Симоненко Юрий - Кадавры

Фильм «5-я волна» я не смотрел. Я вообще современное кино не смотрю, потому, что современное кино — дерьмо.

И вам спасибо на добром слове!

Интересное замечание. И оно по делу. Были комментаторы, которые удивлялись: «а чего это зомби заговорили?», или: «а как это пацаны в конце зомбячий язык стали понимать?». А вот ваше замечание, вполне логичное.

Сейчас объясню…

ВНИМАНИЕ! ДАЛЬШЕ БУДУТ СПОЙЛЕРЫ!

Блинов не стал воспринимать Зимина как «зомби» по той же причине, по которой, к примеру, родители не воспринимали как «зомби» собственных детей до семи лет. В повести есть, вот такое вот место: «Первые импланты Сержу и его сверстникам установили, когда ему было семь лет. Потом был апгрейд в десять и в четырнадцать...» Ведь нет у детей имплантов, так? А дело в том, что жители Новой Москвы воспринимали друг друга как обычных людей не потому, что нейроинтерфейсы их работали по принципу «свой/чужой». Там задействованы сложные алгоритмы, в которых учитывались локации, базы данных по лицам и по голосу. Так человек с ошейником однозначно воспринимался как «зомби» по ошейнику, как на территории завода или фабрики, так и за пределами, т.к. ошейник подавал четкий сигнал «это не человек». А человек без ошейника воспринимался нейроинтерфейсом как «зомби» по причине того, что его лица попросту нет в базах данных, плюс он находится вне территории Новой Москвы. Но тут уже мог случиться сбой, как у Сержа, перед убийством женщины. Блинов не увидел Зимина как «зомби» попросту потому, что его лицо и его голос интерфейс Блинова распознавал. А внутри периметра человек из мертвого города выглядел бы как человек для всех, но у полиции к такому возникли бы вопросы, потому что человек есть, а интерфейса у него нет. А вот человека с ошейником внутри периметра все обладатели нейроинтерфейсов восприняли бы однозначно как «кадавра».

Спасибо за отзыв, Владимир! Я их и не слушаю))

Пожалуйста) Эта повесть есть в озвучке другого чтеца, Проводника, в сборнике рассказов и повестей «Варианты будущего». Можете послушать ещё раз)

Здравствуйте, Ирина!
Повесть «Кадавры» существует в двух редакциях: опубликованная отдельно (эта), и в сборнике рассказов и повестей «Варианты будущего» — akniga.org/simonenko-yuriy-varianty-buduschego В первой редакции матюки есть, но их немного, по пальцам можно пересчитать, и они уместны. В сборнике матов нет. Для сборника я все рассказы и повести основательно переработал, так как некоторые вещи писались давно — 8, 10 лет назад, там и качество текста меня не устраивало, и в нескольких вещах матюки были. Получилось бы странно, если бы в одних работах в сборнике мат был, а в других его не было. В общем, если хотите без мата, слушайте «Варианты». Там «Кадавры» идут под номером 9. Вообще, это одна из моих любимых работ. Думаю, вам эта повесть может понравиться.

Ну, если не любитель про зомби, то «Кадавры» для вас — то, что надо. «Кадавры» вообще не про зомби. Это про людей. А Конофальский, да, очень хорош. Ещё обратите внимание на Николая Беляева и его «Серебряную осень» и «Что оставит ветер». Беляев мне раннего Лукьяненко напоминает. Хотя, он, конечно, не Лукьяненко и имеет свой авторский почерк.

А насчёт матов… Мат — часть русского языка. Мат бывает уместен, но с ним как с солью или перцем — переборщишь, и блюдо можно выбрасывать, а к месту и в меру бывает весьма недурно. Дивов вон тоже употребляет. А ведь мог бы и обойтись. У меня есть вещи как с матом, так и без него. Мат ради мата я неприемлю. Как и ханжества. Шолохов, к примеру, в «Тихом Доне» употребляет мат (он там точками заменён местами, но всё понятно, а некоторые ругательства «средней тяжести» так и оставлены), у Толстого в «Войне и мире» есть слова «жопа» и «говно». У меня в первой редакции «Кадавров» на всю повесть 13 матюков (и ещё есть в одном месте слово «сука», которое к матерным не относится). А в повести «Зима», к примеру, всего 4 ругательства (за два часа звучания). Что касается комментариев, то это — комментарии, а не творчество, там важен контекст — с кем и о чём.