Имя… Имя какое у неё было.

История, которую я принимаю не как литературное произведение, а как абсолютно реалистичный очерк, всё в нём вне времени и географии, лишь декорации, сменяя друг друга, проплывают в глубине сцены, на которой — у самого края, в ярком потоке света стоит — человек.
Да, девчули молодчинки обе. Вот так, в унисон с их сердцами, два раза постучалось милосердие. И, войдя на огонёк их горячих чистых душ, осталось навсегда (или не уходило оно, можно ведь и так сказать).
Доброта, отвращение к предательству, подлости, лжи и равнодушию… Как мощно всё это зазеленело в начале их жизней, выстрелило нежными пепельно-розовыми бутонами и будет окружать их, стлаться под ноги, поить дивными ароматами цветения всю жизнь, которая девчонкам отмерена, до самого конца. Счастливы те, кому доведётся пройти с ними рядом хотя бы часть пути.
Чтецу спасибо за исполнение и выбор.

Да ёлки с пальмами зелёными! Опять и снова я хотела приникнуть-проникнуться, с разбегу заехать в Киплинга, но и эта (последняя) моя попытка была провальной.
Ладно, завязываю (на голове шёлковый платок в фиолетово-изумрудных тонах), ведь со мной навсегда —
Акела, Багира и Каа…

Спасибо, плечираспрямительны сказанные вами слова!
Не, скромность не считаю добродетелью (она умеет перетечь в гордыню и кормить её нажористо с руки), а дара нет, как не было. Но иногда книги выбивают искру на мой хворост, вот этот недолгий огонёк и несу в ладошках сюда.

Музыкальная улыбка у входа в рассказ моментально создала солнечно-дюшесное настроение. Насчёт страхов с большими глазами — это такие симпатяжки, ну право же, представьте — маленький пушистик цвета каминного пепла, с фиолетовыми глазищами, который делает вот так лапками и скалит зубки — ррр! Всех зайцев в лесу моей души распугал. Вообще, все страхи выглядят ещё теми мутантиками, у кого большие уши, у кого нос, а вот у моих большие пузики и пятки. Пятки — это что бы громко ими стучать, бегая в полночь по чердаку. А пузики, не знаю, возможно, из-за гедонизма как основного принципа их существования возле меня, а ещё они почёсывают его, собираешься заснуть, а над ухом в тиши — шшших-шшших!
Чудеснейший рассказ, браво Автору, Чтецу и прекрасной Нуре!

Она — то немногое, что роднит нас с великими, спасибо, милый Антон Палыч, за эту мысль :)
Обожаю её! С ней, говорят надобно бороться, гнать прочь и всячески преодолевать, ведь она в позе мадам Рекамье лежит на пути к воплощению грандиозных планов, усыпляет желание творить и созидать, а то и просто не даёт встать и пойти сделать что-нибудь.
Я же люблю её, томная, тягучая, замедленная, она властно берёт моё лицо в свои бархатные лапки и смотрит, смотрит… пока я не начну понимать, что всё пустое, тлен и суета, а есть только одно — коридор вечности, вход в который находится аккурат в глазах напротив.
Лень — это пауза, это момент между ударами волн о скалы, это миг между взмахом смычка и прикосновением к струнам. Это возможность увидеть мир замершим, остановившимся в своём беге, сотворённым лишь для тебя одного. Лень дарит нам пылинку, танцующую в луче вечернего солнца и тишину, когда гудки машин и шум улицы ушли из кадра, и есть только ты и время…
Велика моя благодарность Чехову и Левинсону, как её словать выразить, да никак.

Коммент выдаёт, что вы не выключили режим глупца. Нехорошо.

А кто это тут изо всех сил топит за русский язык? Прям затопил, что не всплыть, не в хате продохнуть. Россию с большой буквы написать, палец сломан?

Всего семь минут… семь нот, звёздным дождём пролившихся на провода нотного стана, запечатлели навсегда светлую и яростную историю притяжения двух сердец. Бесконечные нити этих притяжений пронизывают пространство от начала мира, и ткётся из них полотно непостижимой для человеческого понимания красоты.
Рассказ-светлячок в прекрасном исполнении, Автору и Чтецу моя горячая благодарность.

Коснуться пальцами, на кончиках которых замерла душа, легчайшей ткани, обвивающей девичий стан — это мгновение подобно глубокому вдоху, который не может длиться бесконечно. Запечатлена на ткани мироздания его мимолётность. Но жизнь это и выдох. Что скрыто за нежной прохладой облачения — доспехи девы-воительницы, изнанкой своей принявшие кровь её ран, скольжение шелков и парчи, туго стянутых улыбкой ложных обещаний, рубашка, сотканная из крапивы и лебединого крика или истлевшая мягкость савана…
Но лишь достойному позволено видеть иное, ему за снятыми покровами откроется стужа и мгла и рубиновые огни лампад обернутся кроваво тлеющими угольями прощальных костров.
Он увидит, как на холодный, мрачно-романтический Петербург опрокидывается небо, обрушивая в небытие всё — мечты, надежды, чистый смех. И возносится над головой инфра-красный град Петра, огромный, вонзающийся в своё собственное низкое, клубящееся багрово-серым, небо. Мёртво-беззвучный, лишающий воли и разума…
Блок подобен горе. В снегах одной её вершины переливается сапфир ночного неба, другая вершина отстранённо-задумчиво глядит в глубины ада.
Дмитрий, благодарю тысячу раз за этот сборник!

Не отчаивайся, солнышко, впереди ещё целый месяц. Эту версию не мучай, есть альтернативная всего на час, это лучше чем пять, не так ли? Ну вот и славно. Прослушаешь, что-то в памяти осядет, остальное улетит обратно, да и ладно, но… актёры…
Актёры, подарившие свои голоса, душу и талант этому произведению — это жемчуг. Редкий по красоте, величине и уникальности.
Божжежмой! Марков, Пельтцер, Саввина, Литвинов — это легенды. Когда-нибудь непременно они, каждый сам по себе, в тишине и уединении, постучатся у порога твоей души. Ты отворишь дверь, я очень в это верю.
А пока, выбрось из головы мою болтовню, будь счастлива и легко ступай по тропе своей Жизни!

Голос Чтеца идеален для этого жанра, так и слышится вдали чей-то безумный шёпот, леденящий душу вой и скрежет жвал.
У навигаторов, помнится, была возможность выбрать, кто про камеры и повороты говорить будет, например, роднуша Дроздов. Представляю, если Прометея установить, получится не поездка на дачу, а триллер в формате роуд-муви. «Ты сделал поворот не туда», «Маршрут перестроен и ты об этом пожалеешь», а в конце зловещее: «Твоя поездка закончена...»
Классно! Спасибо за впечатления.

Ваше чтение всегда вызывает моё восхищение, в нём любовь к каждой строчке, трепетная нежность и огромное уважение к автору и его произведению…
Здесь же речь о другом, и дело не в том, какого года озвучка или каковы особенности мелодии голоса чтицы, ритма чтения, нет. Здесь работа, сделанная спустя рукава.

Поставлю-ка точку в этом некстати возникшем диалоге — я считаю для себя нормальным говорить то, что хочу и о том, о чём хочу. И ещё, неплохо было бы указать, где я дала вам «уничижительное прозвище»? А то так можно дотрендеться до чего угодно, не так ли? Повторюсь, моё мнение — рассказ прочитан скверно. Точка.

Как мило, а почему вы не написали под хвалебными отзывами, что ваши права нарушены или мысль о нарушении случилась на моём отзыве? С админами обговаривайте свои несогласия и претензии. Хочу напомнить, что это интернет, а не кто-то коварно похитил записи вашего чтения вслух дома в кругу друзей и близких.

Ресницы дрогнули от оклика из детства. Оно всегда незримо рядом, дует тихонько в наши усталые спины, что бы бумажный кораблик мечты окончательно не пошёл ко дну, ждёт, когда у нас крылья проклюнутся и если будут чесаться, то с радостным смехом почешет!
А причина — постер, когда-то у нас была вся серия. Вот эта маленькая, размером с ноготь, картинка с червяками открыла дверь туда, откуда я вглядывалась когда-то в «прекрасное далёко». Смотрю на ту себя, отстоящую от нынешнего дня за сотни парсеков, и понимаю где оно, оказывается, было — прекрасное далёко…
Сколько книг и фильмов оберегало наши детские души, о добре и зле, смелости и чести, дружбе и любви — да мы купались в них!
Как быстро годы пролетели, страшное время наступило. Не справилось искусство…
Спасибо чтецу за чудесные и грустные минуты, невольно подаренные его работой.

Славный дуэт был у них, причём оба выкладывались на все сто, он стоял перед ней с клубком в руках и наматывал пряжу её души, а она, сидя напротив, так же старательно расщепляла свою душу на волокна, скручивала (ссучивала :) их в нить. И было им спокойно и комфортно, ибо их объединяло общее дело, наполняющее жизнь смыслом. Но вот муж потерял ритм, то ли возраст тому виной, то ли не вовремя накатившая хандра и раздражительность, но он увеличил интенсивность сматывания, пошёл сбой в давно налаженном процессе, эх, не следовало бы ему… Но — зато он получил массу времени для неторопливых раздумий, как вышло, что та пряжа сплелась в аркан для него.
А что было в коробочке, что за подарок, действительно гребень? Супер-отец.
Мама тоже супер, дом проветрит и продаст, сама — в Париж, к дочке с внуками. И заживёт долго и счастливо, всеми уважаемая и любимая, только помнится там зять имеется («французик» ), ему отныне важно не оступаться в отношении своей жёнушки, мало ли, всякое бывает, соблазны и искушения, Париж же. А рядом тёща не дремлет, бережёт покой своих кровиночек…
Веретено, доставшееся ей в наследство от мужа, надёжно спрятано в складках вдовьего платья и будьте уверены, она теперь точно знает, как им пользоваться.
Чтецу спасибо.

Это Мастер, он знает…

Бывает, что яблоко по склону откатится в овраг за садом или пролезший сквозь пролом в изгороди поросёнок схрупкает его (на здоровье, пятачок).
Не всегда родители, дети, супруги нужны друг другу как вода, для меня ответ на вопрос почему так — лежит в голодных, смрадных пустошах. Я не хочу этого знать.
Такая память, как в первой истории, имеет право на существование, просто в этом слове ударение ставится на Я (я, бесконечное я, те «древности… дай и мой»).
Помять, скомкать и выкинуть, чтобы душу не терзало, в мыслях не всплывало, руку, алчным ковшом согнутую, своей любовью-болью не отводило.
Нельзя научить любить и почитать, ну нельзя, невозможно! Это как усердно поливать вдали от закопанной косточки, будут мокрые камни, только и всего.
Все три рассказа — о держащих друг друга в вечных объятиях мелодии жизни и величественной тишине смерти. Как прозвучать свой краткий миг жизни — каждый выбирает сам, в зависимости от слуха его души, голоса сердца и умения прикасаться к струнам небесным, натянутым между ним и небом. А вот тишина для всех едина…
Горячо благодарю Автора, Чтеца и прекрасную Нуре.

Круглые домики с круглыми крышами, утопающие в зелени садов, акварельная безмятежность, а какой вид открывается с высокого холма в предрассветной дымке — словно жемчужины всех оттенков рассыпаны по изумрудному бархату. Ах…
Насчёт оплеух местным копам во исполнение наложенного штрафа — свежее решение проблемы преступности в городе, неплохо, неплохо. Однако, я бы взглянула на сапожника, обходящегося без шила, или швею, договаривающуюся со своим Зингером, повара без ножа разделывающего стейк, (шашлычника, шёпотом матерящего куски мяса). И всё это с лучезарной улыбкой (фикса не в счёт, от души, от души!).
Не прижилась бы я в том городке, факт. Столько бодрой вежливости и настойчивой услужливости мои фильтры не выдержат, намотает на винты, стоп машина!
Чтец идеально попал в настроение сказки, благодарю!

Возможно, это чувство накрывает многих, но не всех, друзья, например — моя единственная подруженция и её муж на том колесе веселились (были все мы трезвые), их дочка, сидящая рядом со мной, смехом своим спасла меня: «Светк, ты чо такая белая, блевать будешь?» и такие китайски-хомячковые глазки, шесть лет засранке. Спасибо, милая, потому что я серьёзно боролась с желанием отстегнуться (у нас была не кабинка, а открытая скамейка), небо над, солнце вон там — валится за горизонт, внизу — моя возможность завершиться…
Уфф! Теперь я знаю, что не одна (один на один) со своим фобиком. Благодарю!