«Вдруг – с досады, что ли, со злости ли – Роман подумал: «А кого везут-то? Кони-то? Этого… Чичикова?» Роман даже привстал в изумлении… Прошелся по горнице. «Точно, Чичикова везут. Этого хмыря везут, который мертвые души скупал, ездил по краю. Елкина мать!.. вот так троечка!»
– Валерк! – позвал он. – А кто на тройке-то едет?
– Селифан.
– Селифан-то Селифан! То ж – кучер. А кого он везет-то, Селифан-то?
– Чичикова.
– Так… Ну? А тут – Русь-тройка… А?
– Ну. И что?
– Как что? Как что?! Русь-тройка, все гремит, все заливается, а в тройке – прохиндей, шулер…»
В рассказе очень любопытный конец – когда Роман хочет отмахнуться от всех этих глупых, ненужных мыслей про Русь-Тройку, но не может. Потому что они-то, эти ненужные вопросы и мысли и оказываются самыми важными, а без них:
«Половину жизни отшагал – и что? Так, глядишь, и вторую протопаешь – и ничегошеньки не случится. Роман даже взволновался – так вдруг ясно представилось, как он дотопает до конца ровной дорожки и… ляжет».
Роман рискует свернуть с ровной дорожки и сломать себе шею в дебрях литературных интерпретаций.
Интересный рассказ. Пусть под конец жизни, но придворный поэт совершил настоящий поступок. Напомнило «Дом, который построил Свифт», — когда полицейский, во всех своих прошлых жизнях стоящий на одном посту, одним поступком изменил все свои будущие жизни. Можно пожелать того же и придворному поэту.
А мне больше всего нравится цитата из рыцарского романа, озвученная самим Дон Кихотом: «Благоразумие вашего неблагоразумия по отношению к моим разумным доводам до того помрачает мой разум, что я почитаю вполне разумным принести жалобу на ваше великолепие».
Интересно. Но я не совсем понял одну вещь — почему мы можем быть уверены, что каждое вновь наполняемое ведро окажется полным. А если в нем, допустим, будет дырка. Девять ведер заполнятся, а десятое — нет, если оно дырявое.
Цитирую Диогена Лаэртского: «Так называемые гегесианцы различали те же два предельных состояния: наслаждение и боль. По их мнению, не существует ни благодарности, ни дружбы, ни благодеяния, так как к ним ко всем мы стремимся не ради них самих, а ради их выгод, ибо без выгод их не бывает».
«Далее, анникеридовцы, допускали все же в жизни и дружбу, и благодарность, и почтение к родителям, и служение отечеству».
То есть отличаются они тем, что одни признают дружбу, благодарность и прочее, а другие – нет. Анникеридовцы – это такие гедонисты с человеческим лицом.
Аристипп! И тут он меня достал! Помню, когда учился в универе, один чрезвычайно обаятельный и еще более зловредный препод «срезал» студентов одним и тем же вопросом: «Чем гегесианцы отличаются от анникеридовцев?». И меня, признаюсь, срезал…. Сейчас-то я бы ответил. Вот прослушал бы эту запись и ответил бы)))
В кино «Из жизни Федора Кузькина» есть такая история: там награждают председателя колхоза, потом агронома, еще кого-то. Встает крестьянка, говорит: «А меня наградить?». — «А тебя-то за что?» спрашивают. — «Так я ведь работала». — «Ну и работай». Жестокая правда жизни…
– Валерк! – позвал он. – А кто на тройке-то едет?
– Селифан.
– Селифан-то Селифан! То ж – кучер. А кого он везет-то, Селифан-то?
– Чичикова.
– Так… Ну? А тут – Русь-тройка… А?
– Ну. И что?
– Как что? Как что?! Русь-тройка, все гремит, все заливается, а в тройке – прохиндей, шулер…»
(Шукшин. «Забуксовал»)
«Половину жизни отшагал – и что? Так, глядишь, и вторую протопаешь – и ничегошеньки не случится. Роман даже взволновался – так вдруг ясно представилось, как он дотопает до конца ровной дорожки и… ляжет».
Роман рискует свернуть с ровной дорожки и сломать себе шею в дебрях литературных интерпретаций.
Исполнителю – Спасибо!
«Далее, анникеридовцы, допускали все же в жизни и дружбу, и благодарность, и почтение к родителям, и служение отечеству».
То есть отличаются они тем, что одни признают дружбу, благодарность и прочее, а другие – нет. Анникеридовцы – это такие гедонисты с человеческим лицом.