Кабаков Александр - Невозвращенец

— Так и сказала? — спросила Рыбка, опасно прищурившись — Чтобы я была у нее на посылках?

— Так и сказала, — печально ответил Старик. — И чтобы она — владычицей морскою.

— А если я не соглашусь? Тогда что?

— Вот… — сказал Старик, и достал из-под банки книгу. — Выдала инструкции.

Золотая Рыбка запрыгнула на борт лодки, накренив ее, и с любопытством полистала страницы.

— «Старик и море». Эрнесто Хемнигуэй. Ты сам-то читал это, Старик?

— Читал, — еще печальней ответил дед.

— Ну и как свои шансы оцениваешь? Если ты меня за губу крючком?

— Как нулевые, — честно ответил Старик. — Штож я, не понимаю? Превратишь в рака. Вареного.

— И что думаешь дальше делать? — поинтересовалась Рыбка.

— Топиться, — грустно отозвался старый рыбак. — Мне супротив тебя не вытянуть, а бабка дома ухватом забьет. Хорошо если сама, а если ОМОНом — который я в прошлый раз у тебя нажелал? Эти еще и на бутылку посадят. Так что, встречай меня, Рыбка на дне, а жизнь моя — пропащая.

Лодка медленно покачивалась на волне, бликующей от солнца, а Старик и Рыбка сидели рядом на борту, глядя в разные стороны.

— А ты что-то не для нее попроси! — внезапно сказала Рыбка. — Что же ты все время по доверенности просишь? Это же ты меня спас, а не Старуха. Скажи что хочешь именно ты — глядишь и сложится. Есть у тебя какие-то желания? Хочешь новую бабку?

— Это как? — с испугом спросил Старик.

— Ну вот так. Приходишь ты сейчас домой, изба вымыта, щи с мясом наварены, пирог в печке доходит, корова доена, вай-фай ловит. И встречает тебя бабка… — Рыбка оценивающе осмотрела Старика, — допустим тридцати лет. За шаблон можем взять Джессику Альбу или Натали Портман. Не понравится — потом поправим, на следующих выборах. И не пиздит тебя по голове ухватом, а за руку к столу ведет, на красное место садит. А потом — в постели. Белье свежее, рубаха глаженая…

— Ну… — замешался Старик, — Оно-то конечно, прельстительно… Но Старуха — это же стабильность и процветание! Сколько я лет с ней прожил. Конечно, не во всем согласен. Протестовал пару раз.

— С каким результатом? — поинтересовалась Рыбка.

— Да ведомо с каким, — Старик махнул рукой. — Отпиздили. Но протестовал же! А Старуха потом меня простила. Помнишь, когда я у тебя для нее боярство столбовое выпросил?

— Еще бы не помнить, — сказала Рыбка, болтая хвостом в воде.

— Так вот, в тот день даже не били. Блинами покормили с лопаты и Лямпиаду сделали! Есть какая-то определенность. Шесть дней бьют, на седьмой — футбол. Так можно жить. А энтая твоя Жесика Альба… красивая хоть?

Рыбка сделала губки уточкой.

— Понятно, — вздохнул Старик. — То есть это еще и работать надыть. И мыться небось. И никакой стабильности.

— Никакой. Жизнь — вообще нестабильное состояние. А какая у тебя стабильность? Ты сколько раз за нее голосовал? — Рыбка начала загибать перья на плавнике: Новое корыто — раз. Новая изба — два. Столбовой дворянкой — три. Теперь вот владычицей — четыре! Все получила! А сам в рваных портках ходишь, и как просил для чужого, так и просишь!

— Какая же она мне чужая? — гордо спросил Старик, и сплюнул в воду. — Соседи-то нас как зауважали! Вон, говорят, Старуха едет! И мне уважение перепадает. Ну не так, как Старухе, дык кто она — и кто я?

— В воду не плюй, — сухо сказала Рыбка. — Я там живу. Короче, пошла я. У меня на воздухе жабры сохнут.

— Мне за тобой прыгать, топиться? — тоскливо спросил Старик спыгнувшую с бортика Рыбку. — Я так понял, с владычицей морскою не получается? Ну, так я не надеялся особо. Так, спросить.

Рыбка внимательно посмотрела на него из воды, затем ушла под воду, перевернулась под лодкой и вынырнула с другой стороны суденышка.

— Иди домой, старый, — спокойно ответила Рыбка. — Все будет как надо. Только вот что…

— Что? — спросил Старик с надеждой.

— Передай Старухе, что когда она будет в старое корыто новые гуманитарные окорочка просить, пусть сама на берег приходит, а не твоими штопаными портками мою жалость вызывает.

А ты смотри, старый. Я тебе новую старуху предлагала. Красивую. Делать-то ничего особо не надо, только пожелать. Побьют что-ли за это? Ты сам не захотел.

Шлепнула хвостом Рыбка и ушла в пучину...©

Стельмащуку читать только одесские анекдоты, да и то, чтобы кто-нибудь помог с ударениями.Книга же очень хорошая.

описание книги радует:
«повесть Невозвращенец (1988) принесла Кабакову известность. Действие повести происходит в Москве 1993 „
“Кстати, многое из того, что с нами случилось за эти годы, было потрясающе точно угадано писателем.»
УГАДАНО, КАРЛ!!!
э-э-э-э-э… я даже не знаю, что и сказать…
не только слушатели у нас попадаются… скажем так — невнимаетельные. )))

Чтец хороший, рассказ не очень. Слог нормальный, сюжет же не то чтобы самый чёткий. Словно слова ради слов, атмосфера ради атмосферы.