Ирина, но меня очень радует и волнует, как часто образ Тонды всплывает в повествовании после его смерти. Ему уподобляется и Михал, помогающий Витко, и Крабат, открывающий глаза на происходящее Лобошу. Почти в каждой главе после 12-ой звучит имя моего любимого героя.
Уважаемый Владимир Викторович! Я благодарен Вам за внимание к нашей с Еленой работе и интересный исторический очерк о нашем герое. Действительно, долгое время считалось, что Толстой-Американец родился в Костромской губернии, где находилось их фамильное имение, но относительно недавно обнаружили, что место его рождения — Москва. Что же касается даты его смерти… Приступая к работе над романом, я посетил могилу графа на Ваганьковском кладбище и скопировал надпись на ней. Вот она: ПОДЪ СИМЪ ПАМЯТНИКОМЪ ПОЛОЖЕНО ТЕЛО ГРАФА ФЕОДОРА ИВАНОВИЧА ТОЛСТАГО СКОНЧАВШАГОСЯ 24 ДЕКАБРЯ 1846 ГОДА НА 63 ГОДУ ВЪ 11 ЧАСОВЪ УТРА. Позднее я еще не раз посещал могилу Ф. И. Толтстого, но не замечал той сенсационной и «таинственной» даты его смерти, которая, очевидно, существует лишь в воображении журналиста «АиФ».
Историк Василий Ключевский заметил: «Почти все дворянские роды, возвысившиеся при Петре и Екатерине, выродились. Из них род Толстых — исключение. Этот род проявил особенную живучесть». И это правда: только у Фёдора Ивановича Толстого было пять сестёр и два брата и выделиться на фоне многочисленной родни было весьма затруднительно. Но Фёдору Ивановичу это удалось. До того момента, как прогремело имя его двоюродного племянника Льва Николаевича, в России был только один Толстой, о котором говорили: «Тот самый». Иногда правда добавляли прозвища: Алеут, Цыган, Татуированный дьявол, но более удачным оказалось — Американец.
Долгое время считалось, что местом рождения Фёдора Толстого была усадьба его матери в сельце Никольском в Кологривском уезде Костромской губернии. Однако директор Центрального государственного исторического архива Е. Г. Болдина обнаружила в фондах архива справку из Московской духовной консистории, в которой указано, что граф родился в Москве.
Фёдор Иванович был личностью яркой. Он водил дружбу с Жуковским, Пушкиным, Вяземским, Грибоедовым. Именно Толстой ввёл Пушкина в семью Гончаровых. Отношения «Американца» с Пушкиным нельзя назвать простыми. Как-то Пушкин уличил Толстого в нечестной игре, граф не забыл обиды и во время ссылки Пушкина распустил слух, что того высекли в Тайной канцелярии. Всё шло к дуэли, но по воли судьбы ограничились лишь меткими взаимными эпиграммами. Пушкин в ссылке писал:
«В жизни мрачной и презренной
Был он долго погружён.
Долго все концы вселенной
Осквернял развратом он.
Но исправясь понемногу,
Он загладил свой позор.
И теперь он, слава Богу,
Только что картёжный вор».
Толстой ответил следующими строками:
«Сатиры нравственной язвительное жало
С пасквильной клеветой не сходствует нимало.
В восторге подлых чувств ты, Чушкин, то забыл,
Презренным чту тебя, ничтожным, сколько чтил.
Примером ты рази, а не стихом пороки
И вспомни, милый друг, что у тебя есть щёки».
Фёдор Толстой был выведен Пушкиным в романе «Евгений Онегин» в роли Зарецкого — секунданта Ленского. «Ночной разбойник, дуэлист» из монолога Репетилова в «Горе от ума» Грибоедова — также списан с Толстого. Наконец Лев Николаевич Толстой нескольких своих героев «списал» с «Американца». Долохов в «Войне и мире»; граф Турбин в рассказе «Два гусара» — прототипом этих героев был Фёдор Толстой.
Лев Толстой писал о нём так: «Помню он подъехал на почтовых в коляске, вошёл к отцу в кабинет и потребовал, чтобы ему принесли особенный сухой французский хлеб; он другого не ел. Помню его прекрасное лицо: бронзовое, бритое, с густыми белыми бакенбардами до углов рта и такие же белые кучерявые волосы. Многое хотелось бы рассказать про этого необыкновенного, преступного и привлекательного человека».
Последние годы жизни Толстой-Американец провёл как православный христианин, много молился и посещал церковь. Скончался после непродолжительной болезни в своём московском особняке в присутствии своей жены Авдотьи и единственной пережившей его дочери Прасковьи. Перед смертью он несколько часов исповедовался священнику. Ему было, что вспомнить в свой смертный час.
О нём слагали легенды и при жизни, и потом, когда на Ваганьковском кладбище появился обелиск с надписью: «Под сим памятником положено тело графа Фёдора Ивановича Толстого, скончавшегося 24 декабря 1864 года на 65 году жизни в 11 часов утра». В надписи были переставлены цифры. На самом деле граф скончался не в 1864 году, а в 1846. Намеренно ли была допущена ошибка? Поди теперь узнай! (Источник: Константин Кудряшов, «Аргументы и факты»).
В заключении хочу выразить благодарность автору Олегу Эсгатовичу Хафизову за такую интересную и познавательную книгу, а также Елене Вячеславовне Хафизовой за отличное прочтение текста.
Александр (Крузенштерну):
Что за герой меня
От бестии спас мерзкой?
Крузенштерн:
Поручик граф Толстой,
Для пущего здесь блеска.
Александр:
Толстой не менее индейца смел,
Как затрудненье разрешить сумел!
Ему пошел бы очень ирокез,
И все-таки он знает политэс!
Собой хорош и ловок, словно кошка.
Еще б убавить живости немножко.
А вот самопортрет графа в диалоге с Ордынским:
Ордынский:
Когда я трезв, когда я не в гостях,
То по душе мне Моцарт, Гайдн и Бах.
Бетговен по сердцу под легким хмелем
И балалайка средь холостяков.
С цыганами же я плясать готов,
Когда уже стою я еле-еле.
Американец:
А я, моя душа, и граф и людоед.
Под Гайдна не спеша
Ем устрицы в обед.
Под пляску египтян сомнения топлю
И радости вино из черепа я пью!
И вот пример нашей игры в бисер — «перевода» одного и того же содержания с языка прозы на язык поэзии:
Сия бабочка изловлена в Бразилии. Дикие называют ее «Осколок неба», ибо верят, что она является частью небесного свода, обрушившегося на землю от стрелы неразумного охотника. После того, как небесный свод обрушился из-за человеческой глупости, Человек навсегда утратил покой, стал жаден и зол. Однако после того, как на земле умирает праведник, его душа обращается в бабочку и улетает на небо, и со временем вид неба восстановится благодаря добрым людям.
Сей бабочки в Бразилии приют.
Осколком Неба там ее зовут.
Стрелой охотник небо расколол,
И стал весь род людской и глуп и зол.
Но каждый раз, как умирает тот,
Кто радость и любовь другим несет,
Для брата кто не пожалеет хлеба,
Сей бабочкой становится душа
И улетает в небо не спеша,
Из них когда-то слОжится все Небо.
Да, точно. Но не по неведению, а «по равнодушию» (Паисий Святогорец). Вообще же, аналитические способности не случайно играют такую роль в нравственном выборе. И имя Бога — не случайно Λογοs.
Жаль только сюжет подустарел. Дьявол больше не работает так адресно, явно и через договор. Это для феодализма где решение герцога судьбы страны. А сейчас глядь дьяволу служишь просто не разобравшись в сплетении явлений.
«И как же всё удивительно получилось! Мы, не задумываясь, пили из полной чаши и радость и горе — и вот чаша пуста. Невольно думается, что всё это было только испытанием, и теперь, вооружившись мудрой рассудительностью, надо ожидать истинного начала. Это истинное начало должно быть совсем иным, и не хочется возврата того, первого, и всё же, в общем, хорошо, что пережито то, что пережито».
Начало повести дает один из лучших антипримеров учтивости. Уже ясно осознавая опасность, исходящую от человека в сером рединготе, Петер Шлемиль не осмеливается нарушить правила вежливости. «Ах, если бы мне посчастливилось тогда ускользнуть!.. Я уже благополучно пробрался через заросли роз до подножия холма и очутился на открытой лужайке, но тут, испугавшись, как бы кто не увидел, что я иду не по дорожке, а по траве, я огляделся вокруг. Как же я перетрусил, когда увидел, что человек в сером идет за мной следом и уже приближается. Он сейчас же снял шляпу и поклонился так низко, как еще никто мне не кланялся. Сомнения быть не могло — он собирался со мной заговорить, и с моей стороны было бы неучтивым уклониться от разговора».
Долгое время считалось, что местом рождения Фёдора Толстого была усадьба его матери в сельце Никольском в Кологривском уезде Костромской губернии. Однако директор Центрального государственного исторического архива Е. Г. Болдина обнаружила в фондах архива справку из Московской духовной консистории, в которой указано, что граф родился в Москве.
Фёдор Иванович был личностью яркой. Он водил дружбу с Жуковским, Пушкиным, Вяземским, Грибоедовым. Именно Толстой ввёл Пушкина в семью Гончаровых. Отношения «Американца» с Пушкиным нельзя назвать простыми. Как-то Пушкин уличил Толстого в нечестной игре, граф не забыл обиды и во время ссылки Пушкина распустил слух, что того высекли в Тайной канцелярии. Всё шло к дуэли, но по воли судьбы ограничились лишь меткими взаимными эпиграммами. Пушкин в ссылке писал:
«В жизни мрачной и презренной
Был он долго погружён.
Долго все концы вселенной
Осквернял развратом он.
Но исправясь понемногу,
Он загладил свой позор.
И теперь он, слава Богу,
Только что картёжный вор».
Толстой ответил следующими строками:
«Сатиры нравственной язвительное жало
С пасквильной клеветой не сходствует нимало.
В восторге подлых чувств ты, Чушкин, то забыл,
Презренным чту тебя, ничтожным, сколько чтил.
Примером ты рази, а не стихом пороки
И вспомни, милый друг, что у тебя есть щёки».
Фёдор Толстой был выведен Пушкиным в романе «Евгений Онегин» в роли Зарецкого — секунданта Ленского. «Ночной разбойник, дуэлист» из монолога Репетилова в «Горе от ума» Грибоедова — также списан с Толстого. Наконец Лев Николаевич Толстой нескольких своих героев «списал» с «Американца». Долохов в «Войне и мире»; граф Турбин в рассказе «Два гусара» — прототипом этих героев был Фёдор Толстой.
Лев Толстой писал о нём так: «Помню он подъехал на почтовых в коляске, вошёл к отцу в кабинет и потребовал, чтобы ему принесли особенный сухой французский хлеб; он другого не ел. Помню его прекрасное лицо: бронзовое, бритое, с густыми белыми бакенбардами до углов рта и такие же белые кучерявые волосы. Многое хотелось бы рассказать про этого необыкновенного, преступного и привлекательного человека».
Последние годы жизни Толстой-Американец провёл как православный христианин, много молился и посещал церковь. Скончался после непродолжительной болезни в своём московском особняке в присутствии своей жены Авдотьи и единственной пережившей его дочери Прасковьи. Перед смертью он несколько часов исповедовался священнику. Ему было, что вспомнить в свой смертный час.
О нём слагали легенды и при жизни, и потом, когда на Ваганьковском кладбище появился обелиск с надписью: «Под сим памятником положено тело графа Фёдора Ивановича Толстого, скончавшегося 24 декабря 1864 года на 65 году жизни в 11 часов утра». В надписи были переставлены цифры. На самом деле граф скончался не в 1864 году, а в 1846. Намеренно ли была допущена ошибка? Поди теперь узнай! (Источник: Константин Кудряшов, «Аргументы и факты»).
В заключении хочу выразить благодарность автору Олегу Эсгатовичу Хафизову за такую интересную и познавательную книгу, а также Елене Вячеславовне Хафизовой за отличное прочтение текста.
www.youtube.com/watch?v=xN870qwDVD4&list=PLgUO0GalLr22r-1bwlMEm3jMvXUKH_W6o&index=4&t=395s
Александр (Крузенштерну):
Что за герой меня
От бестии спас мерзкой?
Крузенштерн:
Поручик граф Толстой,
Для пущего здесь блеска.
Александр:
Толстой не менее индейца смел,
Как затрудненье разрешить сумел!
Ему пошел бы очень ирокез,
И все-таки он знает политэс!
Собой хорош и ловок, словно кошка.
Еще б убавить живости немножко.
А вот самопортрет графа в диалоге с Ордынским:
Ордынский:
Когда я трезв, когда я не в гостях,
То по душе мне Моцарт, Гайдн и Бах.
Бетговен по сердцу под легким хмелем
И балалайка средь холостяков.
С цыганами же я плясать готов,
Когда уже стою я еле-еле.
Американец:
А я, моя душа, и граф и людоед.
Под Гайдна не спеша
Ем устрицы в обед.
Под пляску египтян сомнения топлю
И радости вино из черепа я пью!
И вот пример нашей игры в бисер — «перевода» одного и того же содержания с языка прозы на язык поэзии:
Сия бабочка изловлена в Бразилии. Дикие называют ее «Осколок неба», ибо верят, что она является частью небесного свода, обрушившегося на землю от стрелы неразумного охотника. После того, как небесный свод обрушился из-за человеческой глупости, Человек навсегда утратил покой, стал жаден и зол. Однако после того, как на земле умирает праведник, его душа обращается в бабочку и улетает на небо, и со временем вид неба восстановится благодаря добрым людям.
Сей бабочки в Бразилии приют.
Осколком Неба там ее зовут.
Стрелой охотник небо расколол,
И стал весь род людской и глуп и зол.
Но каждый раз, как умирает тот,
Кто радость и любовь другим несет,
Для брата кто не пожалеет хлеба,
Сей бабочкой становится душа
И улетает в небо не спеша,
Из них когда-то слОжится все Небо.