Анекдотически оформленный рассказ об ужасах парафилии (причём, множественной), возникшей из-за условно-рефлекторной связи со стрессовой ситуацией, вызвавшей возбуждение (бихевиориальная теория)… Сексуальное удовлетворение в таком случае всегда носит характер ритуала. Мысли и фантазии становятся импульсивными, возникают непроизвольно и вызывают эмоционально-психическое напряжение. Разрядка и удовлетворение возможны при определённых условиях или стереотипных действиях… Парафилики впадают в состояние деперсонализации, воспринимая себя не собой, а кем-то другим: убийцей, мучителем, жертвой, искусителем… Если рассматривать рассказ с этой точки зрения, произведение — шедевр. Мастерски выписаны персонажи. Таки пособие получилось по изучению «ненормы» для специалистов (вот уж кто точно посмеётся); как значима роль понимания адекватных представлений о сексуальном здоровье и соответствующих им эмоциональных реакций и стратегий поведения, а также адекватной самооценки для профилактики сексуальных расстройств. Ограничение «21+» с пометкой «для профессионалов»))) Повествование импрегнировано нецензурными выражениями. Исполнено чудесно Арсом Джеем. Поставил плюс как учебному пособию… Ахтунг: начало «детритофильное» (любовь к разлагающейся плоти)…
P.S.: Мне очень любопытно… автор профильно образован (имеет медицинское образование)? А иначе как объяснить профессионализм изложения, да ещё и художественно-гротескно. Согласен с Kitty. Я тоже сегодня весь день смеюсь над книгой (спасибо ей)))
А что))) эпатаж по типу подросткового, чтобы привлечь внимание))) ура! Вы в «топе»!!! Не видно ж стесняющегося, вернее не вычислишь. И в этом интрига))) вокруг, да около… почти любовь! Типа «…догадайся сам…»
Добрый день, Наталья! Невозможно прожить жизнь без печалей, огорчений и бед. Но согласитесь, их легче перенести, когда есть поддержка. Да, не все раны заживают, не оставляя рубцов. Но простое участие другого человека часто даёт им возможность затянуться быстрее. Большое спасибо за Ваш комментарий и за участие! С уважением Ваш чтец Дмитрий Д.
Какая глубина «понятийности»… когда смысловая тождественность членов идеографической оппозиции, нейтрализовывается, смешивается и отражается в контексте не только лексической взаимозаменяемости, но и в ментальной… Потрясающе. Надо же так написать… респект автору и чтецу Neco. «Лайк». «Избранное».
Творите! У Вас потенциал «бешеный». А уж подсмыслы между строк читаются сообразно сенситивности: каждый находит своё. И это «волшебно»! Мало кого в подобном формате приходилось читать из современных авторов.
Ваш стиль мне напоминает Габриэля Гарсию Маркеса, помните «Глаза голубой собаки» (1950) в переводе Сальниковой С.В., Шебшаевича П.В. (в исполнении Полонецкого Дмитрия предпочитаю…)
Это замечательно, что Вы с Еленой стали выкладывать свои произведения на этом сайте — обретение удивительное, подарок всей многочисленной аудитории слушателей. Спасибо. Ваши работы — искусство!
Стихи удивительные!!! Спасибо. В «избранном». Какая экспрессия за счёт метонимических преобразований как импликативных, когда одни смыслы выходят на передний план, в ядерную зону, а другие отступают на задний план, в зону периферии — принцип взаимопроникновения объектов и действие разворачивается внутри одного денотативного пространства. Обязательно прочту всё.
Александр (Крузенштерну):
Что за герой меня
От бестии спас мерзкой?
Крузенштерн:
Поручик граф Толстой,
Для пущего здесь блеска.
Александр:
Толстой не менее индейца смел,
Как затрудненье разрешить сумел!
Ему пошел бы очень ирокез,
И все-таки он знает политэс!
Собой хорош и ловок, словно кошка.
Еще б убавить живости немножко.
А вот самопортрет графа в диалоге с Ордынским:
Ордынский:
Когда я трезв, когда я не в гостях,
То по душе мне Моцарт, Гайдн и Бах.
Бетговен по сердцу под легким хмелем
И балалайка средь холостяков.
С цыганами же я плясать готов,
Когда уже стою я еле-еле.
Американец:
А я, моя душа, и граф и людоед.
Под Гайдна не спеша
Ем устрицы в обед.
Под пляску египтян сомнения топлю
И радости вино из черепа я пью!
И вот пример нашей игры в бисер — «перевода» одного и того же содержания с языка прозы на язык поэзии:
Сия бабочка изловлена в Бразилии. Дикие называют ее «Осколок неба», ибо верят, что она является частью небесного свода, обрушившегося на землю от стрелы неразумного охотника. После того, как небесный свод обрушился из-за человеческой глупости, Человек навсегда утратил покой, стал жаден и зол. Однако после того, как на земле умирает праведник, его душа обращается в бабочку и улетает на небо, и со временем вид неба восстановится благодаря добрым людям.
Сей бабочки в Бразилии приют.
Осколком Неба там ее зовут.
Стрелой охотник небо расколол,
И стал весь род людской и глуп и зол.
Но каждый раз, как умирает тот,
Кто радость и любовь другим несет,
Для брата кто не пожалеет хлеба,
Сей бабочкой становится душа
И улетает в небо не спеша,
Из них когда-то слОжится все Небо.
С каким удовольствием в течение недели наслаждался «Графом Фёдором Толстым» в исполнении Елены Хафизовой. Какая потрясающая «модель дилогии» получилась у Олега Хафизова. Невероятно сложная «архитектура» произведения, но так изящно поданная. Прежде всего, это кропотливое научно-методическое исследование, обёрнутое во «вкусное» художественное изложение… В самом романе можно выделить две сферы. Первая – риторическая – область сближений, аналогий и построений… Вторая – логическая. Первая – «фаустовская» (не побоюсь этой трактовки) составляет неотъемлемую часть «толкования», причём, литературно-обработанная. Однако «аппарат» такого описания выстроен автором настолько специфически, что образует свой язык метариторики, которая имеет аналоговую природу и выстроена на принципиальной исторической основе, когда «объект» и «понятийность» превращается в «общенаучную» задачу толкования в художественном обрамлении — концепт неповторимого, узнаваемого и удивительного творческого мышления автора, его отличительная черта… здорово!!! Более того, в дилогии преподнесена «Олег-о-Хафизовская» доминанта «пайдейи», воспитательная и аксиологическая компонентность. Такой статус обновленной и переосмысленной трактовки, позволяет использовать ее категориальный статус для осмысления действия фигурантов дискурсивного плана и, прежде всего, прозаического типа с персуазивно-перлокутивным эффектом… слов нет. Мне думается, что в литературном тандеме «Олег-Елена» запутанный клубок исторических хитросплетений «разматывает» Олег, а до художественного блеска «полирует» Елена)))
Граф Толстой Фёдор Иванович (1782-1846) — самый одиозный представитель русской аристократии первой половины XIX века, легенда московской богемы, отчаянный хулиган, дуэлянт, искатель приключений и по совместительству двоюродный дядя Льва Николаевича Толстого. Очень изящно встраивает Олег Хафизов его образ в повествование, одновременно оправдывая название романа (герой отличился путешествием в Америку):
«…император с удивлением посмотрел на стоявшего перед ним юношу. Преображенец ответил ему прямым, веселым, дерзким взглядом.
– Кто этот юный герой, спасший меня от серого монстра? – по-французски обратился Александр к Резанову.
– Comte Tolstoi, votre Majeste, – отвечал Резанов, обжигая дерзкого офицера укоризненным взглядом. – Гвардии подпоручик Толстой придан моей свите в числе благовоспитанных юношей, для пущего блеска посольства.
– Un Americain mais aussi bien civilise, – пошутил государь и милостиво кивнул подпоручику…»
Оказывается, самым знаменитым приключением Толстого стало его кругосветное путешествие. Опасаясь наказания за очередную дуэль, он при помощи родственников выхлопотал себе место на корабле Крузенштерна «Надежда». Вообще-то плыть должен был его кузен, тоже Федор Толстой, но тот плохо переносил морские путешествия, и он подменил его в качестве «кавалера посольства». Будучи таковым, граф не имел никаких обязанностей на борту и от безделья развлекался как мог. В конце концов он довел Крузенштерна до того, что тот высадил его на камчатском берегу.
А тропы какие: «…по бутылочному стеклу гавани…», «…вспенивая воду паучьими лапками вёсел…», «…наш кукольно-белокурый ангел оказался близким, простым и почти доступным, что вызывало умиление гораздо более действенное, чем патриотическое бешенство толпы перед безликой фигуркой…»
Граф Федор Иванович Толстой стал одним из главных героев бурной александровской эпохи с ее кутежами, дуэлями по ничтожным поводам, отчаянным героизмом на полях сражений, хлесткими эпиграммами, злыми шутками, лихими карточными зарубами, цыганами и дружескими попойками. Близким другом Толстого был Петр Андреевич Вяземский. Особыми были отношения с Александром Сергеевичем Пушкиным (считается, что именно он фигурирует в «Евгении Онегине» под именем Зарецкого). Какое бережное отношение у Олега Хафизова к образу самого графа, как о необыкновенном явлении в «тогдашнее» время, когда люди жили не по календарю, говорили не под диктовку и ходили не по стрункам, то есть когда какая-то рыцарская необузданность подчиняла себе этикет и образованность…
Исполнение, как всегда, безупречное. «Лайк». «Избранное».
P.S.: автора от всей души с днём рождения! Желаю, чтобы вдохновение всегда было рядом, чтобы в голове создавались чудесные мотивы и сюжеты, чтобы деятельность приносила успех и удовольствие, чтобы жизнь дарила радость и большое счастье))).
Первый роман трилогии «The Art». Для того, чтобы разобраться в хитросплетениях сюжета этого романа, необходимо разобраться с биографией автора, потому что «все роли» сыграны самим Клайвом Баркером «из детства, юности и зрелости», собранные в «настоящем воспоминании как в явлении его тайны»… его в «Явлении…» так много… По-моему актёров подобного плана величают «трансформатор»… Ключом к пониманию служит эпиграф: «Память, предвидение и фантазия – прошлое, будущее и миг сна между ними составляют единый мир, проживающий один бесконечный день. Знать об этом – Мудрость. Использовать это – Искусство…» (часть I: «Книга искусств»).
Многие склонны сравнивать Клайва Баркера со Стивеном Кингом. Отчасти это утверждение верное, единственное различие: «ужасы» Стивена Кинга «растут из глубины сознания», а у Клайва Баркера — «спровоцированы внешними причинами». Результат один: «Нет наслаждения равного ужасу. Если только этот ужас не твой…» (Клайв Баркер «Книги крови I-III», сборник (1984-1986)). Аудиокнига в прочтении BIGBAG-а — шедевр. «Лайк». «Избранное».
«Рафинированный некрофил – душевнобольной, рафинированный биофил – святой», — Эрих Фромм (1900 — 1980).
Анекдотически оформленный рассказ об ужасах парафилии (причём, множественной), возникшей из-за условно-рефлекторной связи со стрессовой ситуацией, вызвавшей возбуждение (бихевиориальная теория)… Сексуальное удовлетворение в таком случае всегда носит характер ритуала. Мысли и фантазии становятся импульсивными, возникают непроизвольно и вызывают эмоционально-психическое напряжение. Разрядка и удовлетворение возможны при определённых условиях или стереотипных действиях… Парафилики впадают в состояние деперсонализации, воспринимая себя не собой, а кем-то другим: убийцей, мучителем, жертвой, искусителем… Если рассматривать рассказ с этой точки зрения, произведение — шедевр. Мастерски выписаны персонажи. Таки пособие получилось по изучению «ненормы» для специалистов (вот уж кто точно посмеётся); как значима роль понимания адекватных представлений о сексуальном здоровье и соответствующих им эмоциональных реакций и стратегий поведения, а также адекватной самооценки для профилактики сексуальных расстройств. Ограничение «21+» с пометкой «для профессионалов»))) Повествование импрегнировано нецензурными выражениями. Исполнено чудесно Арсом Джеем. Поставил плюс как учебному пособию… Ахтунг: начало «детритофильное» (любовь к разлагающейся плоти)…
P.S.: Мне очень любопытно… автор профильно образован (имеет медицинское образование)? А иначе как объяснить профессионализм изложения, да ещё и художественно-гротескно. Согласен с Kitty. Я тоже сегодня весь день смеюсь над книгой (спасибо ей)))
Какая глубина «понятийности»… когда смысловая тождественность членов идеографической оппозиции, нейтрализовывается, смешивается и отражается в контексте не только лексической взаимозаменяемости, но и в ментальной… Потрясающе. Надо же так написать… респект автору и чтецу Neco. «Лайк». «Избранное».
Она читала, я внимал
То с восхищеньем, то с тоскою...
Нет, смысла я не понимал,
Но впечатленье — колдовское…)))
Но Вас я понимаю.
www.youtube.com/watch?v=xN870qwDVD4&list=PLgUO0GalLr22r-1bwlMEm3jMvXUKH_W6o&index=4&t=395s
Александр (Крузенштерну):
Что за герой меня
От бестии спас мерзкой?
Крузенштерн:
Поручик граф Толстой,
Для пущего здесь блеска.
Александр:
Толстой не менее индейца смел,
Как затрудненье разрешить сумел!
Ему пошел бы очень ирокез,
И все-таки он знает политэс!
Собой хорош и ловок, словно кошка.
Еще б убавить живости немножко.
А вот самопортрет графа в диалоге с Ордынским:
Ордынский:
Когда я трезв, когда я не в гостях,
То по душе мне Моцарт, Гайдн и Бах.
Бетговен по сердцу под легким хмелем
И балалайка средь холостяков.
С цыганами же я плясать готов,
Когда уже стою я еле-еле.
Американец:
А я, моя душа, и граф и людоед.
Под Гайдна не спеша
Ем устрицы в обед.
Под пляску египтян сомнения топлю
И радости вино из черепа я пью!
И вот пример нашей игры в бисер — «перевода» одного и того же содержания с языка прозы на язык поэзии:
Сия бабочка изловлена в Бразилии. Дикие называют ее «Осколок неба», ибо верят, что она является частью небесного свода, обрушившегося на землю от стрелы неразумного охотника. После того, как небесный свод обрушился из-за человеческой глупости, Человек навсегда утратил покой, стал жаден и зол. Однако после того, как на земле умирает праведник, его душа обращается в бабочку и улетает на небо, и со временем вид неба восстановится благодаря добрым людям.
Сей бабочки в Бразилии приют.
Осколком Неба там ее зовут.
Стрелой охотник небо расколол,
И стал весь род людской и глуп и зол.
Но каждый раз, как умирает тот,
Кто радость и любовь другим несет,
Для брата кто не пожалеет хлеба,
Сей бабочкой становится душа
И улетает в небо не спеша,
Из них когда-то слОжится все Небо.
Всего пять парадоксов путешествия во времени (посмотрите, в сети полно информации):
1. Парадокс предопределения.
2. Парадокс онтологический.
3. Парадокс «дедушки».
4. Парадокс «убийства Гитлера».
5. Парадокс Полчинского.
С каким удовольствием в течение недели наслаждался «Графом Фёдором Толстым» в исполнении Елены Хафизовой. Какая потрясающая «модель дилогии» получилась у Олега Хафизова. Невероятно сложная «архитектура» произведения, но так изящно поданная. Прежде всего, это кропотливое научно-методическое исследование, обёрнутое во «вкусное» художественное изложение… В самом романе можно выделить две сферы. Первая – риторическая – область сближений, аналогий и построений… Вторая – логическая. Первая – «фаустовская» (не побоюсь этой трактовки) составляет неотъемлемую часть «толкования», причём, литературно-обработанная. Однако «аппарат» такого описания выстроен автором настолько специфически, что образует свой язык метариторики, которая имеет аналоговую природу и выстроена на принципиальной исторической основе, когда «объект» и «понятийность» превращается в «общенаучную» задачу толкования в художественном обрамлении — концепт неповторимого, узнаваемого и удивительного творческого мышления автора, его отличительная черта… здорово!!! Более того, в дилогии преподнесена «Олег-о-Хафизовская» доминанта «пайдейи», воспитательная и аксиологическая компонентность. Такой статус обновленной и переосмысленной трактовки, позволяет использовать ее категориальный статус для осмысления действия фигурантов дискурсивного плана и, прежде всего, прозаического типа с персуазивно-перлокутивным эффектом… слов нет. Мне думается, что в литературном тандеме «Олег-Елена» запутанный клубок исторических хитросплетений «разматывает» Олег, а до художественного блеска «полирует» Елена)))
Граф Толстой Фёдор Иванович (1782-1846) — самый одиозный представитель русской аристократии первой половины XIX века, легенда московской богемы, отчаянный хулиган, дуэлянт, искатель приключений и по совместительству двоюродный дядя Льва Николаевича Толстого. Очень изящно встраивает Олег Хафизов его образ в повествование, одновременно оправдывая название романа (герой отличился путешествием в Америку):
«…император с удивлением посмотрел на стоявшего перед ним юношу. Преображенец ответил ему прямым, веселым, дерзким взглядом.
– Кто этот юный герой, спасший меня от серого монстра? – по-французски обратился Александр к Резанову.
– Comte Tolstoi, votre Majeste, – отвечал Резанов, обжигая дерзкого офицера укоризненным взглядом. – Гвардии подпоручик Толстой придан моей свите в числе благовоспитанных юношей, для пущего блеска посольства.
– Un Americain mais aussi bien civilise, – пошутил государь и милостиво кивнул подпоручику…»
Оказывается, самым знаменитым приключением Толстого стало его кругосветное путешествие. Опасаясь наказания за очередную дуэль, он при помощи родственников выхлопотал себе место на корабле Крузенштерна «Надежда». Вообще-то плыть должен был его кузен, тоже Федор Толстой, но тот плохо переносил морские путешествия, и он подменил его в качестве «кавалера посольства». Будучи таковым, граф не имел никаких обязанностей на борту и от безделья развлекался как мог. В конце концов он довел Крузенштерна до того, что тот высадил его на камчатском берегу.
А тропы какие: «…по бутылочному стеклу гавани…», «…вспенивая воду паучьими лапками вёсел…», «…наш кукольно-белокурый ангел оказался близким, простым и почти доступным, что вызывало умиление гораздо более действенное, чем патриотическое бешенство толпы перед безликой фигуркой…»
Граф Федор Иванович Толстой стал одним из главных героев бурной александровской эпохи с ее кутежами, дуэлями по ничтожным поводам, отчаянным героизмом на полях сражений, хлесткими эпиграммами, злыми шутками, лихими карточными зарубами, цыганами и дружескими попойками. Близким другом Толстого был Петр Андреевич Вяземский. Особыми были отношения с Александром Сергеевичем Пушкиным (считается, что именно он фигурирует в «Евгении Онегине» под именем Зарецкого). Какое бережное отношение у Олега Хафизова к образу самого графа, как о необыкновенном явлении в «тогдашнее» время, когда люди жили не по календарю, говорили не под диктовку и ходили не по стрункам, то есть когда какая-то рыцарская необузданность подчиняла себе этикет и образованность…
Исполнение, как всегда, безупречное. «Лайк». «Избранное».
P.S.: автора от всей души с днём рождения! Желаю, чтобы вдохновение всегда было рядом, чтобы в голове создавались чудесные мотивы и сюжеты, чтобы деятельность приносила успех и удовольствие, чтобы жизнь дарила радость и большое счастье))).
Первый роман трилогии «The Art». Для того, чтобы разобраться в хитросплетениях сюжета этого романа, необходимо разобраться с биографией автора, потому что «все роли» сыграны самим Клайвом Баркером «из детства, юности и зрелости», собранные в «настоящем воспоминании как в явлении его тайны»… его в «Явлении…» так много… По-моему актёров подобного плана величают «трансформатор»… Ключом к пониманию служит эпиграф: «Память, предвидение и фантазия – прошлое, будущее и миг сна между ними составляют единый мир, проживающий один бесконечный день. Знать об этом – Мудрость. Использовать это – Искусство…» (часть I: «Книга искусств»).
Многие склонны сравнивать Клайва Баркера со Стивеном Кингом. Отчасти это утверждение верное, единственное различие: «ужасы» Стивена Кинга «растут из глубины сознания», а у Клайва Баркера — «спровоцированы внешними причинами». Результат один: «Нет наслаждения равного ужасу. Если только этот ужас не твой…» (Клайв Баркер «Книги крови I-III», сборник (1984-1986)). Аудиокнига в прочтении BIGBAG-а — шедевр. «Лайк». «Избранное».