Облизывание подоконников окон Овертона этот рассказ. Тухлятина под мятным желе. Мерзкая литературная голограмма.

Жестокость…
в том, что забываю тех, кто причинил мне когда-то нечеловеческую, непереносимую, как тогда казалось, боль. Жаркую, задыхающуюся в самой себе, губительную, сжигающую душу, опалившую крылья…
И забывая (прощая), иссыхаю, становлюсь картонной я сама. Это приговор.
Менестрель, где же мёд, втираемый в рану, растравленную твоим пением, когда услышу твоё заговаривание муки душевной моей…

Съела ушами одним махом и теперь в восторге полнейшем! Удивлена, вроде и жанр не мой и объём приличный, на первой части срезалась бы, несмотря на Кравеца, но нет, азартно дослушала, свыклась со всеми там, взгрустнула, когда дело двинулось к финалу.
Написано жизнерадостно, с мрачным юморком, озвучено в фирменном стиле, спасибо огромное Автору и Чтецу, дуэт великолепный!
Толик получился как живой, почти реально видимый образ, зверюга, конечно, но обаятельная! У Бати в паре мест взлетали интонации Глеба Жеглова, мельком стало интересно, а как бы он, Глеб, повёл себя в предложенных обстоятельствах. И вообще, как быстро, при наступлении БП, с меня самой слетит тонкий слой цивилизованности, долго ли буду пытаться поступать по-доброму и с пониманием.
Всем книга хороша, но одна ожидалка в оношении героев осталась у меня некормленной — куда делась Сталкерша? Вообще женщин красивых, смелых и благородных там нехватка, ага. Кроме Сталкерши, есть бабка Ольга Николаевна, с банкой компота которая, но её образ недопрописан весьма, мне не хватило этакой роднули Пельтцер (где она в роли соседки в вязаной шапочке: «Рыжая она и есть рыжая...»)))
И ещё, всерьёз подумалось о запасах консервов, спичек, батареек, бензина и прочего, на первое время…

Ой, у меня тут тяни-толкай из «удобряя» и «сдабривая» проскакал )))

Вся история, как яблоко, схрумканное вечером на морозе, такое же искристое, свежее, с долгим послевкусием и ароматом, медленно исчезающим среди летящих снежинок.
Это сказка для нас, взрослых только снаружи.
Благодарю от всего сердца Автора и Чтеца! Кравеца хвалить, слов не хватит. Не читает, а возделывает, каждое предложение выворачивает и кладёт блестящими пластами, сдобряя крепким юморком и незатейливыми, но такими полюбившимися мне интонациями :)

Он в моей сумочке, ты ж его туда и положила. А так-то, ну его, пойдём в буфет отметим встречу и…
ну дальше придумаем.

Талантливый учёный, наслушавшись болтовни вокруг лекций Штейнера, слетает с катушек в процессе поиска возможности выйти за пределы восприятия окружающего мира. Тут в помощь его безудержному исследовательскому азарту пришлись бы кстати всякие грибочки, курительные смеси и прочие достижения человечества в области получения свежих переживаний и ярких ощущений.
Но… он изобрёл машину, действие которой окончательно отшвартовало его от скучной земной реальности. Добавим к этому скромные планы по управлению временем и пространством, нехристианское отношение к людишкам, путающимся под ногами — и перед нами классический злой гений. Хорошо, что история его восхождения закончилась так, как закончилось, а то стал бы он каким-нибудь Тилингастом Первым…
Очень мне понравился рассказ, несколько раз прослушала, кратко, мрачно, завораживающе. Озвучено великолепно, Чтец — один из лучших исполнителей Лавкрафта, спасибо огромное!

Он уже не послушает, мы за него
слушаем. А вы чего так так долго мучались, почти до конца, как я понимаю, дошли? Нашли бы в буковках и читали бы (или слушали себя вслух). Готова к ответу, что, дескать, глаза не позволяют, ну дык нас тут таких половина, кому не позволяют, но нам внапряг писать под книгами фигню, глаза же не позволяют…

«Орфей спускается в ад»:
Леди Торренс – Вера Марецкая
Джейб Торренс – Сергей Цейц
Вэл Ксавье – Геннадий Некрасов
Долли Хамма – Наталья Ткачёва
Бьюлла Биннингс – Этель Марголина
Пиви Биннингс – Константин Сидорук
Дог Хамма – Андрей Цимбал
Кэрол Катрир – Тамара Чернова
Ви Толбот – Варвара Сошальская
Шериф Толбот – Сергей Годзи
Дэвид Катрир – Алексей Зубов
Сиделка Портет – Серафима Бирман
Клоун – Борис Афицинский.
Московский государственный академический театр им. Моссовета. Постановка 1961 года.

«Крик или игра для двоих»:
Клэр — Маргарита Терехова
Феличе — Андрей Сергеев.
Государственный академический театр им. Моссовета. Год записи 1989.

Действительно — крик. Продолжающий звучать и в наступившей тишине. Яростный, тоскливый, безумный…
Мучением было слушать, но прервать, остановить их диалог — невозможно, словно толкнуть в пропасть их обоих.

Простите, что так долго.
Сначала минутка занудства, физиономия главгада сдаёт его сразу, не оставляя возможности подозревать ещё кого-то (похож на Дуффи из «Страшного кино», хихикнула). Батя пацана, даром что коп, защищает соседа, отметая доводы сына, у которого мозгов больше, чем у всего полицейского участка, мужская дружба, чо. Не важно, что сосед целыми днями собирает вокруг себя местную детвору и пялится на них, развалившись в шезлонге. А чего его подозревать-то, он же не на карусели в парке работает и не в фургончике с мороженым разъезжает.
Девчонка, которую романтически хотят все школьники, некстати тут вписана, это было уместно у Кинга.
Дальше у меня попкорн закончился, пошла в магазин, заодно выгуляла псов, досмотривая фильм в телефоне. Короче, сонный городишко, лето, с копами всё ясно, а Рекс на пенсии, всем пофиг на всех, поэтому плохой дядька таскает детей прямо из-под носа у родителей, обклеивая их фотками чуть ли не свою служебную машину. Раз за разом закупает лопаты, пилы, химию, мешки с землёй, просто мешки, да он только табличку «я маньяк» на лоб не приклеил, и волнует это только наших мальчишек.
Фильм так себе.
А вот музыка — это да! И детишки великолепны все четверо.
Единственный вопрос, который действительно интересовал меня — что с мамой Здоровяка?)))

Описание Библии с Драконами растолкало сонное воображение, вытряхнуло его из гамака и угостило отменно. В основном, конечно, образами живых иллюстраций, огромные яркие полотна, переливающиеся, завораживающие, гудящие от едва сдерживаемой запертой в них мощи.
Мечты… Мартин знает в них толк! Да он и сам похож на Деда всех драконов, небось на досуге разводит их где-нибудь высоко в горах, по мере возможности обучая противопожарному поведению.
Вера и сомнение — как берег и вода, они рождают реку, порознь же это лишь океан и клочок суши.
А были ли Драконы? Что за вопрос, конечно — да! Это единственное во что верю без сомнений…
Чтецу спасибо, приятнейшее исполнение. У архиепископа Таргатона получился слегка простуженный голос, бедняга, плавает там, плещется в волнах, а сквозняки своё дело делают :)

Было ехидное настроение, а под книгой столько пахлавы, думаю, дай-ка попробую и кааак намажу горчицы :) но придётся теперь самой её съесть…
Сперва уютно повеяло кинговским «Телом» (на слух не очень, ага), но потом медленно приковыляла, волоча лапку, поскрежетывая панцырем, кинговская Старая Черепаха и замерла рядом. А я — ушла в книгу, с лёгкость шагнув туда, к девчонкам и пробыла с ними до самого конца.
Взгляд в прошлое, поверх унылых взрослых будней, на тех себя, наивных и пытливых, бесстрашно примеряющих на свою душу весь этот мир. Не ожидала я столь сильного впечатления от истории, ведь девчонки — это я, мы так похожи, я была такой же.
Тут ещё вот что, в моём детстве тоже были Машка и Полинка. Только, в отличие от книжной Полины, моя — была убита на лестнице многоэтажки, было ей тринадцать лет. И никого тогда не нашли…
А Машенция жива-здорова, замужем, сын и дочка уже взрослые, дочку назвала как меня. В книге ещё очень много совпадений, от чего мне было больно. Такие дела…
Искреннюю благодарность примите, Писательница и Чтица (шикарно озвучено, приятный голос, читает азартно, с обаятельной вреднинкой, удовольствие слушать), спасибо Вам за возвращение в детство, за пережитые эмоции, ожившие образы.
За собственные флешбэки, неожиданно всплывшие нежными кувшинками из глубин омута памяти.
Бледные, хрупкие, холодные, в каплях слёз…

Надеялась, почти знала, что сегодня буду читать эти строки от Вас, благодарю.

Терпи, родной, впереди ещё «Война и мир», «Преступление и наказание», «Отцы и дети» и прочий «Обломов». Классики жгут, ой! — ждут тебя. Взрослей потихоньку и счастья тебе!
Шестому Б привет передай :)
А Тахировне — низкий поклон он меня лично.

Пронзительно и тоскливо…
Опять поезд и опять увенчанный гранатово-красным финал отношений мужчины и женщины.
Слушая книгу, в который раз испытала острую жалость к Софье Андреевне, сколько же в своих мыслях Толстой резал или стрелял в неё, пока в его красивой голове древнего пророка вызревала эта повесть.
В мучительных поисках ответа на вопрос, что делать с миром, в котором женщины насквозь порочны, мужчины просто развращены, а дети, ну они сперва всех изводят скарлатинами, а с годами, конечно, тоже будут развращены и порочны.
Вновь и вновь могучий ум ищет выход из вилки, где женщина — или порождение дьявола, средоточие всех грехов или дева чистая, ведающая путь к вольным берегам, с припаркованным в волнах белоснежным кораблём, ждущим отплытия в эльфийские дали.
Но, книга окончена, зябко на душе и две мысли — Толстой бесконечно велик, и — да здравствует развод. Развод — как последняя возможность сбросить узы брака и более или менее целым выбраться из испытания семейными радостями, избегнув чего-то страшного, непоправимого.
Слушала в завораживающем исполнении Пинскера, благодарю его от всего сердца. Спектакль тоже понравился.

Это правда подарок, был паршивый день, но всё позади, я на сайт, а тут такое!
Мысли напрочь сметены лавиной чувств. Восторг и боль, изумление, слёзы и жгучая благодарность, желание немедленно сделать кого-то счастливым, куда-то бежать, разбить прутья своей клетки. Неистово сожалея, что он не может слышать то, как Вы оживили, вырвали из плена бесконечного холода и мрака его стихи.
И безумное ощущение, что он… слышит.

Шаламов…
Надо же, не ожидала я услышать поступь снежно-нежной девочки моей, щекой уловить ледянящий вздох души шаламовой прекрасной
(сгиньте все, шакалы, идущие по его следу, ад семенит поспешая за вами, вы оглянитесь, недостойные) из уст моего Менестреля…
Дмитрий, хранимы Одином будьте за всё… даже за то, о чём не ведаете.

Дебют? А поддержу Чтеца! Отличный выбор произведения для «встать перед микрофоном» — это раз,
мелодия чудесна (отправила на коврик для медитации) — это ещё один раз,
прочитано вдохновенно и (редкость среди многих, озвучивших этот рассказ) с трепетом и пониманием — это раз, два, три.
История прекрасна, как восход в горах и мятно-ледяная, как поцелуй над бездной…
Тысяча и одна снежинка изловлены мною для того, кто сподвиг меня на эти строки (я не о Бахе, ему я в своё время посвятила частицу души).

Песчинки, впитывающие чернильную влагу, иссушают буквы, лишая их силы оставить зеркальный оттиск на другой, ложащейся поверх них, странице, запирая слова в границах книги. Но, тлея жизнью, болью и нежностью, она всегда в ожидании глаз того, кто готов раскрыть её.
Пески времени, поднимаемые ветром пустыни, ложатся нежным шёлком, укрывая навеки. Песок же, пропитанный страданием — не взлетает, словно пудра, он давит, выбивая выдох, не давая родиться вдоху. Он лежит в ледяной донной тьме, скованный океанической толщей слёз.
Любовь и нечеловеческие испытания, принятые по имя её — древние как мир ступени, возносящие в звёздную высь. Груз любви земной, опрокидывая навзничь, переварачивает мир вверх ногами и… вот уже это не падение, а стремительный полёт! Масла, пролитые в песок, всё равно коснуться ног того, для кого были предназначены…
Мне не передать словами то, чем для меня является эта Книга, все попытки бледны и бессильны.
Неистово люблю, благодарю и кланяюсь Писателю и Чтецу.

Дык да Винчи же, не?
Нежный привет тебе, солнышко.