Я с огромным удовольствием дважды слушал «Мадонну». Слог великолепный. А уж сама история, так трогательно поданная, достойна восхищения. Героев этой истории узнал сразу. И ведь как это важно писать об этом! Очень достойно прочитали, Елена. Было бы чудесно услышать эпилогом исполнение Олегом этого романса. Быть может, сподобится? Аудитория будет в восторге, я уверен!
Хафизов Олег Эсгатович «Бородинская мадонна» (2005).
Браво, Олег! Потрясающая повесть. Ваши произведения — искусство! В основе сюжета исторически достоверные события подлинной любви Маргариты Михайловны Нарышкиной (старшей сестры декабриста Нарышкина Михаила Михайловича) и генерала-майора Александра Алексеевича Тучкова IV… Это «великорусский» образ настоящей семьи, чистых и искренних отношений. Глядя на них можно попытаться повторить этот путь, превратить свои чувства друг к другу не в один короткий «день влюбленных», а в настоящую «вечность» любящих… Марина Ивановна Цветаева, увидев на гравюре Тучкова напишет в 1913 году:
Ах, на гравюре полустертой,
В один великолепный миг,
Я встретила, Тучков-четвертый,
Ваш нежный лик,
И вашу хрупкую фигуру,
И золотые ордена…
И я, поцеловав гравюру,
Не знала сна…
Цветаева влюбилась в его портрет, его судьбу, его невероятную любовь к жене. И чуть позднее:
Вы, чьи широкие шинели
Напоминали паруса,
Чьи шпоры весело звенели
И голоса,
И чьи глаза, как бриллианты,
На сердце вырезали след, —
Очаровательные франты
Минувших лет!
Маргарита — изнеженная наследница старинного рода следовала за любимым мужем по полям сражений, жила зимой в палатке, переправлялась через ледяные реки. Прятала косу под фуражку и скакала рядом на коне в форме денщика. И это она — Маргарита Тучкова - стала первой сестрой милосердия в истории русской армии: ухаживала за ранеными, раздавала хлеб голодным в деревнях… Это она, Маргарита, ходила по полю боя в Бородино, искала любимого среди бесчисленного множества убитых – но пушечное ядро разнесло его тело на мелкие кусочки. Все, что удалось Маргарите найти – его перстень с рубином. Она почти не плакала – плакать было некогда. Собрала все свои драгоценности, заложила Тульское имение и построила на Бородинском поле храм в память всех погибших на нем. Маргарита шесть лет прожила в счастливом браке с Александром Тучковым и скорбела по нему сорок лет… В 1839 году храм преобразовали в Спасо-Бородинский монастырь, Можайский уезда, Московской губернии — основательница Маргарита Михайловна Тучкова (как инокиня Мелания и игуменья Мария). По распоряжению игуменьи Марии, вдовы генерала Александра Тучкова, при монастыре построили пекарню. Там впервые испекли бородинский хлеб – тот самый, хорошо нам знакомый, черный с кориандром. Кориандр на хлебе – символ картечи, а хлеб был сначала поминальным; его пекли в память о ее убитой любви, в память обо всех, погибших на войне 1812 года.
Прочитано великолепно Еленой Хафизовой. Благодарю от души. «Лайк». «Избранное».
Сельма Лагерлёф – великий мастер Равновесия.
Всякий социализм развенчан ею в романе «Чудеса антихриста». Древнеисландская «Песнь о Риге» доносит до нас исконные скандинавские представления о ярлах, бондах и трэллях, перекочевавшие и в новое время. Чувство сословного превосходства настолько естественно для Лагерлёф, что она даже не замечает его как некий диссонанс в своей демократической прозе. И вместе с тем, трудно представить себе более отчетливо выраженное торжество здоровой человеческой природы и трудолюбия над псевдоутонченностью, чем в романе «Анна Сверд» («сверд» по-шведски значит «меч»).
Пользуясь шаблонами романтической легенды, Лагерлёф разоблачает пустосвятство главного героя «Перстня Лёвеншельдов» Карла-Артура Экенстедта. Ему противостоит идеальный образ заводчика Шагерстрёма.
Пер Улов Энквист прав, утверждая, что предпочтения Сельмы Лагерлёф в гендерной сфере никак не просматриваются в ее литературном наследии. Сравним удельный вес положительных и отрицательных образов Лагерлёф с этой точки зрения. Чудовищен дом богача Мельхиора Синклера («Сага о Йёсте Берлинге»), до крайности неприятен в кругу своего семейства барон Адриан Лёвеншельд, одиозен Раньеро ди Раньери («Чудесная свеча»).
Жалок муж графини Элисабет, граф Дона. Но на другой чаше весов – демоническая жестокость его матери, графини Мэрты.
Охотник Тённе добрее и человечнее плясуньи Югфрид («Курган»). «Император Португальский» Ян Андерсон – обладатель более утонченной и возвышенной натуры, чем его жена Катрина и дочь Клара-Гулля. Полковник Экенстедт, всегда остававшийся в тени своей блестящей супруги Беаты, в конце их трагической истории справедливо упрекает ее в кумиротворчестве и неразумии по отношению к сыну.
Кроме того, все книги Сельмы Лагерлёф неустанно воспевают победительную мужскую красоту.
Никакой скандинавской тоски и ни тени политики в этой трилогии.
Всякий социализм развенчан Сельмой Лагерлёф в романе «Чудеса антихриста». Древнеисландская «Песнь о Риге» доносит до нас исконные скандинавские представления о ярлах, бондах и трэллях, перекочевавшие и в новое время. Чувство сословного превосходства настолько естественно для Лагерлёф, что она даже не замечает его как некий диссонанс в своей демократической прозе. И вместе с тем, трудно представить себе более отчетливо выраженное торжество здоровой человеческой природы и трудолюбия над псевдоутонченностью, чем в романе «Анна Сверд» («сверд» по-шведски значит «меч»).
Пользуясь шаблонами романтической легенды, Лагерлёф разоблачает пустосвятство главного героя «Перстня Лёвеншельдов» Карла-Артура Экенстедта. Ему противостоит идеальный образ заводчика Шагерстрёма.
Пер Улов Энквист прав, утверждая, что предпочтения Сельмы Лагерлёф в гендерной сфере никак не просматриваются в ее литературном наследии. Сравним удельный вес положительных и отрицательных образов Лагерлёф с этой точки зрения. Чудовищен дом богача Мельхиора Синклера («Сага о Йёсте Берлинге»), до крайности неприятен в кругу своего семейства барон Адриан Лёвеншельд, одиозен Раньеро ди Раньери («Чудесная свеча»).
Жалок муж графини Элисабет, граф Дона. Но на другой чаше весов – демоническая жестокость его матери, графини Мэрты.
Охотник Тённе добрее и человечнее плясуньи Югфрид («Курган»). «Император Португальский» Ян Андерсон – обладатель более утонченной и возвышенной натуры, чем его жена Катрина и дочь Клара-Гулля. Полковник Экенстедт, всегда остававшийся в тени своей блестящей супруги Беаты, в конце их трагической истории справедливо упрекает ее в кумиротворчестве и неразумии по отношению к сыну.
Кроме того, все книги Сельмы Лагерлёф неустанно воспевают победительную мужскую красоту.
Прежде, чем требовать от подданных персидского проскинезиса, Александр Македонский говорил: «Нет ничего более рабского, чем нега и роскошь, и ничего более царственного, чем труд».
Роман Олдриджа невозможно назвать насмешливым, как в описании аудиокниги. Это книга о Свободе посреди самых мрачных декораций действительности. «Лилли просто не могла поступить иначе. Долгие годы она оказывалась у той самой черты, за которой благодарность переходила в зависимость».
Все, что касается религии на западе, в очередной раз вызывает у меня жалость. Серафим Саровский обнял бы бедного ребенка со словами «Радость моя!»
скорее наивное представление людей того времени-что человека можно разделить на свет и тьму, если нет одного -то второе автоматом)) увы -сердце надо и чтобы любить и ненавидеть, и чтобы помогать и чтобы отнимать. опасность такого подхода наверное первым Стивенсон в Джекеле и Хайде показал
а германский истинный гений до того как он стал сумрачным -в произведении есть
такого тщательного перечисления ремесел и мастеров в оных в наших сказках нет.
Бажов у немцев и заимствовал сюжеты
версификация нужная почти всем книгам Андерсена))))
писатель то великий- но почему то уверен что финал над которым читатель не будет рыдать и не финал))
Олег очень часто и с большим чувством играет на гитаре романс «Генералам двенадцатого года».
Браво, Олег! Потрясающая повесть. Ваши произведения — искусство! В основе сюжета исторически достоверные события подлинной любви Маргариты Михайловны Нарышкиной (старшей сестры декабриста Нарышкина Михаила Михайловича) и генерала-майора Александра Алексеевича Тучкова IV… Это «великорусский» образ настоящей семьи, чистых и искренних отношений. Глядя на них можно попытаться повторить этот путь, превратить свои чувства друг к другу не в один короткий «день влюбленных», а в настоящую «вечность» любящих… Марина Ивановна Цветаева, увидев на гравюре Тучкова напишет в 1913 году:
Ах, на гравюре полустертой,
В один великолепный миг,
Я встретила, Тучков-четвертый,
Ваш нежный лик,
И вашу хрупкую фигуру,
И золотые ордена…
И я, поцеловав гравюру,
Не знала сна…
Цветаева влюбилась в его портрет, его судьбу, его невероятную любовь к жене. И чуть позднее:
Вы, чьи широкие шинели
Напоминали паруса,
Чьи шпоры весело звенели
И голоса,
И чьи глаза, как бриллианты,
На сердце вырезали след, —
Очаровательные франты
Минувших лет!
Маргарита — изнеженная наследница старинного рода следовала за любимым мужем по полям сражений, жила зимой в палатке, переправлялась через ледяные реки. Прятала косу под фуражку и скакала рядом на коне в форме денщика. И это она — Маргарита Тучкова - стала первой сестрой милосердия в истории русской армии: ухаживала за ранеными, раздавала хлеб голодным в деревнях… Это она, Маргарита, ходила по полю боя в Бородино, искала любимого среди бесчисленного множества убитых – но пушечное ядро разнесло его тело на мелкие кусочки. Все, что удалось Маргарите найти – его перстень с рубином. Она почти не плакала – плакать было некогда. Собрала все свои драгоценности, заложила Тульское имение и построила на Бородинском поле храм в память всех погибших на нем. Маргарита шесть лет прожила в счастливом браке с Александром Тучковым и скорбела по нему сорок лет… В 1839 году храм преобразовали в Спасо-Бородинский монастырь, Можайский уезда, Московской губернии — основательница Маргарита Михайловна Тучкова (как инокиня Мелания и игуменья Мария). По распоряжению игуменьи Марии, вдовы генерала Александра Тучкова, при монастыре построили пекарню. Там впервые испекли бородинский хлеб – тот самый, хорошо нам знакомый, черный с кориандром. Кориандр на хлебе – символ картечи, а хлеб был сначала поминальным; его пекли в память о ее убитой любви, в память обо всех, погибших на войне 1812 года.
Прочитано великолепно Еленой Хафизовой. Благодарю от души. «Лайк». «Избранное».
Всякий социализм развенчан ею в романе «Чудеса антихриста». Древнеисландская «Песнь о Риге» доносит до нас исконные скандинавские представления о ярлах, бондах и трэллях, перекочевавшие и в новое время. Чувство сословного превосходства настолько естественно для Лагерлёф, что она даже не замечает его как некий диссонанс в своей демократической прозе. И вместе с тем, трудно представить себе более отчетливо выраженное торжество здоровой человеческой природы и трудолюбия над псевдоутонченностью, чем в романе «Анна Сверд» («сверд» по-шведски значит «меч»).
Пользуясь шаблонами романтической легенды, Лагерлёф разоблачает пустосвятство главного героя «Перстня Лёвеншельдов» Карла-Артура Экенстедта. Ему противостоит идеальный образ заводчика Шагерстрёма.
Пер Улов Энквист прав, утверждая, что предпочтения Сельмы Лагерлёф в гендерной сфере никак не просматриваются в ее литературном наследии. Сравним удельный вес положительных и отрицательных образов Лагерлёф с этой точки зрения. Чудовищен дом богача Мельхиора Синклера («Сага о Йёсте Берлинге»), до крайности неприятен в кругу своего семейства барон Адриан Лёвеншельд, одиозен Раньеро ди Раньери («Чудесная свеча»).
Жалок муж графини Элисабет, граф Дона. Но на другой чаше весов – демоническая жестокость его матери, графини Мэрты.
Охотник Тённе добрее и человечнее плясуньи Югфрид («Курган»). «Император Португальский» Ян Андерсон – обладатель более утонченной и возвышенной натуры, чем его жена Катрина и дочь Клара-Гулля. Полковник Экенстедт, всегда остававшийся в тени своей блестящей супруги Беаты, в конце их трагической истории справедливо упрекает ее в кумиротворчестве и неразумии по отношению к сыну.
Кроме того, все книги Сельмы Лагерлёф неустанно воспевают победительную мужскую красоту.
Всякий социализм развенчан Сельмой Лагерлёф в романе «Чудеса антихриста». Древнеисландская «Песнь о Риге» доносит до нас исконные скандинавские представления о ярлах, бондах и трэллях, перекочевавшие и в новое время. Чувство сословного превосходства настолько естественно для Лагерлёф, что она даже не замечает его как некий диссонанс в своей демократической прозе. И вместе с тем, трудно представить себе более отчетливо выраженное торжество здоровой человеческой природы и трудолюбия над псевдоутонченностью, чем в романе «Анна Сверд» («сверд» по-шведски значит «меч»).
Пользуясь шаблонами романтической легенды, Лагерлёф разоблачает пустосвятство главного героя «Перстня Лёвеншельдов» Карла-Артура Экенстедта. Ему противостоит идеальный образ заводчика Шагерстрёма.
Пер Улов Энквист прав, утверждая, что предпочтения Сельмы Лагерлёф в гендерной сфере никак не просматриваются в ее литературном наследии. Сравним удельный вес положительных и отрицательных образов Лагерлёф с этой точки зрения. Чудовищен дом богача Мельхиора Синклера («Сага о Йёсте Берлинге»), до крайности неприятен в кругу своего семейства барон Адриан Лёвеншельд, одиозен Раньеро ди Раньери («Чудесная свеча»).
Жалок муж графини Элисабет, граф Дона. Но на другой чаше весов – демоническая жестокость его матери, графини Мэрты.
Охотник Тённе добрее и человечнее плясуньи Югфрид («Курган»). «Император Португальский» Ян Андерсон – обладатель более утонченной и возвышенной натуры, чем его жена Катрина и дочь Клара-Гулля. Полковник Экенстедт, всегда остававшийся в тени своей блестящей супруги Беаты, в конце их трагической истории справедливо упрекает ее в кумиротворчестве и неразумии по отношению к сыну.
Кроме того, все книги Сельмы Лагерлёф неустанно воспевают победительную мужскую красоту.
Все, что касается религии на западе, в очередной раз вызывает у меня жалость. Серафим Саровский обнял бы бедного ребенка со словами «Радость моя!»
Над нами в мае кружат,
И трогает рука
Прозрачность этих кружев.
22 мая 2022 года
а германский истинный гений до того как он стал сумрачным -в произведении есть
такого тщательного перечисления ремесел и мастеров в оных в наших сказках нет.
Бажов у немцев и заимствовал сюжеты
писатель то великий- но почему то уверен что финал над которым читатель не будет рыдать и не финал))
«Гере Андерсен вообще полагает, что читатель черств душой и не в состоянии сочувствовать сразу многим героям. А посему большую их часть автор должен регулярно умерщвлять, для облегчения восприятия. Если в начале романа героя приносит аист, в конце необходимо похоронить обоих: и человека, и птицу. Закон жанра…»©
между тем лучше бы вспомнить балладу Вересковый мед:
«Пришел король шотландский, Безжалостный к врагам»©
в Житие Св. Колумбы надо быть придурком крипотозоологом чтобы не узнать в чудовище из которого лепили динозавра-водяного духа Кэльпи
или в книге на которой я вырос-Смерть Артура-Шотландия место-откуда исходит (в противовес римской Англии, Ирландии, и уэльсу) самое темное и жестокое-в этом регионе я ждал именно таких сказок:
" Какие вести из Камелота? — спрашивает один.
— Клянусь головой, — второй отвечает, — был я там, видел двор короля Артура, и там собралось рыцарское братство, которое ничто не нарушит, ведь с Артуром чуть не весь мир, ибо у него цвет рыцарства. Для того и скачу я теперь на север — чтобы рассказать вождям нашим о великом боевом товариществе, что сплотилось вокруг короля Артура.
— Ну, — сказал тут первый рыцарь, — против этого везу я с собой надежное средство; сильнейший яд, о каком только слышали на земле.
— Остерегайтесь Мерлина, — посоветовал ему второй рыцарь, — ибо ему все известно через дьявольские чары."©
" И тогда сэр Агравейн и сэр Мордред призвали еще двенадцать рыцарей и тайно спрятались в одном из покоев Карлайльского замка. Имена же тех двенадцати рыцарей были сэр Колгреванс, сэр Мадор де-ла-Порте, сэр Гингалин, сэр Мелиот Логрский, сэр Петипас из Винчелси, сэр Галерон Галовейский, сэр Мелион-Горец, сэр Аскамур, сэр Грумморсон, сэр Кроссельм, сэр Флоренс и сэр Ловель. Вот эти двенадцать рыцарей были с сэром Агравейном и сэром Мордредом, и все они были из Шотландии
— Увы! — говорили сэр Гавейн и сэр Гарет, — погибло, уничтожено все это королевство, и благородное братство рыцарей Круглого Стола будет рассеяно.
"©
АЛЕКСЕЙ ЕВСТАФЬЕВИЧ МЕЛЬНИКОВ