А по упрощению, повторюсь, мне кажется, что в рассказе оно неизбежно. Смысловой подход попросту сделал бы рассказ невозможным — как минимум растянул бы его и полностью бы изменил тональность, уничтожив всю юмористическую составляющую.
И насчет памяти я все же не совсем согласен. Зубрежка оставляет нечто в памяти лишь на время подготовки к экзамену-сдачи экзамена, а потом человек все забывает. В памяти же остается лишь нечто по-настоящему дорогое для человека. То есть все равно знание деталей говорит о реальном, а не исключительно о зубрежном внимании к тексту.
«Важно не сколько книг прочёл и помнишь ли детали, а то, сколько понял и осмыслил». Важны и детали (постоянно перечитывая любимые произведения мы буквально пропитываемся деталями), но, вообще, конечно, вы правы. Но в рассказе нагляднее свести дело к описанию, к тому же описание отчасти вскрывает и смысл; отношение Вронского к Михайлову и Михайлова к Вронскому — это уже смысловой аспект.
К ЕГЭ
оголенные плечи — Элен Безухова
черный глаза, большой рот — Наташ Ростова
лучистые глаза, тяжелая походка — Марья Болконская
сухое лицо — Андрей Болконский
плешивая голова, плоское лицо — Василий Курагин.
Ну а «взорвать» напоминает позицию профессора из «Сталкера» Тарковского — мне такая позиция категорически чужда. Государство не интересует реальная эстетическая ценность объектов искусства (и существует ли она?), его интересует лишь возможность использовать искусство в пропагандистских целях, то есть скорее интересовало, сегодня вполне хватает ящика, а в искусстве пусть они там вытворяют более-менее что хотят.
Бог тот, который поет и играет на лире. А как же тогда: «чудеса его куда более восхищают нас, чем его самого. Ему тут же перестает нравиться песня, которую он сочинил. Нас она всякий раз приводит в восторг — его ничуть. Он сразу теряет все удовольствие от того, что сделал, и в муках творит что-то новое. Это доказывает, что он не бог и даже не посланец божий, ибо разве мыслимо, чтобы боги презирали свои творения?..» А это чтобы его не признали, маскировка:)
Да, сильное сопоставление, я как-то его всегда упускал. Впрочем, и Шарика лаской приманили на операционный стол… «А я своего согласия на операцию не давал, равно и мои родные». И все равно, я, конечно, всегда смотрел на ситуацию книги-фильма скорее глазами Преображенского, и уж никак не Шарикова. И желал бы иметь библиотеку:)
«Вы ожидали, что под Сократом люди глубокомысленные вопросы начнут задавать по теме произведения?»
Почему бы и нет? И этого ожидал. Но более всего я просто хотел хорошо прочитать Платона. Не получилось. Ну, главное, что ни Платону, ни Сократу от этого никакого убытку нет:)
А по упрощению, повторюсь, мне кажется, что в рассказе оно неизбежно. Смысловой подход попросту сделал бы рассказ невозможным — как минимум растянул бы его и полностью бы изменил тональность, уничтожив всю юмористическую составляющую.
И насчет памяти я все же не совсем согласен. Зубрежка оставляет нечто в памяти лишь на время подготовки к экзамену-сдачи экзамена, а потом человек все забывает. В памяти же остается лишь нечто по-настоящему дорогое для человека. То есть все равно знание деталей говорит о реальном, а не исключительно о зубрежном внимании к тексту.
К ЕГЭ
оголенные плечи — Элен Безухова
черный глаза, большой рот — Наташ Ростова
лучистые глаза, тяжелая походка — Марья Болконская
сухое лицо — Андрей Болконский
плешивая голова, плоское лицо — Василий Курагин.
Сдал? :)
Почему бы и нет? И этого ожидал. Но более всего я просто хотел хорошо прочитать Платона. Не получилось. Ну, главное, что ни Платону, ни Сократу от этого никакого убытку нет:)