Хотел было написать, что «Жизнь Арсеньева» наверное, самое неудачное произведение. Неудачная калька с «Детства», «Отрочества», «Юности» Толстого и хорошо хоть к концу «Жизни» Бунин вырулил к истории любви. Но последние главы всё перевернули. Оказалось, это, исповедь! Неумелая и начатая издалека-издалека история, которая может и не предполагала в своём начале такой финал. После финала «Жизни Арсеньева» как-то стало понятно почему вообще появился сборник «Тёмные аллеи».
Странное впечатление регрессии оставило после себя это произведение. Очень скучное 95% повествования и узнав чем всё закончилось вдруг всплывают сцены, которые ложатся в канву повествования и ты как бы сам, как и автор анализируешь — А как же это произошло?!!!

Господи, как же отвратительно, пафосно и совершенно бессмысленно читает! Слушать, просто, невозможно :(( Отвратительно!

Ну наконец-то всё встало по местам и отпали домыслы по поводу гомосексуальности (скажем мягче, бисексуальности) Льва Николаевича! Таки да, был гомосексуалистом Лев Николаевич. Правда, как я понимаю, особой рефлексии по этому поводу не испытывал и как-то очень сильно по этому поводу не мучился. Но вот его рассказ о влюблённости в Серёжу Ивина, в «Детстве», это, что-то! :) Такой опыт уже никогда не проходит бесследно и полностью не переключается на женщин. Да и характерно, что сработала «система наведения» в первый раз, на мальчика! Он там пишет, что хотел его поцеловать. А вот когда его же брат Володя говорит, что хотел бы целовать пальчики, ручки, ножки Сонечке, Николенька говорит что-то вроде того, что это гадость. Так что тут не спутаешь животную страсть к юноше и эстетическое умиление, детское щебетание и танцы с девочкой. К Сонечке мы видим очень детское чувство, а по отношению к Ивину что-то совершенно другое, более мощное, от чего он не может избавится. И повторю, там сразу желание поцеловать, а по отношению к Сонечке, это гадость.
Чтобы продолжить ряд, стоит вспомнить гомосексуалиста Николая Ростова в «Войне и Мире», который влюбился в Александра Первого и сильно мучился от страсти к нему. Ну и косвенные признаки, обратим внимание, что Толстой большой любитель описать как лосины или панталоны облегают бёдра, голени, которые часто большие, мышечные, рослые сильные лакеи …

Вы, не одиноки в своём восприятии тяжести «Обрыва».
В рассказе «Натали» Ивана Бунина, этот «Обрыв» уже в то время фигурирует, как сильно тягомотное и даже ненавистное произведение :))

Фарида, ваша аналогия, знаете, более чем уместна! Напомню, что в истории России, таки да, отдала интеллигенция Русь-матушку наглецу и подлецу Ленину.
Оборви тогда Гончаров повествование на том эпизоде, который я указал, а вы написали бы литературную статью с разбором, как понимать надо, Гончарова возвели бы в писателя-пророка :))