Вот интересно, а если б это была, скажем, монгольская литература с их именами — принципы буквального перевода по-прежнему бы оставались незыблемыми (ведь не должно же быть двойных стандартов)? Или всё же благоразумие взяло бы верх и взыскало какие-то новые, живые пути перевода? Бедные чтецы и не менее бедные их слушатели! Чтобы они делали в таких несчастных случаях:
«Доржсүрэнжанцанхорлоонэргүйбаатар (Хранимый Ваджром Победного Стяга Колесо, Безымянный Богатырь). Сейчас этот человек работает в бухгалтерии Центра скорой помощи-103. Он рассказывал, что постоянно испытывает трудности, когда ему нужно уместить своё имя в отчётах. Самые длинные имена, состоящие только из монгольских компонентов — Монголэхорнынэгөглөө (Одно Утро Родины-Монголии), Очирбаянмөнхдоржсүрэнжав (Охраняемый и Защищаемый Богатым Вечным Ваджром), Олзмэдэххүүхэнбаатар (Знающая Прибыль Девушка-Богатырь), Энхтөгөлдөрбаясгалан (Мирная Совершенная Радость), Найманзуунандинцэцэг (Восемьсот Священных Цветов), Уламундрахтуяа (Всё Более Брезжащая Заря), Уулынягаанцэцэг (Горный Розовый Цветок).»

А вот переводчики-перфекционисты такой подмены бы не одобрили! Отступление от написанной буквы — зло великое! ) Дристан так Дристан, я им помашу рукой )) Как в известной эпиграмме:
В аду для перфекциониста
Нету ни серы, ни смолы,
Но лишь слегка несимметрично
Стоят с щербинками котлы

Какая мудрая бабушка была! Переводчица от Бога! )

Это вопрос прежде всего мастерства переводчика. Благозвучие всегда понятие относительное. Хулия для испанца, наверное, очень благозвучно, для русского же оно не благозвучно от слова совсем. Сигурдардоттир для исландца звучит гармонично, равно как и Йонсдоуттир, Брюнхильдур или что-то в этом роде. Для русского же (за редким исключением) это совершенно чужеродные и неудобопроизносимые звуки, вызывающие в душе диссонанс, к которому человек, конечно, приспосабливается (человек и вообще ко всему приспосабливается со временем), но определённо в ущерб тому впечатлению, которое мог бы получить без этого фонового диссонанса. Не тратя внутри энергию на постоянную «подстройку расстроенных струн». Это прекрасно сформулировано в отзыве Марины: «как то привыкла к именам, хотя было сложно понять, кто есть кто. В результате стала следить только за сюжетом». Артём отметил, что «в английской версии некоторые имена действительно звучат иначе. Там например, Хулдар, Эрла и Гудлаугур вместо Гвюдлёйгюра». Такие переводчики, на мой взгляд, действительно мастера своего дела, ибо понимают одну из главных задач перевода — сделать текст приятным и удобным для восприятия большинством читателей, именно адаптировать его для носителя иной языковой системы. Как не следует перегружать рядового читателя научно-популярной статьи сложными научными терминами, а подбирать доступные для него слова и образы, буквально переводя для него научную лексику на понятный ему язык, точно так и здесь задача переводчика не блистать изящными транскрипциями, а сделать текст иноязычному читателю родным и понятным.

Больше любви к книге должна быть любовь к людям, которые её слушают. Иначе мы будем «комара оцеживать, а верблюда поглощать». Загромождать ум слушателя сложными конструкциями, не свойственными его природному языку (но вполне естественными в оригинале) это вовсе не любовь к нему. А как быть с теми народами (китайцы, корейцы), у которых имена предельно кратки и сжаты в один слог — мы им тоже понесем этих Сигурдардоттиров? Не должен ли переводчик именно перевести слово в другую языковую и культурную среду, а не тупо скопировать чуждое для носителя иной культуры? Нельзя ли, к примеру (если бы она была не писателем, а героем книги), назвать ее, скажем, Ирса Сигурда, отметив при этом однажды в примечании, что на самом деле это имя полностью звучит в оригинале, мол, так-то, а означает то-то? И всем будет хорошо — и Вашей любви к книге, и уху и сердцу слушателя?

Оно не должно быть произвольным, оно должно быть осмысленным и адаптирующим. Пусть лучше будет Сара, а не Сарай, потому что последнее, несмотря на всю честную передачу, породит совсем иные ассоциации. И Матитьяху нехорош для русского уха, ему роднее и лучше Матфей. Передать переводчик должен, на мой взгляд, не только и не столько информацию, сколь верное эмоциональное и духовное содержание. Хулия — это ужасно для русского уха, а Юлия — прекрасно. Лучше пожертвовать точностью буквы, чем качеством её наполнения. Что толку донести сосуд неповреждённым, пролив на землю его содержание?

Я согласен, Сергей, перевод здесь тоже так себе. Вариант с Вавилами мне понравился куда больше ) Но для русского уха всё же получше исходника — там ведь вообще беда ) Все, что прекрасно звучит и отлично воспринимается носителями языка, для русского уха может вызвать отторжение и превратиться в пытку, не говоря уже о том, что требует постоянной расшифровки смысла, иначе превращается в набор неясных неудобоваримых звуков.

)) Да, бывают редкие случаи, когда можно, в принципе, и не переводить. Но лучше пощадить русское ухо, и ограничиться Хотеном Блудовичем. )

Тогда, как говорится, учёного учить — только портить ) Но всё же я скажу своё мнение. Задача переводчика, как я её себе представляю, состоит в том, чтобы стать мостом между текстом оригинала и сознанием иноязычного человека. Он должен хорошо уловить посыл и суть исходника и перенести его на другой язык (за которым стоит другая культура, другой менталитет, другой, считай, мир). Возможно ли перенести смыслы имён и те эмоции, которые эти имена рождают через этот мост? Задача эта трудная, ювелирная, но точно невыполнимая посредством переноса имени методом кальки. То, что наполнено смыслом в оригинале, при таком буквальном переносе, перенесёт лишь своё тело, уже, к тому же мёртвое, абсолютно ничего не значащее для, в данном случае, русского уха. Получается, что переводчик вовсе и не перевёл имя, он просто «скопипастил» его и почему-то при этом гордится точностью такого копипаста. Иногда нужно «разрушить» (преломить, видоизменить) букву, чтобы донести Дух. Разломить скорлупу, чтобы угостить орехом. Ещё важно, на мой взгляд, учитывать, какие ассоциации могут возникнуть у конечного слушателя, и избегать всего вредоносного. Можно в угоду точности, доносить до русского уха, например, Хулия и Педро — и этим самым нещадно осквернять для него всю красоту этих поистине прекрасных имён.

Мне кажется, Сергей, это трудно назвать серединой. Это скорее пуля со смещённым центром тяжести) Здесь, конечно, у каждого своя мера. На мой взгляд, имена должны быть удобными для произношения, лёгкими для запоминания, благозвучными, и (в идеале) порождающие живые понятные ассоциации. Важно помнить: «что русскому хорошо, то немцу смерть». Наоборот это работает так же.

Вот, это то, что надо! )) Вавила Темнила, Вавила Душнила ) И сердцу, и уму и ясность, и радость)

Я против крайностей в любых вопросах ) Ищу золотую середину. Коровины и Кандинские и так уже вполне себе хороши и адаптированы.За чрезмерное упрощение не ратую, я поборник разумного минимализма, порождающего красоту и благозвучие.

То восстаёт сам организм
От этой экзекуции
И запускает механизм
Спасительной редукции )

Согласен с Вами, Наталья! Сложные (для нашего уха) иностранные имена нужно адаптировать. Классический пример — Библия. Если бы в русском Синодальном переводе Библии изобиловали те самые Набукудурреуцуры (Навуходоносор), это просто бы оттолкнуло от неё большинство читателей. Да и Евангелие от Йоханана (Иоанна) воспринималось бы уже как-то иначе. Эти имена, безусловно, имеют свой серьёзный смысл на языке оригинала, где и важна точность их прочтения. Русскому же уху эта точность окажет медвежью услугу. Смысл она всё равно никак не откроет, а вот отсутствие благозвучия и фонетического родства с собственным природным языком, посеет подсознательное отвращение к тексту. Притом, как Вы и заметили, это препятствует усвоению самого повествования, сами события ускользают.
По-сути и «Иван да Марья», и все Ани и Миши — имена древнееврейские. Но они исторически приняли форму родную, удобную и благозвучную для своих носителей. Насиловать же ухо слушателя (да и язык чтеца) сложными иностранными именами, с моей точки зрения, куда большее зло, чем так наз. «искажение» ради сохранения звуковой гармонии, которая, как и всякая красота — страшная сила, да и вообще «спасёт мир» )

Пленяет имя русское!
Вы б размышлять не стали
О Набукудурреуцуре
И Ашшурбанапале )

Милей душе знакомые созвучья,
Родные звуки слаще райских лир;
Услышать «Аня», может даже лучше,
Чем что-то вроде «Сигурдардоттир» )

Сердечное Вам спасибо, Елена, за Ваши добрые и тёплые слова!

Благодарю Вас за понимание! Очень рад, что Вы продолжаете слушать это произведение! Очень люблю это произведение. Сейчас, переозвучивая, словно проживаю его заново, вместе с Павликом. Спасибо Вам, что не бросили слушать, рад, что пригодилась и первая, ранняя запись.

Не сердитесь на меня, пожалуйста ) Читать именно так — глубокая потребность моей души. Иначе я буду уже не я. Конечно, у каждого слушателя своё индивидуальное восприятие — что нравится одним, то для других неприемлемо. Это касается как музыкального оформления книг, так и чтения «по ролям». На сайте постоянно ведутся споры на этот счёт, но споры эти совершенно бессмысленны: на вкус и звук едва ль найдётся друг. Здесь нет правых и заблуждающихся — здесь просто разные планеты, разное мироощущение, разное восприятие. Поэтому слушайте только то и только тех, кто приносит Вашей душе радость и удовольствие, оставив иное другим. Но, по возможности, не осуждая их.

Когда уму чтецы наносят шрамы
Я уношусь в небесные ашрамы —
Там слов и ударений больше нет,
Но лишь Любовь во всём и тёплый Свет.
А здесь храню я дикторов заветы,
Но если ошибусь — прости за это,
Ведь мы уже не те богатыри,
Что на себе носили словари;
Не сдвинуть нам самсоновы колонны,
В речах мы далеки от эталона.
Да… время таково, не обессудь —
Пропала форма, но спасти бы суть! )