Да это тот самый без меры плодовитый Гейнце, написавший купу исторических романов и многократно уличенный в масштабном и беспардонном плагиате.
Смешно его вывел Амфитеатров-старший в рассказе «Птичка божия», там Гейнце присваивает себе авторство «Капитанской дочки».

В романе попытка одной нации возвеличить себя опирается на сфальсифицированную антропологическую теорию. В наше время страна, зарвавшаяся в своем маниакальном возвеличивании, так же беспардонно фальсифицирует историю и отказывает другой нации и стране в праве на существование. Что безусловно правильно у Домбровского названо фашизмом.

И чего только ни вплетено в эту чудесную новеллу про мертвого жениха: легенды средневековой «страшной» готики, шекспировская семейная вражда, история о блудном сыне, сюжет бюргеровской баллады «Ленора», фантазии немецких романтиков.
Вот так всеми подручными литературными средствами нагнать страху, а потом взять и все изящно свести к пародии и невинному анекдоту.
Исполнено очень хорошо, спасибо!

Все же он не говорит определенно, что знал ее. Ему всего лишь виделось в ней что-то знакомое. И в этой неопределенности и полунамеках и есть, наверно, особенность всей повести, в которой Тургенев вслед за Гофманом сочетает реальное и фантастическое, иногда растворяя между ними границу.
Вот так, чтобы пощекотать нам, читателям, нервы, заставить задавать мучительные вопросы, где явь, а где фантазия, где то, что, возможно, было когда-то в прошлом, а где всего лишь сон или галлюцинация как следствие расстроенных нервов. Ну, и чтобы дать возможность интерпретировать как угодно, кто она, эта Эллис ― воспоминание, муза, сновидение, воплощение подсознательных желаний и страхов или бред больного человека.

Такая безупречная профессиональная дикторская манера не может не понравиться любителям мифической «советской школы», ревнителям правильных ударений и безукоризненной, четкой артикуляции. У такого чтения, безусловно, есть свои достоинства и свои поклонники.
Но, черт возьми, как же много в таком чтении теряет этот прекрасный роман, который весь состоит из полутонов, метафор, нюансов, в котором столько поэтического трагизма, а не условной выразительности дикторских интонаций.
Это мог бы гениально прочитать Козий. Да будь кто, но только живым голосом.