Возможно, этот народ не боится смерти так, как боимся её мы. И для них этот обычай не кажется диким.

Да потому что некоторые из детишек, кто вырастет в цивильных семьях, внезапно вспомнят о своих корнях, захотят вернуться и принести свет просвещения их диким соплеменникам. Захотят ощутить себя героями, спасающими свой народ. Вступят в обслугу, начнут вмештватьяс в дела племени, потому что они же тоже из племени! Но эти детишки, кроме просвещения, несут в себе весь яд, которым их награждает цивильное общество. Современных примеров таких — масса, хоть тех же индейцев возьми.

Вот идет человек и вдруг понимает, что зашел в глухой тупик. Один будет тыкаться во все стороны и искать другую дорогу. Не факт, что он найдет эту дорогу, а не заплутает окончательно. Другой повернет назад, чтобы дойти «до развилки», когда ещё всё было хорошо, и выбрать другой путь. Так же поступают в рассказе и два народа — один тыкается во все стороны, другой повернул назад.
Но невозможно сказать, что тот, кто слепо тыкается — поступает мудро. Потому что дороги может и не быть.

Самые ужасные беды принесло человечеству его развитие и прогресс. Чем выше прогресс, тем страшней оружие, тем жестче войны. Уже никто не довольствуется тем, чтобы пойти и убить надоедливого соседа, сразившись с ним на равных и рискуя схлопотать дубиной по голове — надо, сидя за тысячи километров, послать ракеты соседу, пусть они прикончат всех без разбора и как можно больше.
Люди понимают это, и им равнодушно жить. Что стоят их обычаи, если они кончатся, едва упадет первая бомба?
Вот тут уж лучше дикарская самобытность, от неё меньше вреда, чем от прогресса. Да, чем мы прогрессивней, тем милосердней. И чем прогрессивней, тем страшней.

Вообще в основе всех этих обычаев лежит хрупкое равновесие, возникшее, когда племенам просто приходилось выживать. Потому и от стариков избавляются, и от детей, которых считают неполноценными — объявить таких детей демонами и убить. Только сытое общество, уверенное в своём будущем, может позволить себе быть гуманным к пожилым и инвалидам. Чем толще особи такого общества, чем больше у них вещей и комфорта — тем выше их гуманность.
С другой стороны, есть некий народ со своими веками сформировавшимися обычаями и религией. Да, обычаи не гуманны, потому что продиктованы законами выживания. Но шаман прав, измени эти обычаи, и народ исчезнет, пропадёт самобытность, а останется кучка европейцев черного цвета. Очень похожих на современных европейцев, которые живут сами не понимая для чего. Живут, потому что их родили. Рожают, потому что так принято. живут скучно, мерзко, но живут.

Скорей всего, от стариков избавляются не столько для того, чтобы накормить гиен, а чтобы племени избавиться от лишних и бесполезных ртов, которые только потребляют, но не производят.
Если не кормить старика, то можно отдать его порцию ребенку, инвестируя, так сказать, в будущее.

Можно и пиццу называть пизой, я сам видел это название в книге рецептов, выпущенной во времена Хрущёва.
Можно и Айзека Азимова назвать Исааком, и упорно звать его так раз от раза.
Но вроде как уже принято Роджера Железного называть Роджером Желязны, Исаака Азимова — Айзеком Азимовым, а пизу — пиццей.

А что касается второго — «чтец» хуже большинства чтецов. Правило работает в обе стороны.

Роджер Железный.
Железный, Карл! Чтец с первых же секунд перевирает фамилию писателя. Хоть бы на обложку глянул или загуглил на худой конец.
Начитка ужасная. Ошибки, неправильное ударение. Ох уж эти молодые чтецы, жертвы ЕГЭ.

Но мы живём именно в таком мире, приняв его за единственно правильный.
Весь наш комфорт и жизненное благополучие построены на чьих-то страданиях. Нам хочется получить ещё больше, но мы закрываем глаза на знания, что у кого-то становится меньше. Успокаиваем себя тем, что это не мы лично приносим эти страдания, а кто-то другой, незнакомый нам. Хотя стоит лишь умерить хотелки, как тут же кому-то станет чуточку лучше.

Нет. Это личная инициатива чтеца — сделать вставку, которой нет у Кинга. Сам рассказ заканчивается на том, как Нора не открывает для себя ничего нового в книге мужа.
Не слишком хороший поступок, вставлять что-то от себя в авторский текст.

И Вас посадить в зал в качестве зрителя.
Почитайте рассказ «Маки», он как раз про любовь людей казнить всех налево и направо.

Странное послевкусие от этого сборника. Этакий микс из черного юмора. Но понравилось. Огромным плюсом то, что рассказы очень короткие, а идеи в них те же, какие можно увидеть в растянутых произведениях других авторов

Похожие страшилки про черную комнату и гроб на колесиках мы в пионерском лагере сочиняли. Да, и рука мертвеца там тоже была.

Так рассказ написан сорок восемь лет назад. За это время у слушателей сменились приоритеты, они стали менее пугливыми и более циничными, и чтобы их сейчас напугать и пронять, требуются совсем другие приемы, чем полвека назад. Было же когда-то на заре фантастики такое, что правительство вернуло труп пришельца по первому требованию владельца земли, на которой этот труп был закопан. Наивное время, наивные причины, наивные авторы. Сейчас бы этого активиста попросили бы сидеть и молчать в тряпочку, если не хочет проблем.
Так что лучше для испуга выбирать более поздние произведения, написанные с учетом требований современного слушателя-потребителя.

Наверно, мне не повезло начать знакомство с творчеством писателя и серией его рассказов о Карнакки не с самого лучшего из рассказов. Помню, что там было ну очень много отсылок к более ранним похождениям Карнакки, и подавались они в виде воспоминаний в разговоре героев. Читать все эти отсылки (а их было невероятное множество для короткого рассказа) оказалось странным делом.
На этой волне, наверно, весь цикл рассказов стал выглядеть странным и не совсем интересным.

В реальной жизни у нас эффективен только ОМОН при задержании и семичасовой допрос с пристрастием, устроенный подозреваемому.
А такие «спектакли», устроенные для одного зрителя, давно своё отжили. Они милые, но невозможные в сегодняшних реалиях.

и Булгаков писал фанфики

Вновь убедился, что лучшее — враг хорошего. Если бы главный герой не пересмотрел свой первоначальный план убийства, не решил сделать его ещё лучше, то умер бы в своей постели в родном доме, а не тюрьме.

Вескериане были по сути детьми и были безгрешными, как многие дети. Торговец Гард был умным человеком, он давал им знания постепенно, чтобы они поняли силу знаний.
Но пришел святоша и начал забивать им головы своими проповедями и своим богом. Фанатики особо опасны для детей, и потому фанатики любят иметь дело с детьми — ведь детский мозг так устроен, что хорошо поглощает информацию, но плохо анализирует её и плохо делает выводы.
Конечно, отец Марк наступил на собственные грабли, но перед смертью он сумел отравить души целого народа.

Всё же нашел время прослушать эту книгу. Похожа на смесь путевых заметок, на основе которых автор заодно и рассуждает о волнительных для него темах: личном жизненном кризисе, отношениях с женщинами и т.п. К слову, сразу же становится ясно, что автор книги сам прошёл кучу тренингов по «личностному росту».
Первые главы начинаются в духе: «я стеснительный, застенчивый, чуткий» — и тут же подробное описание секса в кинотеатре. А общее впечатление от прочитанного: вначале автор соглашается, что он неудачник, зато в конце самодовольно говорит — зато теперь я просто охреннеый! И всё благодаря собственным усилиям!
Тут я напишу своё субъективное мнение, но лично мне кажется, что автор очень доволен тем, что прошёл кучу тренингов, да он и пришел в пикап, чтобы самоутвердиться за счет женщин и прочувствовать себя настоящим самцом. И теперь занимается скрытой рекламой пикапных тренингов.