально. Дискуссии и крику тогда не оберёшься… <br/>
На трибуну взошёл человек и махнул рукой. Всё смолкло. Только соседи мои, несколько разгорячённые спором, не сразу замолчали. Первый сосед никак не мог помириться с тем, что подсекция заваривается минимально. Ему казалось, что подсекция заваривается несколько иначе. <br/>
На соседей моих зашикали. Соседи пожали плечами и смолкли. Потом первый сосед снова наклонился ко второму и тихо спросил: <br/>
— Это кто ж там такой вышедши? <br/>
— Это? Да это президиум вышедши. Очень острый мужчина. И оратор первейший. Завсегда остро говорит по существу дня. <br/>
Оратор простёр руку вперёд и начал речь. <br/>
И когда он произносил надменные слова с иностранным, туманным значением, соседи мои сурово кивали головами. Причём второй сосед строго поглядывал на первого, желая показать, что он всё же был прав в только что законченном споре. <br/>
Трудно, товарищи, говорить по-русски!
Вот как я поучаствовал в этом, пока что в качестве автора.<br/>
Безнадежно.<br/>
У меня не было особого желания знакомиться с ней, ни с ней, ни с кем-то еще. Так случилось, что я стоял за ней в огромной очереди за сахаром. Достаточно огромной, чтобы в походе к прилавку люди пообщались, познакомились. Почему-то считается, что такое знакомство приличнее уличного. Очередные очерёдные знакомства. Такое впечатление, что всем вдруг захотелось сладкого, и все население выстроилось в затылок друг к другу. Это недалеко от истины, так как после катастрофы выжили немногие.<br/>
Уж и не вспомнить, кто из нас заговорил первым, да это и неважно. Было в ней что-то забавное, может быть бандана на лысой голове, вызывающе цветистая, на которую я уже успел наглядеться. То что лысая, так это нормально, сейчас лысостью не удивишь, почти все такие. Быть может, тронул меня голосок, почти детский. Да-да, теперь вспомнил, она первая, обернувшись, обратилась ко мне:<br/>
— Извините, будьте добры, не подскажите, какое сегодня число?<br/>
Я даже опешил, во-первых, от такого обращения уже отвык, и потом сам вопрос не реален. Можно подумать, ей, лысой, отпущен долгий срок. Сейчас многие считают остаток своей жизни днями, а то и часами. Можно каждодневно испытывать диагноз-центр на точность определения срока, и всякий раз убеждаешься в точности прогноза: срок с каждым разом уменьшается. Не то, чтобы я скрупулезно зачеркивал прожитые дни, но из времени старался не выпадать. Что же ответить ей? Обмануть, добавив пару виртуальных дней до небытия? А может быть она просто ищет способ познакомиться, развеять скуку, и я окажусь в ее глазах лжецом с первых же слов? Замешательство мое было очевидным, и она смутилась, ей стало неловко. Я поспешил загладить вину, но поздно — она отвернулась, и мой ответ приняла спиной, никак не обозначив. Значит, пыталась познакомиться. «Мне здесь нужен только сахар» — успокаивал я себя.<br/>
Очередь вернула меня в голодное детство, когда победившая страна восстанавливалась после войны. В таких очередях, если не бОльших, за мукой, хлебом, тем же сахаром, нам, детям, приходилось выстаивать по полдня. Только по прошествии многих лет я оценил напряжение сил всего населения в то время. Понятно стало и то, что надежды вернувшихся с войны не оправдались — вспоминаю недоверие пионера к подслушанным шушуканьям отца и троих дядей, воевавших, побывавших в плену и оставшихся живыми.<br/>
Сейчас, после катастрофы, и надежд никаких нет, жизнь, вернее, доживание каждого, продолжается по инерции. Кто виноват? Как ни смешно, но это никого не интересует, как и меня.<br/>
Хотелось бы лишь одного: чтобы бункеры, в которых эти сволочи спрятались, пережидают, превратились в склепы, как и для всех нас Земля.<br/>
Жаль только, что использовали не весь арсенал, а то бы все сразу, и никаких мучений…
Тот случай, когда комментарии должны быть удалены, так как не имеют никакого отношения (к счастью) ни к автору, ни к книге. Очень жаль, что всю эту кучу мусора начал исполнитель, посчитав себя кем-то настолько важным, чтобы давать советы тем, кто их не просил. <br/>
Не по существу книги как человек читающий, читающий много, а также по воле случая являющийся матерью двух разных подростков, я хочу сказать следующее. К концу чтения 1/10 части комментариев я забыла, на какую книгу они оставлены. Вы этого добивались? <br/>
Я искренне верю, что человек, к которым также относятся дети, имеет право на собственное мнение, отличное от мнения учителя и критиков. И если ребенок выбрал слушать, он имеет право на этот выбор. <br/>
Когда Пушкин писал свои великие произведения, он в первую очередь хотел донести какие-то важные мысли (правда мы не совсем знаем, какие), и сильно вряд ли хотел развивать грамотность (каждый двоечник тыкает в учителя оценками Пушкина в лицее). Поэтому если между 2 вариантами — не читать совсем или прослушать аудиовариант — ребенок выбрал прослушать, то я лично просто счастлива. Потому что запятые и буквы ему исправит ворд, а мозги вряд ли. И нет, я не поддерживаю безграмотность. Просто я лично выберу врача, который шикарно оперирует без осложнений, но не может грамотно писать, чем криворучку с идеальной грамотностью. И это только врачи. <br/>
Книга, а это «Капитанская дочка», в школе мне совсем не понравилась. Там все герои для меня-подростка были «непонятными идиотами». И только тогда, когда я в 25+лет в декрете начала ее перечитывать и переслушивать (руки заняты), до меня стали доходить многие моменты, по поводу которых молча улыбалась наша учительница. А после прочтения Тургенева «Отцы и дети» я вообще пересмотрела в своей жизни один момент: книга «Отцы и дети» в руках и голове у подростка и у взрослого — это две совершенно разные книги. <br/>
Поэтому смиритесь, уважаемое старшее поколение. К счастью, мы не поставим наши головы нашим детям. У них свой путь, свои книги, свои ошибки (в том числе орфографические и пунктуационные), и всему свое время. Кто-то должен быть неграмотным, чтобы уделить больше времени чему-то другому. Кто-то является очень грамотным человеком, но у него в жизни все наперекосяк. Ну не является грамотность обязательным условием счастья человека, его реализации и хорошего здоровья. <br/>
Хотя иногда реально «кровь из глаз»((( <br/>
<br/>
По поводу книги. Книгу хотя бы раз прочитать-прослушать надо. И если слушать, то эта озвучка подходит идеально. <br/>
Для засыпающих — можно во-первых сделать скорость +25% (правда, частично потеряется актерское мастерство исполнителя). А во-вторых, представьте, что действие происходит с вашими соседями или друзьями. Будет интереснее слушать, чем же всё это закончилось. У меня нечитающий русских авторов сын, которому «зашли» эти советы.
«Время волшебников прошло. По всей вероятности, их никогда и не было на самом деле…» — так начинается самая популярная сказка Юрия Олеши «Три толстяка», которой в этом году исполняется 100 лет. Но откуда появилась идея для сказки?<br/>
Образы девочки-акробатки Суок и ее механического двойника являют собой настоящую квинтэссенцию чувств, впечатлений и воспоминаний самого писателя. Начнем с того, что еще в детстве Юрий Олеша влюбился в златокудрую девочку-циркачку. Каков же был шок, когда он узнал, что ею был… переодетый мальчик — вульгарный и очень неприятный. <br/>
Следующее воспоминание переносит нас уже в Москву — в Мыльниковский переулок, где жил Валентин Катаев. В его квартире какое-то время жило немало бездомных литераторов, в том числе и Олеша. Одной из достопримечательностей квартиры была кукла из папье-маше. Она была настолько похожа на живую девочку, что литераторы нередко развлекались, усаживая ее на окно, из которого она то и дело выпадала — естественно, вызывая неподдельный ужас у прохожих.<br/>
С куклой и цирком всё ясно, но откуда взялось это странное имя — «Суок»? А ведь девочки Суок реально существовала. И не одна, а целых три! Лидия, Ольга и Серафима Суок были дочерьми австрийского эмигранта и жили в Одессе. Там они не смогли пройти мимо знаменитых литераторов — и впоследствии все вышли замуж за писателей. Олеша был влюблен в младшую из сестер — Симу. Влюблен страстно и даже болезненно. Он называл ее «мой дружочек» (почти так же, как Тибул называл книжную Суок). Первые годы они были счастливы, но Сима оказалась, мягко говоря, непостоянной личностью. Она бросила Олешу и вышла замуж за писателя Н. Харджиева. Затем за другого писателя — В. Шкловского… А оставленный Симой Олеша спросил однажды среднюю из сестер Суок — Ольгу — «А вы бы меня не бросили?» — и, получив утвердительный ответ, женился на ней. Ольга до конца жизни была терпеливой, заботливой и любящей женой, хотя всегда знала, что посвящение сказки «Три Толстяка» — «Ольге Густавне Суок» — относится не только к ней. «Вы две половинки моей души» — честно говорил ей сам Олеша.<br/>
В романе дается особое толкование многим именам. Имя Суок на вымышленном «языке обездоленных» означает «вся жизнь». Фамилия экономки доктора Гаспара – Ганимед – имя персонажа греческой мифологии, виночерпия на Олимпе. Просперо – имя чародея из шекспировской пьесы «Буря». Фамилия капитана Бонавентуры – псевдоним средневекового теолога и философа Джованни Фиданцы.<br/>
Критики отнеслись к «Трем толстякам» очень прохладно и не советовали детям читать, поскольку в ней отсутствовал героический пример страны советов. Многие считали книгу холодной. К примеру, Лидия Чуковская полагала, что она не трогает сердце ребенка. И что даже когда Суок отправляют на казнь, душа остается спокойной. «Мир Олеши — мир вещей, а не мир человеческих чувств», – говорила писательница. Зато дети и взрослые книгу читали и восторгались. И до сих пор сказку читают и не только в России. Она переведена на 17 языков.
«Классику не читают, её перечитывают». Переслушала именно «Стоика» из трех частей каупервудианы, потому как именно её в свое время прочитала как-то вскользь. Тогда я, помнится, была более категорична к Каупервуду из-за его неопределенных и предательских отношений к обеим женщинам – и к Эйлин, и к Беренис. Сейчас всё кажется куда более сложным. Однако отношение Каупервуда к родным детям по-прежнему озадачивает своим почти что равнодушием. Да, он их обеспечивает от и до, но глубоких отеческих чувств к ним не испытывает.<br/>
Впрочем, Каупервуд такой, какой есть и Драйзер прекрасно описал его еще в 1-ой части: бизнесмен до мозга костей, прагматик, живет больше разумом, благодаря которому и состоялся как блестящий финансист, пусть и знавший поражения. Женщин любил, точнее страстно желал, исключительно за их внешнюю красоту и молодость, и только в более зрелом возрасте стал рассматривать их не только как сексуальный объект, примером этого является его отношение к Беренис. <br/>
В «Стоике» Драйзер вообще показывает серьезные перемены в психологии своего героя. Каупервуд теперь не жаждет богатства ради богатства. Он вкладывается в финансирование метрополитена не только в ожидании дивидендов с этого предприятия, но с благородной мыслью об удобстве и быстрой скорости передвижения лондонцев по городу. <br/>
Возводит обсерваторию с целью развития астрономических научных изысканий в своей стране (к слову, прототип Каупервуда – Чарльз Йеркс профинансировал строительство ныне по-прежнему действующей обсерватории при Чикагском университете). <br/>
Строительство же больницы для бедных вообще окончательно меняет отношение к Каупервуду, который на протяжении «Финансиста» и «Титана» воспринимается исключительно как делец. <br/>
И, конечно, нельзя не восхищаться поистине стоическими качествами Фрэнка: как он держит удар, как он хладнокровен и не теряет головы в самых сложных для него обстоятельствах, и, в конце концов, как он принимает известие о своей скорой смерти и совершенно по-деловому подходит даже к этому судьбоносному вопросу.<br/>
<br/>
Начинала слушать и в исполнении Мурашко, и Котова, и Ковалева. Замечательный Мурашко, увы, в плохом качестве, Котов и Ковалев – оба хороши. Выбрала Ковалева т.к. он чуть более отстранённо читает, нейтрален по сравнении с Котовым, а это дает возможность избежать влияния профессионального чтения с очень выразительной актерской составляющей на формирование субъективного взгляда от прочитанного. <br/>
<br/>
P.S. Я поражаюсь все-таки Голливуду. Имея такую американскую классику в лице этой же трилогии Драйзера — романа-символа американской мечты, имея большое количество произведений блестящих писателей-фантастов, «фабрика грез» штампует один за одним фильмы по комиксам (правда, сама очень жду выхода 3-й части «Стражей Галактики»😊 — самая удачная, на мой взгляд, экранизация комиксов дядюшки Ли), неудавшиеся во многом ремейки и фильмы на расовую и гендерную проблематику, которые вызывают больше протест своим навязыванием исковерканной толерантности. <br/>
<br/>
История Каупервуда абсолютно вне времени. Её без проблем можно воспроизвести в современных декорациях, но увы, никто из режиссеров не берется снять фильм по одному из лучших произведений американской литературы.😞
Николай Николаевич родился в Киеве в семье эстрадного артиста, но основной заработок приносила работа на железной дороге – актёрский труд в дореволюционной России оплачивалась крайне скромно и нерегулярно. Детство Коли прошли в местечке Ирпень – жизнь в провинции была дешевле. Читать Носов научился в пять лет, наблюдая за тем, как отец учил читать его старшего брата. Мальчик, которого в семье называли Кока, поступил в гимназию, безупречно сдав экзамены по русскому языку, арифметике и Закону Божию.<br/>
У Николая Носова было много увлечений, в юности он мечтал стать сначала музыкантом, потом химиком и планировал поступать в Киевский политехнический институт, однако перед самим поступлением передумал и пошел в Киевский художественный институт, а спустя два года перевелся в знаменитый ВГИК, где длительное время трудился режиссером-постановщиком мультипликационных, научных и учебных фильмов. Будучи человеком творческим, еще в 30-е годы Николай Николаевич придумывал короткие рассказы для своего сына, но осознание того факта, что детский писатель — это его призвание, пришло только в середине 40-х годов. Первым опубликованным произведением писателя является рассказ «Затейники», увидевший свет в одном из номеров журнала «Мурзилка» в 1938 году. Потом было много рассказов и повестей о ребятах – «Живая шляпа», «Огурцы», «Огородники», «Фантазеры» … А затем он придумал Незнайку и подарил не только детям, но и взрослым великую «палку-селедку». Над ставшим его визитной карточкой циклом книг о Незнайке и его друзьях Носов работал в течение 12 лет. Первая из них – сказка «Винтик, Шпунтик и пылесос». Потом была написана знаменитая трилогия – «Приключения Незнайки и его друзей», «Незнайка в Солнечном городе» и «Незнайка на Луне».<br/>
В творческом наследии писателя – огромное количество замечательных детских книг, прошедших проверку временем – «Дневник Коли Синицына», «Витя Малеев в школе и дома», «Веселая семейка», цикл рассказов «Фантазеры»… Носов работал не только в жанре детских рассказов и повестей. Он также писал пьесы, фельетоны, кино- и мультипликационные сценарии, а также был автором автобиографических книг. Всего из-под пера писателя вышло около 80 произведений. Еще при жизни Носова общий тираж изданных его произведений превысил 100 миллионов экземпляров.
Лев Толстой праздников, выпивки и гуляний терпеть не мог и того же требовал и от крестьян, и от своих домашних, и даже запрещал дарить детям подарки. Он считал, что чем больше у ребенка игрушек, тем больше они ограничивают его фантазию во время игры. Проявлялось это и в том, что в Ясной Поляне Рождество праздновали скромно. Но продолжался этот порядок недолго – как только в семье Толстых появились дети, лед, что называется, тронулся.<br/>
В 1865 г., через три года после женитьбы, Лев Толстой впервые поддался уговорам супруги и разрешил устроить в Рождество праздник. Очень уж хотел порадовать своих племянниц Вареньку и Лизоньку. Праздник был необычен уже тем, что делался по образцу «деревенского», так, как простой народ праздновал: с маскарадом, песнями и танцами. Так Рождество в семье Толстых стало чисто детским праздником: были угощения и сладости, но никакого спиртного! Вместо елки вначале поставили померанцевые деревья, которые писатель очень любил, а потом и елки наряжать стали.<br/>
В Рождество 1870-го праздник достиг апогея: песни, пляски, бои бычьими пузырями, хлопушки, хороводы, бенгальские огни… Но главное – в театральной постановке принял участие сам Лев Николаевич. Организаторами и режиссерами были супруга писателя и ее сестра Татьяна. 25 декабря 1870 года у Толстых нарядили великолепную елку, которую украсили орехами, куклами и бомбаньерками – мешочками-сюрпризами с картонным низом. Праздничными хлопотами были заняты все, а то, что случилось дальше, описала Софья Андреевна: «Нарядились решительно все; плясали же без исключения все… Дети мои прелестно костюмированы… Но самое поразительное явление были медведи с козой-вожаком. Вожаком в лаптях был Дмитрий Дьяков (друг Льва Николаевича и крёстный его дочери Татьяны). Один медведь – дядя Костя, другой – Николенька (брат Толстого), а Лев Николаевич прыгал, одетый козой, как молоденький мальчик. Успех был большой!».<br/>
Всё это воспринималось детьми действительно как что-то волшебное и чудесное. Тем загадочнее и долгожданнее становился этот праздник, как для них, так и для взрослых. Ведь именно в это время можно было забыть о заботах, и окунуться в мир детских радостей и «ёлочных» угощений.
«Все началось во время очередной беседы с духовником. Бригида думала о смерти долго и упорно, составляя для Суда список своих невеликих грехов. Любопытство умирает последним, даже после Надежды. Девочка очень интересовалась, как будет «там». Научится ли она летать по небу? Примут ли добрые ангелы ее в свой круг? Не слишком ли она усердствует, отгоняя Смерть?<br/>
Может, и это – грех?<br/>
Сам патер Ян испугался такого усердия. Кашлянув, он заметил, что спешить незачем. Господу виднее, кого и когда звать к Себе.»©<br/>
<br/>
Мысли Иисуса (а мне думается не смотря на более чем сотни апокрифов( из которых голосованием на Соборе выбрали 4ре). Иисус -личность реальная (лучшее док-во что он Иисус а не Еммануил и что он из Назарета(что хорошего может идти из Назарета?) если бы выдумывали персонажа то пятен на биографии у него не было). Так вот его мысли тем более для тех времен-очень сильно. но понимать их не детям а уже хорошо так пожившим людям.<br/>
подставить щеку -не рабский принцип. история показывает что по другому конфликты не погасить. все что иначе ведет к эскалации.<br/>
"— Твой сон врет, старик, — угрюмо бросил Кулай. — Асмохат-та не хотел убивать глупых детей Ориджа. Асмохат-та вообще не любит убивать. А ты учил меня, что воинская доблесть — это смерть врага! Значит, ты неправильно учил меня?!<br/>
— Я правильно учил тебя, Кулай-мэрген, ставший Кулай-нойоном, — ответил Тохтар-кулу. — Если ты до сих пор жив и можешь трясти меня за воротник — значит, я правильно учил тебя. Воинская доблесть — это смерть врага. Но когда становишься старым, когда кобыла судьбы доится на твои волосы, делая их белыми, то реже думаешь о смерти врага, и чаще — о жизни. О своей жизни. О чужой жизни. И понимаешь, что для каждого времени — своя мудрость и своя доблесть. Это понимаешь лишь тогда, когда твоя собственная жизнь подходит к концу. <br/>
Ты понимаешь это, — после долгого молчания еле слышно прошептал Тохтар-кулу, — но вокруг есть много юных и доблестных воинов, и ты боишься сказать им об этом, потому что у тебя всего один воротник, потому что тогда ты станешь их врагом, а их доблесть, доблесть юных, доблесть твоих детей и учеников, — это смерть врага. И ты ждешь, что придет кто-то, кто не боится говорить о новом. Что придет Асмохат-та."©
Уважаемые древние народы! У нас для вас две новости: хорошая и плохая.<br/>
Сначала хорошая: боги есть! Реально! Но — в далеком будущем. Боги умеют летать выше облаков, переговариваться через моря, лечить дизентерию, передвигать реки и выращивать дыни величиной с ослиную голову. Они даже нашли способ забросить к вам это письмо, но не в этом дело.<br/>
Теперь плохая новость: вашей расчудесной цивилизации настанут кранты. Пока вы тут жиреете, изобретаете искусства и ремесла, издаете законы и думаете о высоком, рано или поздно со всех сторон подтянутся тупые злобные чурки, вас перережут, и на месте ваших городов будет разруха. Не волнуйтесь, это нормально. Не вы первые, не вы последние. Так происходит с любой умной цивилизацией. Помните: перед богами вы все равны.<br/>
Теперь о деле. Чтобы от вас осталось для богов хоть чего-нибудь интересное и познавательное, строго следуйте нашим законам.<br/>
Первое. Постройте какую-нибудь большую штуку — башню до небес или просто каменную гору. Чем выше — тем лучше.<br/>
Второе. Внутри постройки сделайте какой-нибудь тайник, и сложите туда все, что вам дорого, — образцы посуды, одежды, технологий и оружия. В идеале можете положить семена растений и плодов, которыми вы питались — мы попробуем прорастить. Драгоценности не кладите — сопрут, и весь тайник заодно угробят<br/>
Третье. Тщательно записывайте все, что с вами происходило! И побольше! Болтовня — отстой, письменность — рулит! Кладите свои заметки в тайник, выбивайте на стенах, выкладывайте мозаикой — не важно, как именно, но чтоб было. Вдалбливайте своим детям как инстинкт: прошел мимо забора или стены — написал что-нибудь машинально. Ясно? <br/>
начните с алфавита и цифр, а то мы задолбаемся расшифровывать… Ставьте даты — боги не телепаты!!! Мысли свои оформляйте четко, без выпендрежа и двусмысленностей, иначе обязательно скажут, что вы были умнее нас, знали все на свете, и зашифровали свои тайны мега-кодом. Кстати, непременно напишите, как и чем вы строили ваш гигантский каменный тайник, а то у нас найдутся придурки, которые заявят, что это невозможно без помощи инопланетян.<br/>
Ну вот, вроде и все. Выполняйте. Да! Перепишите это письмо раз двадцать и разошлите всем дружественным племенам — так, на будущее. Пусть тоже перепишут. И очень постарайтесь в тексте ничего не менять и не добавлять отсебятины, даже если чего-то непонятно. И будет счастье!!!»©
Будущий писатель родился в Санкт-Петербурге и вырос в удивительной среде. В его роду были немецкие корни, прадед был оперным певцом. Перед турне по Италии он сменил немецкую фамилию Вайс на итальянскую Бианки. Отец был заведующим орнитологическим отделом зоологического музея Академии наук и устроил дома настоящий зоопарк. Комнаты были наполнены клетками с птицами, рядом соседствовали аквариум и террариум с ящерицами, змеями и черепахами.<br/>
Любовь к животным не единственное пристрастие Виталия Бианки. В детстве мальчик писал стихи, любил музыку и хорошо пел. Окончив гимназию, будущий автор поступил в Петербургский университет на отделение естественных наук. Литературный талант Бианки расцвел в 1922-м. В Петрограде Виталий попал в кружок детских писателей Самуила Маршака и с головой ушел в создание мира, сотканного из щебета птиц, зелени трав и приключений животных. Первую работу Виталия Бианки «Путешествие красноголового воробья», опубликованную в журнале «Воробей», по достоинству оценили юные читатели.<br/>
Необыкновенной работой стала книга «Лесная газета». Виталий Бианки начал этот труд в 1924-м, до 1958-го вышло 10 изданий, которые постоянно дополнялись и меняли вид. Энциклопедия, календарь, игра — это все о «Лесной газете», состоящей из 12 глав, каждая посвящена месяцу года. Дополнительное признание Виталию Валентиновичу принесла его передача на радио «Вести леса», полюбившаяся юным слушателям 1950-х. Он пояснял, что познавательная программа задумывалась как подарок детям, пережившим войну, — «чтобы не скучали ребята, а радовались».<br/>
В последние годы жизни Виталия Бианки мучили болезни. Пока писатель еще мог ходить, он часто выезжал ближе к природе, в Новгородской области иногда снимал половину частного дома и гулял по любимому лесу. Однако вскоре диабет и заболевание сосудов лишили его возможности передвигаться. Также к букету недугов добавились перенесенные инфаркт и два инсульта. Автор увлекательных книг для детей умер в 65 лет, 10 июня 1959 года. Причиной смерти стал рак легких. Виталия Валентиновича похоронили на Богословском кладбище Северной столицы России.<br/>
<br/>
«Я стремился писать таким образом, чтобы сказки были интересны и взрослым. Но сейчас осознал, что творил для взрослых, которые сохранили в душе ребенка». Писатель Виталий Бианки.
Я прожила несколько дней с этими книгами, даже всплакнула немножко, что мне не свойственно. Такие внезапные повороты сюжета! После «Буровой», где я сразу почувствовала, кто убийца, трилогия порадовала непредсказуемостями! Мне нравится конец. Хэппи-энда тут никак быть не могло, а грустным концом тоже никак нельзя добивать и без того уже грустного читателя, это было бы жестоко))) <br/>
Отдельно в третьей книге понравилось понимание Дэном того, что с детьми заниматься любовью не есть хорошо. А еще концовку книги можно давать почитать детям для объяснения принципов работы политики. Что вся движуха никогда не затевается ради того, чтобы нам, обычным людям, было хорошо.<br/>
Я все ждала, что упомянут какие-нибудь прикольные европейские изобретения последних лет – колонизацию Марса, лекарство от рака, телепорт ))) То, что Русь ничего такого не изобрела, меня не удивило)) Но, кажется, придумали только технику татуажа несмываемой краской без иглы)<br/>
<br/>
К автору есть несколько вопросов насчет имен. Чем провинилось довольно обычное для православных имя Марк? Вряд ли евангелие от Марка православная церковь отменит в ближайшем будущем, так что крестить под именем Марк человека вполне можно. К бабке по имени ДУЛЬСИНЕЯ никто не цепляется, а к безобидному Марку подкапываются )))) Бабке тоже нужно «православное» погоняло)) И еще, имя «Ярина» языческого происхождения. Стало довольно известным после фильма «Свадьба в Малиновке», восходит к имени языческого бога солнца Ярилы. И это, казалось бы, не проблема – многие христианские имена даются в честь языческих богов. Например, на заре христианства родители могли назвать младенца Зинаидой («дочь Зевса») или Артемием («посвященный Артемиде»), потом уже взрослый Артемий или Зинаида принимают Христа и умирают за него, и в честь них уже можно назвать тру-православных детей, это, вроде как, не в честь самой Артемиды, а в честь святого Артемия. Но! Святой Ярины не существует, такого крестильного имени нет, крестить ее должны были как Ирину (или каким-то другим, но христианским именем). И всю приютскую жизнь, как и Дайке, навязывать ей чуждое имя. Конечно, Яринке имя ее потрясающе идет, в русском языке слова вроде «яркий», «ярый», «ярмарка» и т.п. несут в себе отпечаток радости, огня, энергии, солнца. Но! Как родители могли ее записать под таким «некошерным» для тогдашней Руси именем? Или этот строй был так нов, что в ее младенчестве христианская революция еще не завершилась?<br/>
И да, почему Михаила Юрьевича то Мишенькой, то Юрочкой кличут? И насчет Никитовны, но это, кажется, выше писали
читаем Брэдбери<br/>
«Они набрали полные мешки одуванчиков и унесли вниз, в погреб. Вывалили их из мешков, и во тьме погреба разлилось сияние. Винный пресс дожидался их, открытый, холодный. Золотистый поток согрел его. <br/>
Сперва тонкой струйкой, потом все щедрее, обильнее побежал по желобу в глиняные кувшины сок прекрасного жаркого месяца; ему дали перебродить, сняли пену и разлили в чистые бутылки из-под кетчупа — и они выстроились рядами на полках, поблескивая в сумраке погреба.<br/>
Вино из одуванчиков.<br/>
Самые эти слова — точно лето на языке. Вино из одуванчиков пойманное и закупоренное в бутылки лето. <br/>
И там, ряд за рядом, будут стоять бутылки с вином из одуванчиков — оно будет мягко мерцать, точно раскрывающиеся на заре цветы, а сквозь тонкий слой пыли будет поблескивать солнце нынешнего июня. Взгляни сквозь это вино на холодный зимний день — и снег растает, из-под него покажется трава, на деревьях оживут птицы, листва и цветы, словно мириады бабочек, затрепещут на ветру. И даже холодное серое небо станет голубым<br/>
озьми лето в руку, налей лето в бокал — в самый крохотный, конечно, из какого только и сделаешь единственный терпкий глоток; поднеси его к губам-и по жилам твоим вместо лютой зимы побежит жаркое лето…<br/>
Теперь-дождевой воды!<br/>
Конечно, здесь годится только чистейшая вода дальних озер, сладостные росы бархатных лугов, что возносятся на заре к распахнувшимся навстречу небесам; там, в прохладных высях, они собирались чисто омытыми гроздьями, ветер мчал их за сотни миль, заряжая по пути электрическими зарядами. Эта вода вобрала в каждую свою каплю еще больше небес, когда падала дождем на землю. Она впитала в себя восточный ветер, и западный, и северный, и южный и обратилась в дождь, а дождь в этот час священнодействия уже становится терпким вином.<br/>
Наверху в большом доме будет кашель, чиханье, хриплые голоса и стоны, простуженным детям очень больно будет глотать, а носы у них покраснеют, точно вишни, вынутые из наливки, — всюду в доме притаится коварный микроб.<br/>
И тогда из погреба возникнет, точно богиня лета, бабушка, пряча что-то под вязаной шалью; она принесет это „что-то“ в комнату каждого болящего и разольет-душистое, прозрачное-в прозрачные стаканы, и стаканы эти осушат одним глотком. Лекарство иных времен, бальзам из солнечных лучей и праздного августовского полудня<br/>
Снова и снова они будут слетать с губ, как улыбка, как нежданный солнечный зайчик во тьме.<br/>
Вино из одуванчиков. Вино из одуванчиков. Вино из одуванчиков.»©
Но чтец великолепен. С ним ты находишься прямо в этой аристократический жизни Лондона и поместий, погружаешься в атмосферу «форсайтизма»)) и будто становишься многолетним соседом-наблюдателем жизни семейства. <br/>
Сомс мне нравится в третьей части саги, где он жертвует всем ради самого дорогого, что у него было — дочери и картин (ну и ради сохранения духа собственника)))<br/>
Во всех трех частях он неколебим в своих принципах, привычках, достоинстве, честности. Но история с Ирен доставила ему много боли. Интересно, что его не любят его кузены и другие родственники, ни на йоту так, как любили, например, старого Джолиона.<br/>
Ирен, любимица Голсуорси (напоминает чем-то большую симпатию Л.Толстого к его героине Наташе Ростовой), вызывает восхищение. Тоже несокрушимое достоинство, верность единственной настоящей любви, независимость, воспитание, такт, сдержанность (но не холодная, как у Сомса, а добрая и открытая к добрым людям), гордость, красота, вкус ко всему.<br/>
Все Форсайты мне нравятся, прямо привязалась к ним. Ну да, они дрожат над копейкой и своим джентльменством. Но они честны и по-своему добры к людям, причем разных сословий (высокомерно, правда, добры, но добры же).<br/>
Все они очень привязаны к своим детям и внукам. У них есть фамильная черта — чувство ответственности за сохранение семейных ценностей, продолжение рода, воспитание достойных членов общества, людей с хорошими человеческими качествами.<br/>
Очень много снобизма в Форсайтах))) Прямо иногда устаешь от этого английского великосветского чванства)) и убежденности этих аристократов, что они — лучшее на земле. Кто им это сказал?))<br/>
А еще во всех книгах саги нет-нет да проскальзывает мнение Форсайтов, а значит, всей английской знати всех времен, о других нациях — немцах, итальянцах, русских. Из этих всех высказываний только слова о французах более или менее ровное, к ним — почти как к ровне))) Ну чересчур завышенное мнение о своей нации.<br/>
Но о разных исторических моментах жизни Англии, о ее традициях, законах, привычках, быте интересно все же узнать. Роман по глубине погружения в мир страны и отдельных ее семей сродни толстовской эпопее. <br/>
В общем, роман грандиозный, прочтение великолепное. Спасибо Н. Козию. И Голсуорси. Любимая книга)
Хороший рассказ по теме «лучшее враг хорошего». Происходит стык двух догм: традиционализма и постмодернизма. <br/>
Неблагодарен ли Маме? Что такое сама неблагодарность? Как Маме стал таким? И как не допустить повторения подобного уже в наших собственных детях?<br/>
<br/>
Очень несправедливо ожидать от ребенка чего-то, давая ему абсолютно противоположное: хочешь привить любовь к традициям, но на деле происходит пренебрежение другими детьми, постоянный диссонанс отношения к мальчику от Касыма (вседозволенность) и его жены (неодобрение), а также гиперопека. Невозможно из такого коктейля получить желаемое.<br/>
Дети невероятно умелые манипуляторы и они постоянно учатся, пытаясь увидеть рамки дозволенного. <br/>
Маме никто не пресекал, когда он относился к «сестрам» пренебрежительно и жестоко, что это значит? То, что ребёнок и дальше будет это делать, ведь это дозволено. <br/>
Безвозмездная поддержка Касыма (без понимания к чему приводят его действия) извращает отношение Маме к нему, превращая в некий автономный кошелек, чего Касым, судя по действиям, и добивался. <br/>
В результате гиперопеки жизненный опыт, который так необходим для социального взаимодействия, не был получен, отсюда и пренебрежение другими.<br/>
Изюминкой данного баловня судьбы является то, что благодаря детству теперь в Маме четко просматривается тёмная триада: <br/>
— он умён (недостаточно, чтобы понять что же для людей важно, но всё же окружение — общество без образования), умело манипулирует людьми;<br/>
— нарциссизм Касым ему вбивал чуть ли не со дня усыновления;<br/>
— психопатия развилась в результате вседозволенности, привнося в его характер отсутствие эмпатии. <br/>
Здесь и происходит коллизия между традиционализмом в лице Касыма — род, наследник обязательно мальчик, дети следуют по стопам предков; <br/>
и постмодернизмом в лице Маме — культ личности, отмена традиционных ценностей, урбанизация молодых поколений.<br/>
Кажется, что на протяжении жизни Маме постоянно попадались люди, некие «учителя», которые твердили ему о добродетелях (дяди), что ему повезло и как надо себя вести (свои ценности люди хотят видеть в других). Но возвращаясь домой опять видит раболепство Касыма и женщин (вероятно культурное), посему такие уроки и гроша ломанного не стоят.<br/>
Все остальное, как говорится, в учебниках истории.
И что самое возмутительное: «Собаки лают, ветер носит», а эта «нечистоплотная и непорядочная» отмалчивается (подозреваю, даже не читает и не ржот над тем как её склоняют). После таких «разоблачений» нам всем придется ещё внимательнее следить за творчеством Виктории Токаревой) Берем пример неравнодушной бдительности: "… На этом предложении Виктория Токарева для меня закончилась", а начались комментарии под её произведениями… («бежала я за вами три квартала, чтоб рассказать как вы мне безразличны»))
И поискала что пишут люди об этом и очень согласна с отзывом под названием- <br/>
(«не верь глазам своим.<br/>
<br/>
Жульничество века :) У романа Голсуорси „Фриленды“ аннотация настолько разительно не соответствует содержанию, что загадка этого не дает мне покоя. То ли редактор наугад выхватил из текста пару слов, а остальное домыслил, то ли нарочно написал аннотацию в стиле „немытой клубники“, надеясь привлечь любопытство читателя „скандалом в высшем свете, где после смерти жены богатого помещика в его постели оказывается ее младшая сестра и отказывается вступать в законный брак“. Ничего такого в сюжете нет. Есть бедный батрак, который хочет жениться на младшей сестре своей покойной жены, но автор особо подчеркивает, что между ними не происходило ничего такого, чего нельзя было бы видеть троим маленьким детям, оставшимся без матери. Тем не менее, леди-помещица сочла замысел этого брака неприличным и выгнала батрака из дому вместе с тремя детьми, из коих старшей было девять лет. Это, в свою очередь, привело к волнениям, забастовке батраков, поджогу, судебному процессу и самоубийству поджигателя. Неужели редактор поопасился, что если он напишет „это книга о земельном вопросе в Англии, о границах прав и обязанностей высших и низших слоев общества, о свободе человека и самом понятии демократии“ — этого никто не купит? А зря, книга интересная. Она даже весьма актуальна, поскольку рисует психологию правящих слоев, убежденных, что они благодаря своей собственности на землю владеют душами людей, живущих на этой земле (и вообще на Земле), что они лучше знают, как для других будет лучше, а желание этих других решать свою судьбу воспринимают как покушение на свои священные права и саму демократию! Здесь мы видим сто лет назад зафиксированный пример того, как лучшие представители европейский цивилизации считают, что демократия — это соблюдение их собственных интересов, а кто против — тот против демократии. В образе трудового английского народа я увидела много общего с трудовым русским народом — вот уж мы чего не ожидали. Кто бы предвидел, что английский писатель назовет английского крестьянина рабом и потомком рабов, будет бичевать общественный порядок своей страны, где истинной свободы нет, хоть о ней так много говорят, где свободен только тот, кто может заплатить? Впрочем, роман не так тяжел, как обещают: все кончилось довольно хорошо, гораздо лучше, чем я думала. Еще одно самоубийство явно назревало, но обошлось. Автор, видать, пожалел юные сердца в последний момент. Так что книга интересная и полезная, хоть и не так, как обещала аннотация.<br/>
<br/>
Антонова Елизавета.»)
Ровно 81 год назад 22 июня 1941 года началась война, вошедшая в историю как Великая отечественная. И книга и радиоспектакль рассказывают нам о первых днях войны. 22 июня в 4 часа 15 минут по Брестской крепости был открыт артиллерийский огонь, а в 4 часа 23 минуты начался штурм. Сильное сопротивление немцы встретили на Волынском и особенно на Кобринском укреплении, где дело дошло до штыковых атак.<br/>
К 22 июня 1941 года в крепости дислоцировалось 8 стрелковых батальонов и один разведывательный, один артиллерийский полк и два артиллерийских дивизиона, некоторые подразделения стрелковых полков. Всего около 9 тыс. человек, не считая 300 человек членов семей военнослужащих.<br/>
С немецкой стороны штурм крепости был поручен 45-ой пехотной дивизии 12-го армейского корпуса 2-ой танковой группы с частями усиления, общей численностью 15-16 тыс. человек. По плану крепостью следовало овладеть к 10 часам по полудни в первый день войны. 23 июля 1941 года, т.е. на 32-ой день войны в плен был взят командовавший обороной Восточного форта майор Гаврилов, один из последних защитников крепости.<br/>
* * *<br/>
26 июня 2022 года исполняется 100 лет советскому писателю, автору всеми любимого «Умки» и множества других чудесных и добрых рассказов — Юрию Яковлевичу Яковлеву.<br/>
Юрий Яковлев родился в Ленинграде, в семье служащих. Настоящее его фамилия — Ховкин. После войны будущий писатель взял псевдоним Яковлев по своему отчеству. В 1940 году был призван в армию, прошёл всю войну, был зенитчиком, защищал Москву, а в это время его семья погибала в блокадном Ленинграде. Неслучайно позже Юрий Яковлев в память о своей матери написал пронзительные трогательные произведения: рассказ «Девочка с Васильевского острова» и повесть «Балерина политотдела» о блокадных днях войны.<br/>
Творческая деятельность началась с написания стихов. Яковлев вспоминал: «Писал стихи, когда удавалось и где удавалось. Чаще ночью, при свете коптилки, сделанной из снарядной гильзы». Юрий Яковлев работал в разных жанрах: стихи, проза. Любимый жанр писателя — рассказ. Его рассказы обращены к детям, но и взрослым не мешает прислушаться к голосу автора. Он осуждает бестактное отношение к животным («Он убил мою собаку»); писателя тревожит судьба рыжей девчонки Тани и он заставляет читателя переживать за героиню («Гонение на рыжих»).<br/>
«Мои книги не только мой дом, но и моя душа. Всё, что я пережил, перестрадал сам, — всё это оставило след а моём творчестве. Я незримо присутствую в каждом рассказе. В мыслях и чувствах моих героев — мои мысли и чувства. Вспоминайте мой дом, а когда станет грустно, постучите в мою дверь».<br/>
Писатель Юрий Яковлев.
Будущая писательница родилась в Ростове-на-Дону. Отец принадлежал к гильдии купцов, но в начале ХХ века разорился и зарабатывал на хлеб ведением счетов в городском банке. Когда девочке исполнилось пять лет, глава семейства утонул при невыясненных обстоятельствах, маме пришлось в одиночку тянуть семейство. Из-за финансовых проблем Вера смогла окончить только 4 класса гимназии, но тяга к знаниям взяла верх – дома девочка самостоятельно постигала школьные науки, читала море книг, а подростком начала сочинять стихи. <br/>
В 17 лет Вера Панова влилась в ряды внештатников местных и районных газет. Реакторы с удовольствием печатали фельетоны, очерки и статьи начинающей журналистки, отмечая тонкий юмор и отменную иронию. К середине 30-х годов, Вера Федоровна сама начала пробовать силы в художественной литературе и драматургии. В первых пьесах «Илья Косогор» и «В старой Москве» писательница отразила время перед революцией, в произведениях красноречиво показала мещан, которые и после свержения царской власти продолжали привычную жизнь.<br/>
В 1944-м, из-под ее пера выходит блестящая повесть «Евдокия». Историю о судьбе женщины, вырастившей чужих детей, зритель увидел в 1961 году – по этому произведению сняла замечательный фильм Татьяна Лиознова. А вскоре появляется на свет самый гениальный, названный лучшим в творчестве писательницы – роман «Спутники». После этого Панова получила первую Сталинскую премию. Говорят, Иосиф Виссарионович с удовольствием прочитал работу и похвалил. «Спутники» вышли и в виде кинопостановки – в 1965 году Искандер Хамраев снял военную драму «Поезд милосердия». А спустя 10 лет появилась вторая экранизация – телевизионный фильм «На всю оставшуюся жизнь».<br/>
Спустя год, в 1947-м вышел роман «Кружилиха» о рабочих уральского завода. Затем литературное наследие Веры Федоровны украсила повесть «Сережа» о буднях мальчика-дошкольника, который обзавелся папой, пусть и не родным. «Сережа» открыл цикл художественных работ Веры Пановой, посвященный детям. Писательница подарила читателям, а потом и зрителям повести «Мальчик и девочка», «Валя», «Володя». <br/>
В 1958 году вышел лиричный «Сентиментальный роман», написанный по воспоминаниям юности в Ростове о молодёжи 1920-х годов, атмосфере тех времён, жизни в коммунах и первых влюблённостях.<br/>
В 1967 году Веру Федоровну сразил серьезный инсульт, после которого она так и не сумела полностью восстановиться. Последнюю книгу она писала уже больная, прикованная к постели. Эти воспоминания «Мое и только мое» – писательница надиктовывала. Книга вышла в свет после смерти Веры Пановой в 1975 году. Ее девизом были слова: «Я просто считаю, если что-то делать в жизни, так делать без дураков, всерьез, иначе скучно.
Надежным материалом для достижения такой воспитательной цели послужил мне, конечно, фольклор — главным образом героический эпос. Я читал своим детям и их многочисленным сверстникам былины, «Одиссею», «Калевалу» и убедился на опыте, как нелепы и беспочвенны опасения взрослых, что дети не поймут этой поэзии.<br/>
Нужно только исподволь приучить их к непривычному для них складу речи, и они будут готовы часами слушать эти гениальные поэмы, в которых так много очаровательной детскости. Самая лексика этих поэм, поначалу якобы чуждая детям, отпугивающая их своей архаичностью, будет в конце концов воспринята ими как близкая, живая, понятная, и они не только полюбят ее, но и введут в свой речевой обиход, что неминуемо должно повлиять на их общее языковое развитие.<br/>
Особенно привлекательными для детей оказались былины о Добрыне, Ваське Буслаеве, Чуриле, Илье Муромце, Дюке, Алеше Поповиче. Сборники былин (Гильфердинга и Рыбникова) сделались любимейшими детскими книгами. Самое звучание этих поэм до того полюбилось ребятам, что даже во время игр их речь стала сбиваться на былинный размер. В их лексиконе появились такие слова, как «ярлыки скорописчаты», «калена стрела», «кинжалище булатное». Дело дошло до того, что мой маленький сын однажды назвал свою мать «матера вдова Амельфа Тимофеевна».<br/>
Результаты такого раннего знакомства детей с богатырскими песнями не замедлили сказаться позднее на моем малолетнем сыне Борисе, о котором я сейчас говорил. К великому удивлению всех окружающих, он, едва научившись писать, сочинил целый цикл былин и тогда же своим неумелым, младенческим почерком записал их в тетрадку, хранящуюся у меня до сих пор.<br/>
Привожу одну из них с буквальной точностью: здесь выправлена лишь орфография, а в тексте не изменено ни единого слова. Дата былины — 1919 год, когда кто-то сдуру рассказал при ребенке ходившие по городу слухи, будто на улицах орудуют ночные разбойники, которые прыгают выше домов при помощи особых пружин, прикрепленных у них к сапогам. Одеты они будто бы в саваны. Городская охрана (сокращенно «Горохр» — так называлась в ту пору милиция) ведет с ними упорную борьбу. Об этих «пружинках» и повествует в былине ее восьмилетний автор:<br/>
<br/>
БОЙ ПРУЖИНОК С ВАСЬКОЙ САПОЖНИКОВЫМ<br/>
<br/>
А не золото с золотом сливается,<br/>
А не серебро с серебром стекается,<br/>
А не две горы вместях да сокатаются,<br/>
А со всех сторон пружинки собираются,<br/>
Собираются на кладбище Смоленское.<br/>
На Смоленское кладбище огромное.<br/>
А и думают они думу великую,<br/>
А великую думу не малую,<br/>
Как побить охрану Петроградскую,<br/>
А и всю милицию горохрскую,<br/>
Чтобы больше их не преследовали,<br/>
Не преследовали их, не закапывали,<br/>
Не расстреливали их больше пулями.<br/>
Крепкими пулями свинцовыми.<br/>
А выходит покойник один в саване,<br/>
А и в белом саване светящемся,<br/>
Говорит покойник таковы слова:<br/>
«Ах вы гой еси, пружинки вы все лютые,<br/>
Вы все лютые пружинки богатые,<br/>
Мы пойдемте-ка по улице похаживать,<br/>
А и будем мы охрану Петроградскую,<br/>
Петроградскую охрану поколачивать».<br/>
Не успел пружинка слово вымолвить,<br/>
Закричали все пружинки зычным голосом:<br/>
«Мы пойдем-ка по улице похаживать,<br/>
А и будем мы охрану Петроградскую,<br/>
Петроградскую охрану поколачивать!»<br/>
Побежали все пружинки по городу,<br/>
По стольному по городу по Питеру,<br/>
А и стали охрану Петроградскую,<br/>
Петроградскую охрану поколачивать.<br/>
Вдруг навстречу им да трамвай катит,<br/>
А трамвай катит да с вагонетками.<br/>
С вагонеток бежит добрый молодец,<br/>
А по имени Васька Сапожников.<br/>
Налетели на Ваську три покойника.<br/>
Он первого покойника взял разорвал,<br/>
Второго покойника взял растерзал,<br/>
А третьего покойника взял за ноги,<br/>
Стал по улице похаживать,<br/>
Стал пружинок пружинкой поколачивать.<br/>
А и бил он пружинок ровно три года,<br/>
Ровно три года да три часа.<br/>
Три часа да три минуточки.<br/>
Намахались его плечи могучие,<br/>
Разорвались его латы кольчужные,<br/>
А не может он побить покойников.<br/>
Наконец хотел Васька отъехати.<br/>
Из небес же тут Ваське глас гласит:<br/>
«Ах ты гой еси, Василий сын Сапожников.<br/>
Отсель тебе не уехати.<br/>
Ты сражался с пружинками ровно три года,<br/>
Ровно три года да три часа,<br/>
Три часа да три минуточки,<br/>
Посражайся еще восемь лет».<br/>
И послушался Василий, сын Сапожников.<br/>
Стал сражаться снова с пружинками.<br/>
А и день за день будто дождь дождит,<br/>
А неделя за неделей как река бежит,<br/>
А и год за годом как трава растет,<br/>
А проходит ровно восемь лет,<br/>
А побил он всех покойников,<br/>
Всех покойников до единого.<br/>
А тут покойникам славу поют,<br/>
А и славу поют им век по веку.<br/>
<br/>
Сколько я ни вчитываюсь в эти стихи, я не вижу здесь ни единого отклонения от канонического стиля былин. Ясно, что юным поэтом вполне усвоены своеобразные формы этого трудного жанра — и ритмика, и синтаксис, и лексический строй — и что он свободно распоряжается ими. Когда он вырос, литература не стала его специальностью. Но привитая с детства любовь к бессмертной народной поэзии осталась в нем до конца его жизни и вооружила его раз навсегда верным и строгим вкусом, этой драгоценной — и такой редкой — способностью ориентироваться среди хаоса литературных явлений, отличая подлинное искусство от всяческой фальши» (Корней Чуковский, «От двух до пяти»).
Нарушение ориентировки неуточненное<br/>
Помрачение сознания БДУ Исключено: психогенное нарушение ориентировки (F44.8)<br/>
<br/>
Полная расшифровка кода МКБ R41.0:<br/>
Код МКБ R41.0 / Международная классификация болезней/ Симптомы, признаки и отклонения от нормы, выявленные при клинических и лабораторных исследованиях, не классифицированные в других рубриках / Симптомы и признаки, относящиеся к познавательной способности, восприятию, эмоциональному состоянию и поведению / Другие симптомы и признаки, относящиеся к познавательной способности и осознанию / Нарушение ориентировки неуточненное.<br/>
*****<br/>
Дихотомии сознания как видим тут нет.<br/>
Извините, но ни Вам, ни тем более Вашему коллеге, употребляющему выражения вроде: «как раскрывается паттерн оценки сложных понятий ...»<br/>
я пока что не верю.<br/>
Может вы оба и имеете какое-то отношение к медицине и даже к психиатрии, но терминами швыряетесь, как мужики доминошками!<br/>
Особенно Ваш коллега — не заботясь, «как кость ляжет», главное по столу ей посильнее жахнуть, погромче.<br/>
Пожалейте русский язык.<br/>
А то уж впору вспоминать Зощенко рассказ<br/>
<br/>
ОБЕЗЬЯНИЙ ЯЗЫК<br/>
<br/>
Трудный этот русский язык, дорогие граждане! Беда, какой трудный. <br/>
Главная причина в том, что иностранных слов в нём до чёрта. Ну, взять французскую речь. Всё хорошо и понятно. Кескёсе, мерси, комси — всё, обратите ваше внимание, чисто французские, натуральные, понятные слова. <br/>
А нуте-ка, сунься теперь с русской фразой — беда. Вся речь пересыпана словами с иностранным, туманным значением. <br/>
От этого затрудняется речь, нарушается дыхание и треплются нервы. <br/>
Я вот на днях слышал разговор. На собрании было. Соседи мои разговорились. <br/>
Очень умный и интеллигентный разговор был, но я, человек без высшего образования, понимал ихний разговор с трудом и хлопал ушами. <br/>
Началось дело с пустяков. <br/>
Мой сосед, не старый ещё мужчина, с бородой, наклонился к своему соседу слева и вежливо спросил: <br/>
— А что, товарищ, это заседание пленарное будет али как? <br/>
— Пленарное,— небрежно ответил сосед. <br/>
— Ишь ты,— удивился первый,— то-то я и гляжу, что такое? Как будто оно и пленарное. <br/>
— Да уж будьте покойны,— строго ответил второй.— Сегодня сильно пленарное и кворум такой подобрался — только держись. <br/>
— Да ну? — спросил сосед.— Неужели и кворум подобрался? <br/>
— Ей-богу,— сказал второй. <br/>
— И что же он, кворум-то этот? <br/>
— Да ничего,— ответил сосед, несколько растерявшись.— Подобрался, и всё тут. <br/>
— Скажи на милость,— с огорчением покачал головой первый сосед.— С чего бы это он, а? <br/>
Второй сосед развёл руками и строго посмотрел на собеседника, потом добавил с мягкой улыбкой: <br/>
— Вот вы, товарищ, небось, не одобряете эти пленарные заседания… А мне как-то они ближе. Всё как-то, знаете ли, выходит в них минимально по существу дня… Хотя я, прямо скажу, последнее время отношусь довольно перманентно к этим собраниям. Так, знаете ли, индустрия из пустого в порожнее. <br/>
— Не всегда это,— возразил первый.— Если, конечно, посмотреть с точки зрения. Вступить, так сказать, на точку зрения и оттеда, с точки зрения, то да — индустрия конкретно. <br/>
— Конкретно фактически,— строго поправил второй. <br/>
— Пожалуй,— согласился собеседник.— Это я тоже допущаю. Конкретно фактически. Хотя как когда… <br/>
— Всегда,— коротко отрезал второй.— Всегда, уважаемый товарищ. Особенно, если после речей подсекция заварится минимально. Дискуссии и крику тогда не оберёшься… <br/>
На трибуну взошёл человек и махнул рукой. Всё смолкло. Только соседи мои, несколько разгорячённые спором, не сразу замолчали. Первый сосед никак не мог помириться с тем, что подсекция заваривается минимально. Ему казалось, что подсекция заваривается несколько иначе. <br/>
На соседей моих зашикали. Соседи пожали плечами и смолкли. Потом первый сосед снова наклонился ко второму и тихо спросил: <br/>
— Это кто ж там такой вышедши? <br/>
— Это? Да это президиум вышедши. Очень острый мужчина. И оратор первейший. Завсегда остро говорит по существу дня. <br/>
Оратор простёр руку вперёд и начал речь. <br/>
И когда он произносил надменные слова с иностранным, туманным значением, соседи мои сурово кивали головами. Причём второй сосед строго поглядывал на первого, желая показать, что он всё же был прав в только что законченном споре. <br/>
Трудно, товарищи, говорить по-русски!
Безнадежно.<br/>
У меня не было особого желания знакомиться с ней, ни с ней, ни с кем-то еще. Так случилось, что я стоял за ней в огромной очереди за сахаром. Достаточно огромной, чтобы в походе к прилавку люди пообщались, познакомились. Почему-то считается, что такое знакомство приличнее уличного. Очередные очерёдные знакомства. Такое впечатление, что всем вдруг захотелось сладкого, и все население выстроилось в затылок друг к другу. Это недалеко от истины, так как после катастрофы выжили немногие.<br/>
Уж и не вспомнить, кто из нас заговорил первым, да это и неважно. Было в ней что-то забавное, может быть бандана на лысой голове, вызывающе цветистая, на которую я уже успел наглядеться. То что лысая, так это нормально, сейчас лысостью не удивишь, почти все такие. Быть может, тронул меня голосок, почти детский. Да-да, теперь вспомнил, она первая, обернувшись, обратилась ко мне:<br/>
— Извините, будьте добры, не подскажите, какое сегодня число?<br/>
Я даже опешил, во-первых, от такого обращения уже отвык, и потом сам вопрос не реален. Можно подумать, ей, лысой, отпущен долгий срок. Сейчас многие считают остаток своей жизни днями, а то и часами. Можно каждодневно испытывать диагноз-центр на точность определения срока, и всякий раз убеждаешься в точности прогноза: срок с каждым разом уменьшается. Не то, чтобы я скрупулезно зачеркивал прожитые дни, но из времени старался не выпадать. Что же ответить ей? Обмануть, добавив пару виртуальных дней до небытия? А может быть она просто ищет способ познакомиться, развеять скуку, и я окажусь в ее глазах лжецом с первых же слов? Замешательство мое было очевидным, и она смутилась, ей стало неловко. Я поспешил загладить вину, но поздно — она отвернулась, и мой ответ приняла спиной, никак не обозначив. Значит, пыталась познакомиться. «Мне здесь нужен только сахар» — успокаивал я себя.<br/>
Очередь вернула меня в голодное детство, когда победившая страна восстанавливалась после войны. В таких очередях, если не бОльших, за мукой, хлебом, тем же сахаром, нам, детям, приходилось выстаивать по полдня. Только по прошествии многих лет я оценил напряжение сил всего населения в то время. Понятно стало и то, что надежды вернувшихся с войны не оправдались — вспоминаю недоверие пионера к подслушанным шушуканьям отца и троих дядей, воевавших, побывавших в плену и оставшихся живыми.<br/>
Сейчас, после катастрофы, и надежд никаких нет, жизнь, вернее, доживание каждого, продолжается по инерции. Кто виноват? Как ни смешно, но это никого не интересует, как и меня.<br/>
Хотелось бы лишь одного: чтобы бункеры, в которых эти сволочи спрятались, пережидают, превратились в склепы, как и для всех нас Земля.<br/>
Жаль только, что использовали не весь арсенал, а то бы все сразу, и никаких мучений…
Не по существу книги как человек читающий, читающий много, а также по воле случая являющийся матерью двух разных подростков, я хочу сказать следующее. К концу чтения 1/10 части комментариев я забыла, на какую книгу они оставлены. Вы этого добивались? <br/>
Я искренне верю, что человек, к которым также относятся дети, имеет право на собственное мнение, отличное от мнения учителя и критиков. И если ребенок выбрал слушать, он имеет право на этот выбор. <br/>
Когда Пушкин писал свои великие произведения, он в первую очередь хотел донести какие-то важные мысли (правда мы не совсем знаем, какие), и сильно вряд ли хотел развивать грамотность (каждый двоечник тыкает в учителя оценками Пушкина в лицее). Поэтому если между 2 вариантами — не читать совсем или прослушать аудиовариант — ребенок выбрал прослушать, то я лично просто счастлива. Потому что запятые и буквы ему исправит ворд, а мозги вряд ли. И нет, я не поддерживаю безграмотность. Просто я лично выберу врача, который шикарно оперирует без осложнений, но не может грамотно писать, чем криворучку с идеальной грамотностью. И это только врачи. <br/>
Книга, а это «Капитанская дочка», в школе мне совсем не понравилась. Там все герои для меня-подростка были «непонятными идиотами». И только тогда, когда я в 25+лет в декрете начала ее перечитывать и переслушивать (руки заняты), до меня стали доходить многие моменты, по поводу которых молча улыбалась наша учительница. А после прочтения Тургенева «Отцы и дети» я вообще пересмотрела в своей жизни один момент: книга «Отцы и дети» в руках и голове у подростка и у взрослого — это две совершенно разные книги. <br/>
Поэтому смиритесь, уважаемое старшее поколение. К счастью, мы не поставим наши головы нашим детям. У них свой путь, свои книги, свои ошибки (в том числе орфографические и пунктуационные), и всему свое время. Кто-то должен быть неграмотным, чтобы уделить больше времени чему-то другому. Кто-то является очень грамотным человеком, но у него в жизни все наперекосяк. Ну не является грамотность обязательным условием счастья человека, его реализации и хорошего здоровья. <br/>
Хотя иногда реально «кровь из глаз»((( <br/>
<br/>
По поводу книги. Книгу хотя бы раз прочитать-прослушать надо. И если слушать, то эта озвучка подходит идеально. <br/>
Для засыпающих — можно во-первых сделать скорость +25% (правда, частично потеряется актерское мастерство исполнителя). А во-вторых, представьте, что действие происходит с вашими соседями или друзьями. Будет интереснее слушать, чем же всё это закончилось. У меня нечитающий русских авторов сын, которому «зашли» эти советы.
Образы девочки-акробатки Суок и ее механического двойника являют собой настоящую квинтэссенцию чувств, впечатлений и воспоминаний самого писателя. Начнем с того, что еще в детстве Юрий Олеша влюбился в златокудрую девочку-циркачку. Каков же был шок, когда он узнал, что ею был… переодетый мальчик — вульгарный и очень неприятный. <br/>
Следующее воспоминание переносит нас уже в Москву — в Мыльниковский переулок, где жил Валентин Катаев. В его квартире какое-то время жило немало бездомных литераторов, в том числе и Олеша. Одной из достопримечательностей квартиры была кукла из папье-маше. Она была настолько похожа на живую девочку, что литераторы нередко развлекались, усаживая ее на окно, из которого она то и дело выпадала — естественно, вызывая неподдельный ужас у прохожих.<br/>
С куклой и цирком всё ясно, но откуда взялось это странное имя — «Суок»? А ведь девочки Суок реально существовала. И не одна, а целых три! Лидия, Ольга и Серафима Суок были дочерьми австрийского эмигранта и жили в Одессе. Там они не смогли пройти мимо знаменитых литераторов — и впоследствии все вышли замуж за писателей. Олеша был влюблен в младшую из сестер — Симу. Влюблен страстно и даже болезненно. Он называл ее «мой дружочек» (почти так же, как Тибул называл книжную Суок). Первые годы они были счастливы, но Сима оказалась, мягко говоря, непостоянной личностью. Она бросила Олешу и вышла замуж за писателя Н. Харджиева. Затем за другого писателя — В. Шкловского… А оставленный Симой Олеша спросил однажды среднюю из сестер Суок — Ольгу — «А вы бы меня не бросили?» — и, получив утвердительный ответ, женился на ней. Ольга до конца жизни была терпеливой, заботливой и любящей женой, хотя всегда знала, что посвящение сказки «Три Толстяка» — «Ольге Густавне Суок» — относится не только к ней. «Вы две половинки моей души» — честно говорил ей сам Олеша.<br/>
В романе дается особое толкование многим именам. Имя Суок на вымышленном «языке обездоленных» означает «вся жизнь». Фамилия экономки доктора Гаспара – Ганимед – имя персонажа греческой мифологии, виночерпия на Олимпе. Просперо – имя чародея из шекспировской пьесы «Буря». Фамилия капитана Бонавентуры – псевдоним средневекового теолога и философа Джованни Фиданцы.<br/>
Критики отнеслись к «Трем толстякам» очень прохладно и не советовали детям читать, поскольку в ней отсутствовал героический пример страны советов. Многие считали книгу холодной. К примеру, Лидия Чуковская полагала, что она не трогает сердце ребенка. И что даже когда Суок отправляют на казнь, душа остается спокойной. «Мир Олеши — мир вещей, а не мир человеческих чувств», – говорила писательница. Зато дети и взрослые книгу читали и восторгались. И до сих пор сказку читают и не только в России. Она переведена на 17 языков.
Впрочем, Каупервуд такой, какой есть и Драйзер прекрасно описал его еще в 1-ой части: бизнесмен до мозга костей, прагматик, живет больше разумом, благодаря которому и состоялся как блестящий финансист, пусть и знавший поражения. Женщин любил, точнее страстно желал, исключительно за их внешнюю красоту и молодость, и только в более зрелом возрасте стал рассматривать их не только как сексуальный объект, примером этого является его отношение к Беренис. <br/>
В «Стоике» Драйзер вообще показывает серьезные перемены в психологии своего героя. Каупервуд теперь не жаждет богатства ради богатства. Он вкладывается в финансирование метрополитена не только в ожидании дивидендов с этого предприятия, но с благородной мыслью об удобстве и быстрой скорости передвижения лондонцев по городу. <br/>
Возводит обсерваторию с целью развития астрономических научных изысканий в своей стране (к слову, прототип Каупервуда – Чарльз Йеркс профинансировал строительство ныне по-прежнему действующей обсерватории при Чикагском университете). <br/>
Строительство же больницы для бедных вообще окончательно меняет отношение к Каупервуду, который на протяжении «Финансиста» и «Титана» воспринимается исключительно как делец. <br/>
И, конечно, нельзя не восхищаться поистине стоическими качествами Фрэнка: как он держит удар, как он хладнокровен и не теряет головы в самых сложных для него обстоятельствах, и, в конце концов, как он принимает известие о своей скорой смерти и совершенно по-деловому подходит даже к этому судьбоносному вопросу.<br/>
<br/>
Начинала слушать и в исполнении Мурашко, и Котова, и Ковалева. Замечательный Мурашко, увы, в плохом качестве, Котов и Ковалев – оба хороши. Выбрала Ковалева т.к. он чуть более отстранённо читает, нейтрален по сравнении с Котовым, а это дает возможность избежать влияния профессионального чтения с очень выразительной актерской составляющей на формирование субъективного взгляда от прочитанного. <br/>
<br/>
P.S. Я поражаюсь все-таки Голливуду. Имея такую американскую классику в лице этой же трилогии Драйзера — романа-символа американской мечты, имея большое количество произведений блестящих писателей-фантастов, «фабрика грез» штампует один за одним фильмы по комиксам (правда, сама очень жду выхода 3-й части «Стражей Галактики»😊 — самая удачная, на мой взгляд, экранизация комиксов дядюшки Ли), неудавшиеся во многом ремейки и фильмы на расовую и гендерную проблематику, которые вызывают больше протест своим навязыванием исковерканной толерантности. <br/>
<br/>
История Каупервуда абсолютно вне времени. Её без проблем можно воспроизвести в современных декорациях, но увы, никто из режиссеров не берется снять фильм по одному из лучших произведений американской литературы.😞