Да это тот самый без меры плодовитый Гейнце, написавший купу исторических романов и многократно уличенный в масштабном и беспардонном плагиате.
Смешно его вывел Амфитеатров-старший в рассказе «Птичка божия», там Гейнце присваивает себе авторство «Капитанской дочки».
В романе попытка одной нации возвеличить себя опирается на сфальсифицированную антропологическую теорию. В наше время страна, зарвавшаяся в своем маниакальном возвеличивании, так же беспардонно фальсифицирует историю и отказывает другой нации и стране в праве на существование. Что безусловно правильно у Домбровского названо фашизмом.
И чего только ни вплетено в эту чудесную новеллу про мертвого жениха: легенды средневековой «страшной» готики, шекспировская семейная вражда, история о блудном сыне, сюжет бюргеровской баллады «Ленора», фантазии немецких романтиков.
Вот так всеми подручными литературными средствами нагнать страху, а потом взять и все изящно свести к пародии и невинному анекдоту.
Исполнено очень хорошо, спасибо!
Все же он не говорит определенно, что знал ее. Ему всего лишь виделось в ней что-то знакомое. И в этой неопределенности и полунамеках и есть, наверно, особенность всей повести, в которой Тургенев вслед за Гофманом сочетает реальное и фантастическое, иногда растворяя между ними границу.
Вот так, чтобы пощекотать нам, читателям, нервы, заставить задавать мучительные вопросы, где явь, а где фантазия, где то, что, возможно, было когда-то в прошлом, а где всего лишь сон или галлюцинация как следствие расстроенных нервов. Ну, и чтобы дать возможность интерпретировать как угодно, кто она, эта Эллис ― воспоминание, муза, сновидение, воплощение подсознательных желаний и страхов или бред больного человека.
Такая безупречная профессиональная дикторская манера не может не понравиться любителям мифической «советской школы», ревнителям правильных ударений и безукоризненной, четкой артикуляции. У такого чтения, безусловно, есть свои достоинства и свои поклонники.
Но, черт возьми, как же много в таком чтении теряет этот прекрасный роман, который весь состоит из полутонов, метафор, нюансов, в котором столько поэтического трагизма, а не условной выразительности дикторских интонаций.
Это мог бы гениально прочитать Козий. Да будь кто, но только живым голосом.
Сюжет, конечно, мелодраматический, но как мастерски оформлен!
И очень хорош граф Эль-Маммуна с этим своим голым черепом и большими руками, грозный, подобно средневековому латнику. Бледный и огромный, как смерть, не человек, а какие-то погребальные дроги, вместо свадебного путешествия совершающие вояж в загробный мир на фоне пейзажа с густой аспидной мглой.
Великолепный спектакль, исполненный одним актером.
И новелла очень интересна, с сюжетом «Красавицы и чудовища» навыверт и философской подоплекой про дуализм человеческой природы и двойственность сознания. Что само по себе необязательно опасно, но может привести к страшным последствиям, если стирается грань между мыслью и действием.
Всю войну в отношении к дикости и зверствам оккупантов в душе господина Дюбуа жили, казалось бы, исключающие одно другое чувства ― тихое смирение гасило отчаяние и протест, страх подавлял гнев, бессилие истощало обиду. До тех пор, пока не встретился он с зарвавшейся и наглой мразью-оккупантом лицом к лицу.
Вот так и надо, сперва кулаком по морде, а потом…
Очень воодушевляющий рассказ, просто отличный.
Дотянуться до Гофмана у Тургенева не вышло, в жанре «фантазий» Гофман вершина непревзойденная, но получилось интересно, хотя все же в значительной степени нарочито.
Все окружено ореолом тайны, чувства растревожены, герой в ожидании вспышки сознания, прозрения, познания собственного духа ― но его разуму это оказывается неподвластно, и невозможность рационального объяснения таинственного рождает растерянность и страх.
Душа путешествует у Тургенева не так, как в «Сильфиде» Одоевского или в «Сне смешного человека» Достоевского, она не находит ни покоя, ни радости открытий, она обречена в конце концов на равнодушную скуку, перерастающую в отвращение к собратьям, к «людям-мухам», к самому себе. Малодушием называет это сам герой. Могла бы вознестись душа, но опустилась до пошлого и тривиального.
Но многое очень удачно, звукопись удивительна и если б была положена на музыку, то, вероятно, опередила бы время и зазвучала Скрябиным или, скажем, французскими импрессионистами, вроде Равеля.
Это не фантастика в обычном смысле слова и не научно-фантастический очерк, а прекрасная утопия о городе мечты.
Герой с семьей бежит от «советского столпотворения», от «людских курятников», оставив дома свой примус ― приземленный символ бытовой рутины («пусть примус мирно спит»).
Несется герой, счастливый ощущением полета, по прекрасной дороге-страде (вовсе не от слова «страдать»!) в некий зеленый город-рай.
«Как хорошо, ― говорит жена, ― настоящее лесное гнездо, здесь чувствуешь себя как будто на ветке».
Если убрать идеологическую мишуру вроде «социалистической поправки», ужасной «буржуазной архитектуры прошлого», «новой коллективной жизни» и небезобидного увлечения молодежи военными играми, останется оригинальный стиль и юмор, свойственные отдельным талантливым «советским» писателям в 20-е гг. XX века.
Рассказ хороший. А вот аннотация как в советском учебнике. Рассказ не о нищете порабощенных, хотя этот фон и важен.
Он о пагубности страсти, оказавшейся сильнее любви, и приведшей к преступлению. И о соблазне винить в своих бедах другого, будь он даже «духом тьмы» и «исчадием ада».
Или, как сказал другой герой Беляева, «все зависит от того, в чьих руках находится топор… один рубит им дрова, другой — человеческие головы».
Колонизаторы они и есть колонизаторы, как и оккупанты, будь они хоть кто, англичане, немцы или россияне. Протест против них неизбежен, как и воздаяние. И принцип непротивления этому злу насилием, как и утверждается в рассказе, в таких обстоятельствах неуместен.
Да, и исполнитель нравится все больше. Очень оригинальный, слушать интересно.
Относительно множества отзывов об исполнителе (открыла комментарии к другим его озвучкам). Пишущие не чтеца оскорбляют, а себя, мягко говоря, позорят.
Чтецы никому и ничем не обязаны. Ваш выбор ― слушать или нет.
Вот ведь буквально «смешались в кучу кони, люди». Природа взбунтовалась, недоумевая, что творят люди, и жестоко мстит.
Рассказ очень оригинальный, не фантастический, но и реалистическим его не назовешь. Скорее, это экспрессионизм, который во многом был откликом в начале XX века на войны и революции. И сюжет аллегорический, и искаженная, деформированная реальность, и контрасты, и гротеск в сновидениях Бойко и в главном эпизоде с одичавшими конями. А уж чего стоит это «красное пятно».
Манера прочтения здесь, как мне кажется, вполне удачна для этого рассказа.
Есть чисто технические недочеты в записи, но это не сильно мешает.
Ну, и кто больше безумен ― озверевшие оккупанты или лишившаяся рассудка несчастная?
Безумная жестокость оккупантов ― преступление.
Очень сильный рассказ, вот только гуманный посыл в конце ― чтобы дети наши никогда не видели такого ужаса ― прозвучал печально в холодном, пустынном лесу и развеялся как дымка.
Как писал Лев Николаевич: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему».
Велик соблазн отдать симпатии «труженику» Кириллову, но чеховский взгляд и сочувственнее (Абогин в своем горе пусть ненадолго, но сбрасывает с себя личину превосходства и все же искренне переживает), и объективнее ― оба в несчастии своем эгоистичны, злы, несправедливы, жестоки и «менее, чем глупцы, способны понимать друг друга».
Ну да, эгоизм окажется сильнее горя, само несчастье забудется, а нанесенное оскорбление будет помниться до конца жизни.
Какая концентрация предательства в одном коротеньком рассказе. По отношению к мальчику это более чем очевидно, об этом рассказ. Но уже в самом начале «упитанный» и «розовый» Николай Ильич Беляев предает мать Алеши. Про их отношения говорится так: «…с которою он жил, или, по его выражению, тянул скучный и длинный роман». Вот это «по его выражению» свидетельствует, что он не только думал так сам о своем романе, но, вполне очевидно, еще и кому-то рассказывал, преподнося его именно так.
Рассказ, может, и самый обыкновенный, этакий маленький приключенческий триллер.
А вот о переводчике, который объявлен в начале рассказа, следует сказать отдельно.
Бенедикт Лифшиц, известный поэт-футурист, автор знаменитой книги «Полутораглазый стрелец», был расстрелян 21 сентября 1938 года по обвинению в участии в антисоветской правотроцкистской террористической и диверсионно-вредительской организации.
Его пытали так, что он оговорил себя и других, и в конце концов довели до сумасшествия.
«Он был сед и безумен. Не обращаясь ни к конвою, ни к следователю…, он произнес в пустоту какой-то невнятный монолог. Скоро его расстреляли — однако не раньше, чем пытками лишили рассудка и выбили из него показания, по одним сведениям, на 70, по другим — на две сотни человек» (из воспоминаний Лидии Корнеевны Чуковской).
Александру Водяному (и в высшей степени Николаю Козию) присуща уникальная манера чтения с особенным вниманием к произнесению не только слов, но даже звуков и удивительной пластичностью интонаций, когда из этих звуков вдруг возникает мир с видимыми, живыми, почти ясно осязаемыми и предельно достоверными образами, с эффектом присутствия, когда буквально все слышишь, видишь и чувствуешь.
Один из лучших рассказов в цикле «Темные аллеи».
Почти сказочная канва и сказочно-фольклорные персонажи ― зловещий черный ворон, существо угрюмое, жестокое и мстительное (в сказках бывает и мудрым, но не здесь), и белокурая красавица, которую он похищает (впрочем, красавица все же сама делает свой выбор, пусть и вынужденный). И дивная в начале рассказа игра на контрастах ― мрачно-темного, грубо-черного, тяжелого и ― белого, солнечного, воздушно-легкого.
Превосходно прочитано.
Смешно его вывел Амфитеатров-старший в рассказе «Птичка божия», там Гейнце присваивает себе авторство «Капитанской дочки».
Вот так всеми подручными литературными средствами нагнать страху, а потом взять и все изящно свести к пародии и невинному анекдоту.
Исполнено очень хорошо, спасибо!
Вот так, чтобы пощекотать нам, читателям, нервы, заставить задавать мучительные вопросы, где явь, а где фантазия, где то, что, возможно, было когда-то в прошлом, а где всего лишь сон или галлюцинация как следствие расстроенных нервов. Ну, и чтобы дать возможность интерпретировать как угодно, кто она, эта Эллис ― воспоминание, муза, сновидение, воплощение подсознательных желаний и страхов или бред больного человека.
Но, черт возьми, как же много в таком чтении теряет этот прекрасный роман, который весь состоит из полутонов, метафор, нюансов, в котором столько поэтического трагизма, а не условной выразительности дикторских интонаций.
Это мог бы гениально прочитать Козий. Да будь кто, но только живым голосом.
И очень хорош граф Эль-Маммуна с этим своим голым черепом и большими руками, грозный, подобно средневековому латнику. Бледный и огромный, как смерть, не человек, а какие-то погребальные дроги, вместо свадебного путешествия совершающие вояж в загробный мир на фоне пейзажа с густой аспидной мглой.
И новелла очень интересна, с сюжетом «Красавицы и чудовища» навыверт и философской подоплекой про дуализм человеческой природы и двойственность сознания. Что само по себе необязательно опасно, но может привести к страшным последствиям, если стирается грань между мыслью и действием.
Вот так и надо, сперва кулаком по морде, а потом…
Очень воодушевляющий рассказ, просто отличный.
Все окружено ореолом тайны, чувства растревожены, герой в ожидании вспышки сознания, прозрения, познания собственного духа ― но его разуму это оказывается неподвластно, и невозможность рационального объяснения таинственного рождает растерянность и страх.
Душа путешествует у Тургенева не так, как в «Сильфиде» Одоевского или в «Сне смешного человека» Достоевского, она не находит ни покоя, ни радости открытий, она обречена в конце концов на равнодушную скуку, перерастающую в отвращение к собратьям, к «людям-мухам», к самому себе. Малодушием называет это сам герой. Могла бы вознестись душа, но опустилась до пошлого и тривиального.
Но многое очень удачно, звукопись удивительна и если б была положена на музыку, то, вероятно, опередила бы время и зазвучала Скрябиным или, скажем, французскими импрессионистами, вроде Равеля.
Герой с семьей бежит от «советского столпотворения», от «людских курятников», оставив дома свой примус ― приземленный символ бытовой рутины («пусть примус мирно спит»).
Несется герой, счастливый ощущением полета, по прекрасной дороге-страде (вовсе не от слова «страдать»!) в некий зеленый город-рай.
«Как хорошо, ― говорит жена, ― настоящее лесное гнездо, здесь чувствуешь себя как будто на ветке».
Если убрать идеологическую мишуру вроде «социалистической поправки», ужасной «буржуазной архитектуры прошлого», «новой коллективной жизни» и небезобидного увлечения молодежи военными играми, останется оригинальный стиль и юмор, свойственные отдельным талантливым «советским» писателям в 20-е гг. XX века.
Он о пагубности страсти, оказавшейся сильнее любви, и приведшей к преступлению. И о соблазне винить в своих бедах другого, будь он даже «духом тьмы» и «исчадием ада».
Или, как сказал другой герой Беляева, «все зависит от того, в чьих руках находится топор… один рубит им дрова, другой — человеческие головы».
Да, и исполнитель нравится все больше. Очень оригинальный, слушать интересно.
Чтецы никому и ничем не обязаны. Ваш выбор ― слушать или нет.
Рассказ очень оригинальный, не фантастический, но и реалистическим его не назовешь. Скорее, это экспрессионизм, который во многом был откликом в начале XX века на войны и революции. И сюжет аллегорический, и искаженная, деформированная реальность, и контрасты, и гротеск в сновидениях Бойко и в главном эпизоде с одичавшими конями. А уж чего стоит это «красное пятно».
Манера прочтения здесь, как мне кажется, вполне удачна для этого рассказа.
Есть чисто технические недочеты в записи, но это не сильно мешает.
Безумная жестокость оккупантов ― преступление.
Очень сильный рассказ, вот только гуманный посыл в конце ― чтобы дети наши никогда не видели такого ужаса ― прозвучал печально в холодном, пустынном лесу и развеялся как дымка.
Велик соблазн отдать симпатии «труженику» Кириллову, но чеховский взгляд и сочувственнее (Абогин в своем горе пусть ненадолго, но сбрасывает с себя личину превосходства и все же искренне переживает), и объективнее ― оба в несчастии своем эгоистичны, злы, несправедливы, жестоки и «менее, чем глупцы, способны понимать друг друга».
Ну да, эгоизм окажется сильнее горя, само несчастье забудется, а нанесенное оскорбление будет помниться до конца жизни.
А вот о переводчике, который объявлен в начале рассказа, следует сказать отдельно.
Бенедикт Лифшиц, известный поэт-футурист, автор знаменитой книги «Полутораглазый стрелец», был расстрелян 21 сентября 1938 года по обвинению в участии в антисоветской правотроцкистской террористической и диверсионно-вредительской организации.
Его пытали так, что он оговорил себя и других, и в конце концов довели до сумасшествия.
«Он был сед и безумен. Не обращаясь ни к конвою, ни к следователю…, он произнес в пустоту какой-то невнятный монолог. Скоро его расстреляли — однако не раньше, чем пытками лишили рассудка и выбили из него показания, по одним сведениям, на 70, по другим — на две сотни человек» (из воспоминаний Лидии Корнеевны Чуковской).
Почти сказочная канва и сказочно-фольклорные персонажи ― зловещий черный ворон, существо угрюмое, жестокое и мстительное (в сказках бывает и мудрым, но не здесь), и белокурая красавица, которую он похищает (впрочем, красавица все же сама делает свой выбор, пусть и вынужденный). И дивная в начале рассказа игра на контрастах ― мрачно-темного, грубо-черного, тяжелого и ― белого, солнечного, воздушно-легкого.
Превосходно прочитано.