Домбровский Юрий - Факультет ненужных вещей

Меня убить хотели эти суки,
Но я принёс с рабочего двора
Два новых навострённых топора.
По всем законам лагерной науки
Пришёл, врубил и сел на дровосек;
Сижу, гляжу на них весёлым волком:
«Ну что, прошу! Хоть прямо, хоть просёлком…»
— Домбровский, — говорят, — ты ж умный человек,
Ты здесь один, а нас тут… Посмотри же!
— Не слышу, — говорю, — пожалуйста, поближе!
Не принимают, сволочи, игры.
Стоят поодаль, финками сверкая,
И знают: это смерть сидит в дверях сарая,
Высокая, безмолвная, худая,
Сидит и молча держит топоры!
Как вдруг отходит от толпы Чеграш,
Идёт и колыхается от злобы:
— Так не отдашь топор мне?
— Не отдашь!
— Ну, сам возьму!
— Возьми!
— Возьму!
— Попробуй!
Он в ноги мне кидается, и тут,
Мгновенно перескакивая через,
Я топором валю скуластый череп,
И — поминайте, как его зовут!
Его столкнул, на дровосек сел снова:
«Один дошёл, теперь прошу второго!»
И вот таким я возвратился в мир,
Который так причудливо раскрашен.
Гляжу на вас, на тонких женщин ваших,
На гениев в трактире, на трактир,
На молчаливое седое зло,
На мелкое добро грошовой сути,
На то, как пьют, как заседают, крутят,
И думаю: как мне не повезло!
© Домбровский

Юрий Домбровский был замечательным Писателем, замечательным Поэтом и замечательным Человеком! Мне выпала честь быть с ним знакомым в последнее десятилетие его жизни и даже немножко «дружить», как может дружить мальчишка с мудрецом. Я познакомился с ним в Малеевке году, наверное, в 68-м. Было мне тогда лет двенадцть. Длинными зимними вечерами сидели после ужина за одним столом и вели беседы (всего обычно человек 10-12). Затаив дыхание слушал я длиннющие диалоги между Фазилем Искандером и Юрием Домбровским. Говорил больше Домбровский. Он обладал огромной эрудицией, умел не стандартно мыслить и импровизировать. Искандер умело подкидывал темы, направлял беседу в нужном направлении. Как сказали бы сейчас, он был умелым модератором этих бесед. Не за долго до этого в «Новом мире» на исходе оттепели был опубликован «Хранитель древностей», сразу ставший «бестселлером» для советской интеллигенции. К сожалению, не все из услышанного мог я тогда понять и запомнить. Уже в студенческие годы я обожал по дороге из института домой заскочить к Юре и Кларе на чашку чая. Жили они в маленькой однокомнатной квартире на Преобаженке. Жили, мягко говоря, не богато, но были очень гостеприимны. Да и что могло быть лучше горячего чая, хорошей бесседы, ну и какого-нибудь пряника! Домбровский обожал живопись. На стенах висели картины/рисунки подаренные друзьями художниками или найденными в развалах и купленными за копейки. Обладал вкусом и интуицией музейного работника, умел найти «жемчужину в навозной куче». Еще меня в нем поражало сочетание высокого интеллектуализма с уважением к простым вещам и знанием о них. Не случайно слово «вещь» присутствует в названии одной из главных его книг. Некоторые рисунки, висевшие на стенах его комнаты мне ужасно нравились. Например, рисунок сумасшедшей зверевской кошки. И сейчас его помню! Но хвалить хозяину в слух ничего было нельзя! Иначе Домбровский сразу тебе дарил, то что тебе так понравилось. Примеры были мне хорошо известны. Был я мальчик порядочный и поэтому не злоупотреблял. Меня удивляло его отношение к людям, очень искреннее и уважительное. Не важно, кто ты там есть, но что-то хорошее и интересное мог он разглядеть в каждом. Ну, не в каждом, конечно, но если уж разглядел, то никакой табели о рангах для него не существовало. Откжется от пригашения знаменитого лауреата, а подойдет к пьяному в подворотне и будет с ним общаться. Пожалуй, другого человека с такой нравственной планкой, на такой высоте, я больше не встречал. И эта планка. Он к ней не стремился. Она просто в нем сидела. Он себя не жалел и не берег. Его так и убили из-за этого в 78-м. Избили и убили. И последнее. Мы говорим, да, годы были страшные, людей убивали и ломали. Можем ли мы осуждать чловека, давшего ложные показания на коллегу по работе? А поставь себя на его место! Сам-то ты под пыткой, конечно, проявил бы принципиальность?! Поэтому я вам искренне советую, познакомьтесь с книгами Домбровского, чловека прошедшего через ссылку, допросы в гебешных застенках, тюрьму и каторгу, сохранившего себя и не сломавшегося. Как??? Как раз об этом и почитайте. Ну, или послушайте.

Спасибо! В юности прочел, потом перечитывал. Сейчас переслушал. И вот поди ж ты: и с темой знаком, и нового ничего, а — не оторваться.

Прекрасно прочитано!!! Спасибо Вячеславу Герасимову!

Автор описал в художественной форме далеко не самый страшный период репрессий, то бишь без графических картин физического насилия. Однако именно в этом сила книги — показать, как ломают людей без избиений, атмосферой страха и постоянного давления. Произведение должно быть обязательно в школьной программе, вместе с Оруэллом.

Читая комментарии, я понял, что эта книга — как лакмусовая бумага, сразу определяет человека на спектре морального облика. Какие же ..., однако, попадаются, хотя и прожили «довольно долгую жизнь».

Потрясающий роман, отличное прочтение; вот только несколько подпортили впечатление эти несколько пропущенных кусков текста. Так что лучше слушать, имея под рукой бумажный или компьютерный вариант «Факультета». Но всё равно — большое спасибо! В. Герасимов, безусловно — один из лучших чтецов.

Домбровский Юрий
АМНИСТИЯ
(Апокриф)

Даже в пекле надежда заводится,
Если в адские вхожа края
Матерь Божия, Богородица,
Непорочная дева моя.
Она ходит по кругу проклятому,
Вся надламываясь от тягот,
И без выбора каждому пятому
Ручку маленькую подает.
А под сводами черными, низкими,
Где земная кончается тварь,
Потрясает пудовыми списками
Ошарашенный секретарь.
И кричит он, трясясь от бессилия,
Поднимая ладони свои:
— Прочитайте вы, дева, фамилии,
Посмотрите хотя бы статьи!
Вы увидите, сколько уводится
Неугодного Небу зверья, —
Вы не правы, моя Богородица,
Непорочная Дева моя!
Но идут, но идут сутки целые
В распахнувшиеся ворота
Закопченные, обгорелые,
Не прощающие ни черта!
Через небо глухое и старое,
Через пальмовые сады
Пробегают, как волки поджарые,
Их расстроенные ряды.
И глядят серафимы печальные,
Золотые прищурив глаза,
Как открыты им двери хрустальные
В трансцендентные небеса;
Как крича, напирая и гикая,
До волос в планетарной пыли,
Исчезает в них скорбью великая
Умудренная сволочь земли.
И, глядя, как кричит, как колотится
Оголтевшее это зверье,
Я кричу:
— Ты права, Богородица!
Да святится имя твое!

Колыма. Зима 1940 г.

Сложная книга, серьезная. Прочитана хорошо.

Читал. Великий и недооцененный роман — должен быть в учебниках. Классика. Теперь буду слушать.

Качество звукозаписи просто ужасное. Часто ничего не слышно

Великолепное произведение. Благодаря ему я узнала о таком художнике как Сергей Калмыков и его гениальных картинах.

Ну как же можно так отвратительно читать! Такое ощущение, что звучит какая-то плохо настроенная нейросеть, которая слабо понимает смысл текста и рандомно расставляет интонации и ударения. И отдельные проклятия режиссеру этой записи, ведь именно он должен был замечать все эти ошибки и исправлять их по ходу записи. Хотя, пожалуй, ему не позавидуешь — тут предложений с ошибками больше, чем правильно прочитанных. Жуткая халтура. Неужели в сети есть только эта аудиоверсия этого романа? Дайте ссылку, если есть другой диктор, хочется послушать ещё раз, не продираясь сквозь эту шаблонную тягомотину.

Потрясающе. Большое спасибо Вячеславу.

Под ногами небо и звёзды, над головою пути земные.
Роман этот вне времени, прерывисто вздохнув во сне и пробуждаясь, уплотнился в невидимую точку, восьмую ноту, которая взорвалась всеми своими туманностями и галактиками человеческих душ и перелилась до последней пылинки в… бронзовый бюстик Дон Кихота, бывший когда-то частью старинной чернильницы. Рыцаря лик, печаль и благородство, монетный профиль, бородка и усы, привычный образ, но взор уже не отвести и вот — становится видна ужасная подмена, то не лицо, а маска Гая Фокса! Нет не она, под ней ещё — ухмылка, взгляд пронзительных и умных глаз того, кто о себе сказал «я часть той силы...»
Ах, показалось, это снова Дон Кихот…
Какие строки теперь летят из-под пера, облачённого в шёлковый плащ чернил, немым озерцом застывших в хрустальном лоне той чернильницы. Теперь, когда она свободна от того, кто был закован в медную безделушку…
Низкий поклон Писателю, так творить дано немногим, сконцентрировано и прицельно одаривать голову и сердце. Низкий мой поклон Чтецу всегда.

Какое талантище этот писатель. Какая трагическая судьба ему выпала.
Сейчас Слушаю «Обезьяна приходит за своим черепом» и не могу остановиться и поэтому трудно понять отзывы к Факультету… обязательно буду слушать.
P.S. Я бы даже рекомендовала «Обезьяну…” в школьную программу. Родившиеся после 1980 не знают историю, зверства фашистов для них как что то абстрактное, как видеоигры наверно. Поэтому и бегут сегодня и осуждают и предают… хотя много предателей и среди тех кто намного старше.