Жестковатая книга, но такая душевная, хорошо жить в мире, где за тобой стоит Род и случись беде за тебя впрягутся такие силы, о которых ты даже и не знал.
О русском морском офицерстве, о политике, о Цусимском сражении, о революции 1917 года, о судьбах людей и, конечно же, о любви! Удивительный исторический роман Валентина Пикуля «Три возраста Окини-Сан».
Книгу читал. Нормальная. Озвучка от Ведьмы — просто «бальзам». <br/>
Местные «тролли» давитесь своей злобой и завистью, а адекватные слушатели будут получать удовольствие от прослушивания или если по каким то причинам не подходит чтец, будут искать другую альтернативу для ознакомления с книгой.
Чудесная сказочка, просто волшебная, но конкретно этот перевод крайне неудачный — кнютт, почему-то переведен просто малышом, диалоги не живые. Перевод Плахтинского гораздо лучше и атмосфернее.
Спасибо автору и Ведьме! Полностью согласна с МАВРОМ надо блокировать по ip адресу«завистливых единомышленников»Пусть каждый выражает свое мнение в одном экземпляре)))
Эта книга по моему мнению лучше первых четырёх!!! Геополитика!!! Фантастические коты! Гудериан командующий танковой атакой в китае!) Во фантазия!) Советую!
КАК СБЫВАЮТСЯ МЕЧТЫ<br/>
Однажды утром плотника посетил какой-то человек, и после его ухода старик принялся ходить по мастерской в сильном волнении.<br/>
– Том, – сказал он. – Недавно у нас был заказ от некоего Давида Дёдли, торговца. Мы сделали большую партию сосновых матросских сундучков, помнишь?<br/>
Я помнил.<br/>
– Так вот, – продолжил старик, – два его корабля отправляются в Индию. Так вышло, что он очень нуждается в корабельном плотнике. Что скажешь?<br/>
– Он предлагал тебе отправиться с ним в Индию? – не поверил я.<br/>
– Не просто предлагал. Упрашивал! Видишь ли, у него два маленьких сына, близнецы. Они очень хотят, чтобы это был именно тот “старичок, который делал сундучки”. Мальчишки растут без матери, и отец им ни в чём старается не отказывать. Даже в этом плавании – один корабль идёт с товаром, на втором путешествуют дети.<br/>
Он выжидающе посмотрел на меня. Я вздохнул:<br/>
– Поезжай, старик. Надо так надо.<br/>
– Что говорить, Томас. Я-то знаю, как ты мечтаешь о далёких странах. Но богатых людей трудно о чём-то просить. Ты ведь сам справишься с мебельным делом?<br/>
– Разумеется, справлюсь, дело нехитрое.<br/>
Он принялся собирать инструменты, а я засел за изучение счетов и заказов. Но случай иногда всё меняет.<br/>
За день до отплытия кораблей плотник заболел, и настолько серьёзно, что не мог встать с постели. Вот так кокетливо и просто судьба состроила гримаску: плыть в Индию выпадало мне. Да, это невероятно, чтобы корабельным плотником взяли мальчишку моих девятнадцати лет – но я получил, сам того не зная, блестящую рекомендацию. Мой учитель-оружейник делал партию новых своих пистолетов хозяину корабля. Так совпало. Мы – сундучки, он – пистолеты. И своим словом он поручился за меня и показал мои работы. Мне привезли приглашение!<br/>
Старик потребовал, чтобы я надёжно спрятал свои деньги и бумаги на дом, и для этой же цели отдал мне свой мешочек с монетами.<br/>
– Поправлюсь, – чуть слышным голосом сказал он, – мастерская прокормит. А что случится – моим денежкам мигом найдётся хозяин…<br/>
В своей комнате я отодвинул кровать и выдолбил в кирпичной стене глубокую нору. Замуровал в неё бумаги и деньги. Затем придвинул кровать к свежему пятну штукатурки и пошёл прощаться.<br/>
– Том, – попросил меня старик. – На корабле мой сундук. Пожалуйста, береги его. Там вещи, которые я собирал всю жизнь.<br/>
Я обещал ему это. Затем поселил Генри в своей комнате и наказал ему заботиться о старике, пока я не вернусь.<br/>
На следующий день я был у Бристольского залива.<br/>
Море встретило меня знакомым небом в штрихах мачт и парой приветствий узнавших меня грузчиков.<br/>
Я взошёл на корабль, представился капитану. В его каюте находился и сам Давид Дёдли, и два его сына, близнецы двенадцати примерно лет, удивительно похожие друг на друга. Их имена были Эдд и Корвин, но никогда нельзя было определить, кто из них кто, и поэтому и сам отец, и все окружающие обращались к ним обоим просто “Малыш”. Эти мальчишки были главным объектом нашего путешествия, поскольку отец обещал им такой подарок на день рождения – путешествие в далёкие тёплые страны, где живут неведомые племена и невиданные звери.<br/>
Корабли назывались “Африка” и “Дукат”.<br/>
Мы ещё не отплыли, а у меня уже появилось первое задание – собрать на палубе “Дуката” большой ящик, в котором (горячее желание близнецов) можно было привезти в Бристоль пару крокодилов. Подозреваю, что со стороны владельца кораблей это задание было также своего рода проверкой для меня – “а каков наш новый чип в деле?” (Чип, то есть “стружка” – это шутливое название весьма важной должности – корабельного плотника).<br/>
Место моё определили в нижней каюте, среди матросов, в уголке с деревянной кроватью (это вам не матросский гамак; плотник – персона заметная), на которой уже стоял сундук старика. Здесь я сложил своё скромное имущество и принялся за ящик. Слабо представляя себе, каких размеров могут достигать крокодилы, я на всякий случай сделал его побольше. К вечеру он был готов. У него имелись четыре короткие ручки для переноски, плоская откидная крышка на петлях и, что привело близнецов в восторг, – небольшие круглые дырки для воздуха в одной из его стенок. Они немедленно забрались внутрь и, требуя от меня то перегородку, то подставку для подзорной трубы, устроили там “крепость”. Их отец, видя своих детей счастливыми, отблагодарил меня: распорядился кормить меня вместе с мальчишками, в отдельном помещении.<br/>
И я пропал. С нами обедала воспитывающая близнецов племянница Давида Дёдли, двадцатилетняя Э' велин Ба' ртон. Она мгновенно поразила меня своей красотой, – тёплой, бархатной. Необыкновенной. В её характере странным образом соседствовали доброта, кротость – и сила воли. (Первое время я так робел, что ни крошки не мог съесть в её присутствии.)<br/>
Ещё в нашу компанию входил очень похожий на моего плотника маленький старичок с хитрыми синими глазками, которого все звали просто по имени – Нох. Он оказался бывалым охотником, умел делать всякие мудрёные ловушки на зверей и по вечерам занимал близнецов рассказами о своих бесчисленных приключениях.<br/>
Девятого августа тысяча семьсот шестьдесят четвёртого года мы покинули Бристольскую гавань.
«Ведьмины фанаты», многие из вас такие предсказуемы, именно вас мне нравится провоцировать. Расслабьтесь! Это — интернет, а не ваша персональная песочница! Уподобляясь некоторым из вас напишу — не нравится не читайте мои комментарии… А насчет зависти — чему завидовать, испорченному Ведьмой вкусу, или отсутствию слуха? Нет, тут не до зависти, хочется обнять и плакать…
Сергей Платонов, хороший историк, несомненно оставил после себя хорошую память.Но к сожалению, он в целом, как и большинство его коллег поддерживал официально охранительную историкографию.Одно слово, монархист, да к тому же либерально буржуазный))) Платонову надо было кардинально поменять исторический шаблонный вектор, слушать Бестужева-Рюмина и продолжить свою работу в этом ключе. В этом случае, он добился бы большего в изучении нашей истории без выборочного романовского предпочтения.Не смотря на это, у него есть революционные на то время выводы на те или иные вопросы. Например оценка по Гудунову, о социальной политике Петра 1 по закрепощению крестьян))) польское восстание 1863года итд… В его лекциях было интересно послушать о конкретных людях, которые оставили после себя немало славных дел. Это и Румянцев, Колойдович, и конечно Строев, незаслуженно забытый сегодня.
Когда у меня плохое настроение слушаю книги в исполнении Игоря Князева действует на меня гипнотически, мгновенно переносит в альтернативную реальность повествования, а в данном случае не менее почитаемых мною Маккаммон Роберт.вообщем эмоции переполняют, благодарю от всего сердца
Книга очень понравилась. Кактус нечто.))) А озвучку Ведьмы обожаю. Нравится и эмоции которые она вкладывает при чтении, и то что голоса героев книги отличаются друг от друга. Ну и музыкальное сопровождение к книгам тоже. Хотя конкретно в этой одна мелодия сначала сбила с толку. Она началась немного тревожно и я подумала что будет что-то плохое, но потом мелодия изменилась и уже соответствовала атмосфере чуда и романтики. Сайт мне тоже очень нравится. А кого что-то не устраивает слушайте там где и кого вам больше нравится, а не поливайте грязью труды других.
Местные «тролли» давитесь своей злобой и завистью, а адекватные слушатели будут получать удовольствие от прослушивания или если по каким то причинам не подходит чтец, будут искать другую альтернативу для ознакомления с книгой.
Однажды утром плотника посетил какой-то человек, и после его ухода старик принялся ходить по мастерской в сильном волнении.<br/>
– Том, – сказал он. – Недавно у нас был заказ от некоего Давида Дёдли, торговца. Мы сделали большую партию сосновых матросских сундучков, помнишь?<br/>
Я помнил.<br/>
– Так вот, – продолжил старик, – два его корабля отправляются в Индию. Так вышло, что он очень нуждается в корабельном плотнике. Что скажешь?<br/>
– Он предлагал тебе отправиться с ним в Индию? – не поверил я.<br/>
– Не просто предлагал. Упрашивал! Видишь ли, у него два маленьких сына, близнецы. Они очень хотят, чтобы это был именно тот “старичок, который делал сундучки”. Мальчишки растут без матери, и отец им ни в чём старается не отказывать. Даже в этом плавании – один корабль идёт с товаром, на втором путешествуют дети.<br/>
Он выжидающе посмотрел на меня. Я вздохнул:<br/>
– Поезжай, старик. Надо так надо.<br/>
– Что говорить, Томас. Я-то знаю, как ты мечтаешь о далёких странах. Но богатых людей трудно о чём-то просить. Ты ведь сам справишься с мебельным делом?<br/>
– Разумеется, справлюсь, дело нехитрое.<br/>
Он принялся собирать инструменты, а я засел за изучение счетов и заказов. Но случай иногда всё меняет.<br/>
За день до отплытия кораблей плотник заболел, и настолько серьёзно, что не мог встать с постели. Вот так кокетливо и просто судьба состроила гримаску: плыть в Индию выпадало мне. Да, это невероятно, чтобы корабельным плотником взяли мальчишку моих девятнадцати лет – но я получил, сам того не зная, блестящую рекомендацию. Мой учитель-оружейник делал партию новых своих пистолетов хозяину корабля. Так совпало. Мы – сундучки, он – пистолеты. И своим словом он поручился за меня и показал мои работы. Мне привезли приглашение!<br/>
Старик потребовал, чтобы я надёжно спрятал свои деньги и бумаги на дом, и для этой же цели отдал мне свой мешочек с монетами.<br/>
– Поправлюсь, – чуть слышным голосом сказал он, – мастерская прокормит. А что случится – моим денежкам мигом найдётся хозяин…<br/>
В своей комнате я отодвинул кровать и выдолбил в кирпичной стене глубокую нору. Замуровал в неё бумаги и деньги. Затем придвинул кровать к свежему пятну штукатурки и пошёл прощаться.<br/>
– Том, – попросил меня старик. – На корабле мой сундук. Пожалуйста, береги его. Там вещи, которые я собирал всю жизнь.<br/>
Я обещал ему это. Затем поселил Генри в своей комнате и наказал ему заботиться о старике, пока я не вернусь.<br/>
На следующий день я был у Бристольского залива.<br/>
Море встретило меня знакомым небом в штрихах мачт и парой приветствий узнавших меня грузчиков.<br/>
Я взошёл на корабль, представился капитану. В его каюте находился и сам Давид Дёдли, и два его сына, близнецы двенадцати примерно лет, удивительно похожие друг на друга. Их имена были Эдд и Корвин, но никогда нельзя было определить, кто из них кто, и поэтому и сам отец, и все окружающие обращались к ним обоим просто “Малыш”. Эти мальчишки были главным объектом нашего путешествия, поскольку отец обещал им такой подарок на день рождения – путешествие в далёкие тёплые страны, где живут неведомые племена и невиданные звери.<br/>
Корабли назывались “Африка” и “Дукат”.<br/>
Мы ещё не отплыли, а у меня уже появилось первое задание – собрать на палубе “Дуката” большой ящик, в котором (горячее желание близнецов) можно было привезти в Бристоль пару крокодилов. Подозреваю, что со стороны владельца кораблей это задание было также своего рода проверкой для меня – “а каков наш новый чип в деле?” (Чип, то есть “стружка” – это шутливое название весьма важной должности – корабельного плотника).<br/>
Место моё определили в нижней каюте, среди матросов, в уголке с деревянной кроватью (это вам не матросский гамак; плотник – персона заметная), на которой уже стоял сундук старика. Здесь я сложил своё скромное имущество и принялся за ящик. Слабо представляя себе, каких размеров могут достигать крокодилы, я на всякий случай сделал его побольше. К вечеру он был готов. У него имелись четыре короткие ручки для переноски, плоская откидная крышка на петлях и, что привело близнецов в восторг, – небольшие круглые дырки для воздуха в одной из его стенок. Они немедленно забрались внутрь и, требуя от меня то перегородку, то подставку для подзорной трубы, устроили там “крепость”. Их отец, видя своих детей счастливыми, отблагодарил меня: распорядился кормить меня вместе с мальчишками, в отдельном помещении.<br/>
И я пропал. С нами обедала воспитывающая близнецов племянница Давида Дёдли, двадцатилетняя Э' велин Ба' ртон. Она мгновенно поразила меня своей красотой, – тёплой, бархатной. Необыкновенной. В её характере странным образом соседствовали доброта, кротость – и сила воли. (Первое время я так робел, что ни крошки не мог съесть в её присутствии.)<br/>
Ещё в нашу компанию входил очень похожий на моего плотника маленький старичок с хитрыми синими глазками, которого все звали просто по имени – Нох. Он оказался бывалым охотником, умел делать всякие мудрёные ловушки на зверей и по вечерам занимал близнецов рассказами о своих бесчисленных приключениях.<br/>
Девятого августа тысяча семьсот шестьдесят четвёртого года мы покинули Бристольскую гавань.