Поиск

«Волк волку человек»<br/>
(Янина Ипохорская)<br/>
Мощный, суровый, жесткий, отлично переведенный, шикарно озвученный рассказ. В том месте, о котором говорил Николай, действительно вызвал ироническую улыбку. В тех условиях, в которые был поставлен ГГ это было его маленькой местью. <br/>
Внимание, Спойлер! Потому, как Большая месть не принесла облегчения. Забираю в Избранное. Прослушала уже два раза (вчера и сегодня). Буду слушать ещё. Хотела написать, не понимаю, но есть что-то очень притягательное в этом рассказе. Да всё я понимаю. А написать,… проспойлерить по-полной. Однако, рискну, еще один момент.<br/>
«Все делали вид, что очень заняты, и держались как можно дальше от Пышки, точно в юбках своих она принесла заразу»<br/>
(Ги де Мопассан. Пышка)<br/>
Когда нужно, тебя используют по-полной, а сами брезгуют. <br/>
Вот такой фантастический рассказ со множеством подтекстов. Благодарю, Роман!

Таков он — литературный перевод. В этом варианте вообще нельзя найти совпадающих слов. Только лейтмотив общий (перевод Яхнина):<br/>
«Алиса была приятно поражена переменой настроения Герцогини. Тогда, на кухне, наверное, перец сделал её злой Старой Перечницей. «Когда я вырасту, — решила Алиса, — в моей кухне ни перчинки не будет. Суп и без перца не очень-то мне нравится. От супа становишься насупленным. А от каши — кашляешь. — Тут Алиса вдруг сообразила, что открыла новый детский закон природы. И она продолжала придумывать: — От биточков ходишь как побитый. От омлета можно сомлеть. От киселя бываешь кислым. Зато от шоколада становишься ладным. Вот если бы взрослые знали этот закон, они бы детей кормили только шоколадом или, на худой конец, мармеладом. И детки у них были бы такие ладные, такие складные!» <br/>
<br/>
На мой взгляд, так даже интереснее. Особенно порадовал „кисель“ — англичане отродясь о таком блюде не слыхивали, но в уксусе и исконном рецептурном киселе присутствует кислота, поэтому смысловая нагрузка в данном случае не утрачена, в отличие от, например, от каш, биточков и супа.

С такой матерью, как благочестивая, богобоязненная раскольница со свечкой у икон, как Марья Степановна и врагов не надо. Максим Лоскутов, рекомендованный Николя Веревкиным Привалову, порядочным человеком, нормальный папаша обманутой дочки взял бы за причинное место и повесил на воротах. Типичная сволочь, бравирующая перед недалёким людьми эрудицией и походя соблазняющая глупых девиц. «Подлец» — так рекомендовал его Бахарев. Дальше: Хина — молодец, умнейшая женщина, но дура набитая. Горничная она и есть горничная: размаху не хватает. Зося: ну там и сказать нечего, живи она сейчас, простила бы фоточки: я ем, я кАкаю, я на море и т.д. Привалов… Уф..., типичный неповоротливый болван, больше сказать нечего, весь роман хочется подбежать к нему и пнуть, чтоб придать хоть какое-то ускорение, да вектора нет у него. Обманутой Надюше именно такой и нужен в конце. Они два сапога пара, да оба на одну ногу только. Верочка, Николя, Агриппина и иже с ними все в принципе молодцы. Первый раз прочла по роман в школе. За прошедшие полвека перечитывала раз пятьсот. А переслушивала раз 10-15))). Рекомендую, отличная школа психологии. Живу я, кстати, неподалеку от заводов, а именно, на Урале. Характеры описаны великолепно, такие именно люди здесь и живут.

<em>Мой роман<br/>
Кто любит прачку, кто любит маркизу,<br/>
У каждого свой дурман,-<br/>
А я люблю консьержкину Лизу,<br/>
У нас — осенний роман.<br/>
<br/>
Пусть Лиза в квартале слывет недотрогой,-<br/>
Смешна любовь напоказ!<br/>
Но все ж тайком от матери строгой<br/>
Она прибегает не раз.<br/>
<br/>
Свою мандолину снимаю со стенки,<br/>
Кручу залихватски ус…<br/>
Я отдал ей все: портрет Короленки<br/>
И нитку зеленых бус.<br/>
<br/>
Тихонько-тихонько, прижавшись друг к другу,<br/>
Грызем соленый миндаль.<br/>
Нам ветер играет ноябрьскую фугу,<br/>
Нас греет русская шаль.<br/>
<br/>
А Лизин кот, прокравшись за нею,<br/>
Обходит и нюхает пол.<br/>
И вдруг, насмешливо выгнувши шею,<br/>
Садится пред нами на стол.<br/>
<br/>
Каминный кактус к нам тянет колючки,<br/>
И чайник ворчит, как шмель…<br/>
У Лизы чудесные теплые ручки<br/>
И в каждом глазу — газель.<br/>
<br/>
Для нас уже нет двадцатого века,<br/>
И прошлого нам не жаль:<br/>
Мы два Робинзона, мы два человека,<br/>
Грызущие тихо миндаль.<br/>
<br/>
Но вот в передней скрипят половицы,<br/>
Раскрылась створка дверей…<br/>
И Лиза уходит, потупив ресницы,<br/>
За матерью строгой своей.<br/>
<br/>
На старом столе перевернуты книги,<br/>
Платочек лежит на полу.<br/>
На шляпе валяются липкие фиги,<br/>
И стул опрокинут в углу.<br/>
<strong>Для ясности, после ее ухода,<br/>
Я все-таки должен сказать,<br/>
Что Лизе — три с половиною года…<br/>
Зачем нам правду скрывать?</strong></em><br/>
<br/>
<em>Саша Чёрный</em>

Нет. Фантазии это не фантастика. Это лучше переписать в юмор. Если вкурить поглубже из той же темы, можно подсыпать деталей и персонажей )<br/>
Подъездный козырек подпирают ветхие Яхин и Боаз. С третьего этажа стряхивает на них пепел Хирам Абифф, он бывший прораб, он строил этот дом и получил в нем квартиру… На спинках лавок возле бабулек сидят два кота. Слева толстенный (кастрированный) по кличе Кестас, а справа тощий (гельминтный) Кисмас. Коты на проветривании, задрав морды следят за хозяином. Сверху поглядывает с балкона Иешуа Барабба-ш, он сын раввина (Вар-равана). Возле подъезда с одной стороны облачный столп пара из колодца днем и с другой огненный столп света от фонаря ночью указуют мишпухе путь в «родные палестины», а также время суток. <br/>
Бабки ненавидят Одиссея, т.к он потаскун и обманщик, утверждал, что не любит зрелых женщин, а только зверушек. Якобы с ним в доме живут мышка-норушка, лягушка-квакушка, зайчик-побегайчик, лисичка-сестричка, волчок-серый бочок. Но по факту зарегистрирована лишь Бэлочка.<br/>
Зато старушки с теплом вспоминают «морячка-первопроходца» Ясона, ушлый был парень, приворовывал меха, золотишко и девок. Обхаживали молодых Сциллу и Харибду когда-то и дружки Ясона, он называл из «аЛКонавты», а себя «клеком» (парень сильно картавил на «р» и «г», но это процессу не мешало).<br/>
<br/>
Какие же это Керины сказки, это ложные схватки и потуги натянуть сову на глобус, т.е. заглавие на вымученные фантазии. Не помогли «глубокомысленные» умнякИ и прочувствованное прочтение Дмитрия Грызлова увидеть что-то достойное серьезного восприятия. имхо

Ровно 135 лет назад, а именно 25 декабря 1887 года в газете «Новое время» был опубликован рассказ А.П. Чехова «В учёном обществе», позже названный «Каштанка» — история молодой рыжей собачки, чуть было не ставшей звездой цирка.<br/>
В основе рассказа лежит история, которая произошла с известным дрессировщиком В. Дуровым. Вот как это было на самом деле. Жила у столяра собака по кличке Каштанка. Неизвестно, мучил ли её внук столяра как написано в чеховском рассказе, но то, что потерявшаяся собачка была подобрана известным артистом Дуровым это факт, и то, что прежний хозяин узнал её во время представления, тоже правда. А вот дальше всё было иначе, нежели в книге. Дуров судился со столяром из-за собачки. Артист предложил старику деньги и тот начал колебаться. Судья понял, что тот не так уж и нуждается в собаке и Каштанка осталась у дрессировщика. Эти сведения взяты из книги Владимира Дурова «Каштанка, Бяшка и Запятайка». <br/>
Любопытно, что и у других героев рассказа — гуся, кота и свиньи — тоже были свои прототипы. Известно, что у того же Дурова была дрессированная свинья, любимица публики. О ней Чехов рассказал в «Осколках московской жизни» (16 марта 1885 г.). О дрессированном гусе в цирке Соломонского Чехов также рассказал в «Осколках» (7 сентября 1885 г.). Также известно, что кот Фёдор Тимофеевич жил у Чехова, о чём писатель упоминает в своих письмах 1887 года.<br/>
Следует сказать, что Чехов любил животных и чудесно о них рассказывал. В доме писателя в Мелехово всегда были голуби, кошки, собаки, а одно время даже жил ручной журавль. Двум своим таксам он дал смешные клички — Бром и Хина.<br/>
А вот почему Антон Павлович изменил в своём рассказе концовку этой истории, остаётся загадкой. Может быть хотел показать, что собачья душа не падка на сытую жизнь и артистическую славу? А может не хотел портить такой замечательно душевный рассказ описанием судебной тяжбы и человеческой меркантильности?

Чтица выше всяких похвал. Чарующий голос. Безупречно.<br/>
Я прожила несколько дней с этими книгами, даже всплакнула немножко, что мне не свойственно. Такие внезапные повороты сюжета! После «Буровой», где я сразу почувствовала, кто убийца, трилогия порадовала непредсказуемостями! Мне нравится конец. Хэппи-энда тут никак быть не могло, а грустным концом тоже никак нельзя добивать и без того уже грустного читателя, это было бы жестоко))) <br/>
Отдельно в третьей книге понравилось понимание Дэном того, что с детьми заниматься любовью не есть хорошо. А еще концовку книги можно давать почитать детям для объяснения принципов работы политики. Что вся движуха никогда не затевается ради того, чтобы нам, обычным людям, было хорошо.<br/>
Я все ждала, что упомянут какие-нибудь прикольные европейские изобретения последних лет – колонизацию Марса, лекарство от рака, телепорт ))) То, что Русь ничего такого не изобрела, меня не удивило)) Но, кажется, придумали только технику татуажа несмываемой краской без иглы)<br/>
<br/>
К автору есть несколько вопросов насчет имен. Чем провинилось довольно обычное для православных имя Марк? Вряд ли евангелие от Марка православная церковь отменит в ближайшем будущем, так что крестить под именем Марк человека вполне можно. К бабке по имени ДУЛЬСИНЕЯ никто не цепляется, а к безобидному Марку подкапываются )))) Бабке тоже нужно «православное» погоняло)) И еще, имя «Ярина» языческого происхождения. Стало довольно известным после фильма «Свадьба в Малиновке», восходит к имени языческого бога солнца Ярилы. И это, казалось бы, не проблема – многие христианские имена даются в честь языческих богов. Например, на заре христианства родители могли назвать младенца Зинаидой («дочь Зевса») или Артемием («посвященный Артемиде»), потом уже взрослый Артемий или Зинаида принимают Христа и умирают за него, и в честь них уже можно назвать тру-православных детей, это, вроде как, не в честь самой Артемиды, а в честь святого Артемия. Но! Святой Ярины не существует, такого крестильного имени нет, крестить ее должны были как Ирину (или каким-то другим, но христианским именем). И всю приютскую жизнь, как и Дайке, навязывать ей чуждое имя. Конечно, Яринке имя ее потрясающе идет, в русском языке слова вроде «яркий», «ярый», «ярмарка» и т.п. несут в себе отпечаток радости, огня, энергии, солнца. Но! Как родители могли ее записать под таким «некошерным» для тогдашней Руси именем? Или этот строй был так нов, что в ее младенчестве христианская революция еще не завершилась?<br/>
И да, почему Михаила Юрьевича то Мишенькой, то Юрочкой кличут? И насчет Никитовны, но это, кажется, выше писали