Избранное

Александр Васильевич Суворов — выдающийся полководец, граф Рымникский (1789), князь Итальянский (1799), генерал-фельдмаршал Римской империи, генералиссимус российских сухопутных и морских сил, кавалер всех российских орденов той эпохи, а также семи иностранных. Один из основоположников русского военного искусства. Суворов в течении 40 лет почти непрерывной службы провёл 20 компаний, 63 сражения и не разу не проиграл.
Окружающих поражало у Александра Васильевича наличие глубоких познаний в самых различных областях. Рассказывали, что однажды Потёмкин услышал как тонко, умно, с каким глубоким знанием предмета Суворов говорил с Екатериной, и удивился, почему часто он прикрывается «маской» шутника. В ответ Суворов резонно ответил: «С государыней говорю на её языке, с иными — иным».
Ему была свойственна бережливость в самом прямом смысле слова. Он не терпел никакой роскоши и излишеств ни в чём, сам довольствовался, да и других приучал к простой жизни. Как-то Екатерина, узнав, что полководец ходит в лютые морозы в одном мундире, подарила ему чёрную соболью шубу. Александр Васильевич дар принял с большим благоговением и всегда возил шубу с собой в карете, аккуратно держа её на коленях, но так никогда её и не надел.
Но главная, достойная всякого уважения черта Суворова — его бережливость к русскому солдату. Он всегда стремился избежать излишних потерь, заботился о солдатской жизни, вникая в мельчайшие детали быта. Ценил тех, кто уже не мог служить по возрасту или по ранению. Сам выделял на содержание вышедших на пенсию солдат сумму, эквивалентной той, что они получали за действительную армейскую службу. У себя дома он и вовсе организовал пансионат на несколько человек для вышедших в отставку или по ранению. Имел место даже такой случай: Любимого коня Суворова звали Мишка. На нём полководец сражался при Рымнике и брал Измаил. Но коню не повезло, он был ранен в ногу и у него осталась хромота. Александр Васильевич отправил его не в обоз, а к себе домой, в имение Кончанское, и сообщил старосте письмом, что конь «за верную службу переведён в отставку и посажен на пенсию».
Самым жестоким образом Суворов пресекал насилие по отношению к местным жителям и военнопленным, независимо от национальности. «Крайне остерегаться от малейшего грабежа. В поражениях сдающимся давать пощаду»- такие инструкции получали от него подчинённые. Суворов гордился тем, что за всю свою карьеру не подписал ни одного смертного приговора.
По одной из версий на смертном одре Суворов сказал любимицу императора Павла I графу Кутайсову, приехавшему требовать отчёта в его действиях: «Я готовлюсь отдать отчёт Богу, а о государе теперь и думать не хочу». Александр Васильевич Суворов скончался 6 (18) мая 1800 года. Прославленного полководца похоронили в Нижней Благовещенской церкви Александро-Невской лавры при огромном скоплении народа. На надгробной плите Суворова не указано никаких титулов и орденов, вся эпитафия состоит из одной фразы — «Здесь лежит Суворов». Говорят, что ещё при жизни эту строку предложил самому полководцу поэт Гавриила Державин, приведя его этим в совершенный восторг.

Незадолго до начала Великой отечественной войны 30-летний Виктор Некрасов закончил архитектурный факультет Киевского строительного института, параллельно учился в театральной студии. Но ни архитектором, ни артистом в итоге так и не стал. Война изменила в его жизни всё. В 1941 году он служил театральным художником в Ростовском театре Красной Армии. Ему полагалась освобождение от мобилизации, так называемая актёрская бронь, но почти весь коллектив театра написал заявление с просьбой отправить на фронт, взяли только Некрасова. Очень уж дефицитная у него была армейская специальность — сапёр.
Виктор Некрасов служил на Харьковском фронте. Потом защищал Сталинград, и чтобы избавиться от окружающего ужаса, стал записывать окопные диалоги, эпизоды фронтовой жизни. Постепенно они начали складываться в цельное повествование. А когда в начале 1945 года после ранения, Некрасова демобилизовали, у него появилось время, чтобы закончить книгу.
Повесть «В окопах Сталинграда» журнал «Знамя» опубликовал через год после Победы. История об одном из главных сражений Великой Отечественной войны была выдвинута на получение Сталинской премии. Но книга чем-то не понравилась тогдашнему Генеральному секретарю Союза писателей Александру Фадееву. На последнем заседании комитета по вручению премии он вычеркнул повесть Некрасова из списка соискателей. А дальше случилось то, что удивило всех литературных чиновников. Уже следующим утром название «В окопах Сталинграда» снова значилось в списке номинантов. За одну ночь вернуть книгу в список, при условии, что глава отечественной литературы был против, мог только один человек — сам Иосиф Сталин.
В итоге повесть получила Сталинскую премию 2-ой степени. Она принесла Виктору Некрасову всемирную славу. Книгу перевели на 36 языков и её общий тираж превысил 5 млн. экземпляров.

«Орфей спускается в ад»:
Леди Торренс – Вера Марецкая
Джейб Торренс – Сергей Цейц
Вэл Ксавье – Геннадий Некрасов
Долли Хамма – Наталья Ткачёва
Бьюлла Биннингс – Этель Марголина
Пиви Биннингс – Константин Сидорук
Дог Хамма – Андрей Цимбал
Кэрол Катрир – Тамара Чернова
Ви Толбот – Варвара Сошальская
Шериф Толбот – Сергей Годзи
Дэвид Катрир – Алексей Зубов
Сиделка Портет – Серафима Бирман
Клоун – Борис Афицинский.
Московский государственный академический театр им. Моссовета. Постановка 1961 года.

«Крик или игра для двоих»:
Клэр — Маргарита Терехова
Феличе — Андрей Сергеев.
Государственный академический театр им. Моссовета. Год записи 1989.

Действительно — крик. Продолжающий звучать и в наступившей тишине. Яростный, тоскливый, безумный…
Мучением было слушать, но прервать, остановить их диалог — невозможно, словно толкнуть в пропасть их обоих.

4 февраля исполняется 150 лет со дня рождения известного русского писателя Михаила Михайловича Пришвина, которого Паустовский называл «певцом русской природы». И действительно, словно добрый волшебник он умел видеть и чувствовать природу, понимал язык зверей и птиц, слушал капели, здоровался с солнышком, разговаривал с цветами и деревьями. И своим читателям рассказывал, какое богатство нас окружает — настоящая «кладовая солнца с сокровищами жизни». О творчестве Пришвина знает каждый школьник: на его рассказах о животных, о природе мы росли. Но что это был за человек, с какой судьбой, о чем он думал и что пережил — большинство из нас не знает.
Михаил Михайлович Пришвин родился в Елецком уезде Орловской губернии (ныне Елецкий район Липецкой области), в фамильном имении Хрущёво-Лёвшино, которое в своё время было куплено дедом, преуспевающим купцом. В 1882 году маленького Мишу отдали учиться в начальную деревенскую школу, а на следующий год он был переведён в первый класс Елецкой классической гимназии. В гимназии успехом не блистал — за 6 лет учёбы дошёл только до четвертого класса. Из-за конфликта с учителем географии В.В. Розановым — будущим известным религиозным философом, был отчислен из гимназии с «волчьим билетом» «за дерзость учителю». Заканчивать обучение пришлось в тюменском Александровском училище. В 1900 году Пришвин отправился в Германию, где окончил агрономическое отделение Лейпцигского университета. По завершению учёбы вернулся в Россию.
В России Пришвин трудился агрономом, писал исследовательские работы по разведению картофеля, был женат на простой девушке, которая занималась домашнем хозяйством. Жизнь была такой понятной и предсказуемой. Но Пришвину чего-то не хватало. Ему всегда нравилась работа со словом, ему нравилось писать. Он начинает публиковать заметки о крестьянской жизни в газете «Русские ведомости». Также начинает сочинять и рассказы, но не успешно. Рукописи из издательства возвращаются без комментариев. И вот однажды где-то на Охтинских огородах что в Петербурге, Пришвин встретил этнографа Николая Ончукова «Отправляйтесь в путешествие на Север за сказками», — посоветовал этнограф. Пришвину нужно было решиться или оставаться на стабильной работе агронома и писать о картошке, или отправиться в экспедицию практически без гроша в кармане.
«Я выбрал себе медленный, какой-то тележный, этнографический путь к литературе, смешной для блестящего таланта», — говорил Пришвин. Он напишет о Дальнем Востоке, Средней Азии, Кавказе, Крыме и Русской равнине. «Я написал просто виденное и вышла книга «В краю непуганых птиц», за которую меня настоящие учёные произвели в этнографы, не представляя себе всю глубину моего невежества в этой науке".
Михаил Пришвин уехал в экспедицию простым агрономом, а вернулся настоящим писателем. Когда этнограф Андрей Воронов прочитал книгу Пришвина, он сказал: «Я вам завидую. Я всю жизнь изучал родной мне Олонецкий край и не мог так написать и не могу. Вы сердцем постигаете и пишете».
Все произведения писателя проникнуты страстной любовью к родной природе, простым людям, пониманием своеобразной поэзии их сосуществования. Широкую известность получили детские рассказы и повести Пришвина «Зверь-бурундук», «Лисичкин хлеб», «Кладовая Солнца».
  Наиболее известное произведение писателя — сказка-быль «Кладовая солнца», написанная в 1945 г. Она состоит из двенадцати главок-эпизодов. Время действия — послевоенные годы. В дневниковых записях автор назвал своё творение «Друг человека», где главным героем должна была стать собака Травка. Но потом было найдено поэтическое название «Кладовая солнца», и Пришвин ввёл в текст рассуждения о торфе и торфяных богатствах, скрытых в болотах.
Сам Пришвин своей главной книгой считал «Дневники», которые он вёл в течении полувека (1905-1954). «Дневники» писателя, посвящённые трагическим страницам истории ХХ века, совершенно меняет наше представление о Пришвине как «певце природы». Впервые без всяких сокращений этот литературный архив в 25 томов стал публиковаться отдельными книгами только в 1990-е годы после отмены цензуры. И перед нами предстал неизвестный Пришвин – современник гонений на Церковь, глубоко и остро переживавший разрушение храмов, разрушение веры, жестокость окружающей действительности… Как говорил сам писатель: «За каждую строчку моего дневника — десять лет расстрела».
Последние полгода писатель был болен. Скончался Михаил Михайлович Пришвин 16 января 1954 года от онкологического заболевания. Похоронен в Москве на Введенском кладбище.

Ровно 80 лет назад – 2 февраля 1943 года – завершилось самое масштабное и ожесточенное сражение в истории человечества — Сталинградская битва, ставшая переломным моментом в ходе Великой Отечественной войны. Бои за город продолжались целых 200 дней. На Мамаев курган было сброшено столько снарядов, что после освобождения там не росла трава в течение двух лет. Человеческие потери были огромны с обеих сторон и, по некоторым подсчетам, превысили 2,5 миллиона.
Не удивительно, что битва, изменившая мировую историю, нашла свое отражение в литературе. К этой теме обращались многие писатели: Константин Симонов («Дни и ночи»), Василий Гроссман («За правое дело»), Юрий Бондарев («Горячий снег»), Михаил Алексеев («Мой Сталинград»), Виктор Некрасов («В окопах Сталинграда»).
​​​​​​​
«В окопах Сталинграда» — одна из правдивых и вместе с тем самых тонких повестей о Великой Отечественной войне, которая увидела свет через год после окончания войны. За книгу, где описывалась оборона города в 1942-1943 годах, автор в 1947 г. получил Сталинскую премию 2-й степени. Правда, потом книга попала в черные списки, была изъята из библиотек и стала библиографической редкостью. 
  В основу повести лег фронтовой дневник писателя, участвовавшего в битве – от начала и до конца. Он описывает тяжелые бои, трудности, с которыми сталкивались солдаты во время войны. Здесь нет ни руководящей роли партии, ни культа вождя: это страшная правда о Сталинграде.

Пронзительно и тоскливо…
Опять поезд и опять увенчанный гранатово-красным финал отношений мужчины и женщины.
Слушая книгу, в который раз испытала острую жалость к Софье Андреевне, сколько же в своих мыслях Толстой резал или стрелял в неё, пока в его красивой голове древнего пророка вызревала эта повесть.
В мучительных поисках ответа на вопрос, что делать с миром, в котором женщины насквозь порочны, мужчины просто развращены, а дети, ну они сперва всех изводят скарлатинами, а с годами, конечно, тоже будут развращены и порочны.
Вновь и вновь могучий ум ищет выход из вилки, где женщина — или порождение дьявола, средоточие всех грехов или дева чистая, ведающая путь к вольным берегам, с припаркованным в волнах белоснежным кораблём, ждущим отплытия в эльфийские дали.
Но, книга окончена, зябко на душе и две мысли — Толстой бесконечно велик, и — да здравствует развод. Развод — как последняя возможность сбросить узы брака и более или менее целым выбраться из испытания семейными радостями, избегнув чего-то страшного, непоправимого.
Слушала в завораживающем исполнении Пинскера, благодарю его от всего сердца. Спектакль тоже понравился.

Автор очень детально и скурпулёзно прописывает исторические события второй мировой. Сильно бросается в глаза, что там нет понятий «Враги» и «Наши», а есть хорошие рассудительные немцы и эти сиволапые раздолбаи… Понятно, что вырастет на таких удобрениях, то, что мы сейчас жнём((( Всё, что я почерпнул из книги это содержательная лекция о порядке в вермахте, о героях СС, курс о жетонах… а, ещё несколько слов о бардаке в РККА. Насколько же глубоко там (в бывшей УССР) всё и насколько серьёзно… Такое убедилово так просто не сковырнёшь.

Амарике Сардар «Удивительные истории из жизни четвероногих» (аудиокнига 2022).

Устное курдское народное творчество (миф, легенда, притча, сказка) – искусство слова, с уникальными дожанровыми образованиями – ритуал, обряд — «формулы, простирающиеся далеко вглубь времен»… Искусство способное извлекать таящуюся в них эстетическую энергию. По сути, происходит своеобразный «диалог» с фольклором, его диалектическое «постулирование», с элементами продуктивного усвоения тех потенциальных возможностей, которые бережно передавались «из уст в уста». Амарике Сардар в этих миниатюрах образует «новую связь», триаду миф – фольклор – литература… выводя её к архетипическим моделям сознания. Оказывается «ода» — «помещение» в доме главы родовой общины. В сборнике четыре прекрасные истории о «братьях наших меньших», в которых образ собаки играет важную роль, и это «проверка» на человеческую состоятельность…
Исполнено Константином Сухановым прекрасно. Переводчику удалось великолепно передать атмосферу мужских «посиделок» в «ода».
«В избранном».

Много понаписала и всё стёрла, напрасные слова ронять под этой Книгой… Осмелюсь только выразить горячую благодарность Чтецу и склониться сердцем и мыслями — перед Мастером.

«Бури-вьюги, вихри-ветры вас взлелеяли,
А останетесь вы в песне — белы-лебеди!
Знамя, шитое крестами, в саван выцвело,
А и будет ваша память — белы-рыцари.
И никто из вас, сынки! — не воротится.
А ведет ваши полки — Богородица!»
(М. Цветаева)

10 сентября исполнилось 150 лет со дня рождения талантливого писателя, неутомимого путешественника, известного исследователя Дальнего Востока Владимира Клавдиевича Арсеньева. Его имя стало синонимом дальневосточной романтики и подлинного служения науке, а книги, написанные им, занимают почётное место на книжных полках тысяч любителей русской словесности.
Владимир Арсеньев родился в Петербурге в семье работника Николаевской железной дороги. Важную роль в семье сыграла система воспитания, где отец, Клавдий Фёдорович, приучал детей к чтению, рекомендуя читать книги о путешествиях. Поступление в Петербургское юнкерское училище ещё более укрепило в юноше желание стать исследователем. Географию в училище преподавал известный путешественник М. Е. Грум-Гржимайло, лекции которого о Восточной Сибири и Дальнем Востоке, особенно заинтересовали юношу.
В мае 1900 года поручик Арсеньев был переведён в 1-й Владивостокский крепостной пехотный полк. С этого времени и до конца своей жизни Владимир Клавдиевич занимался исследованием Дальнего Востока. С 1900 по 1930 год он провёл 18 исследовательских экспедиций в малоизученные районы Приморья, Приамурья, Камчатки и Охотского побережья. Параллельно он писал и издавал научные исследования. В 1912 году вышла его первая большая научная работа «Краткий военно-географический и военно-статистический очерк Уссурийского края 1900-1912 годов». Ко всем прочим способностям у Арсеньева был и литературный талант. На основе путевых заметок он написал повести «По Уссурийскому краю», «Сквозь тайгу», «В горах Сихотэ-Алиня» и другие. Но главным романом писателя является «Дерсу Узала» — высокохудожественное произведение, основанное на материалах экспедиций и изучении быта и культуры народов Сибири и Дальнего Востока. По этому роману известный японский кинорежиссёр Акира Куросава в 1975 году создал одноимённый фильм, который был удостоен премии американской киноакадемии «Оскар».
Одна из экспедиций Владимира Арсеньева состоялась в 1906 году на хребет Сихотэ-Алинь. Именно там он познакомился со своим проводником-нанайцем по имени Дерсу Узала. В наивном и в то же время мудром нанайце он увидел идеал человека, живущего в гармонии с окружающим миром. Как позднее сказал сын писателя Владимир, если бы люди подражали Дерсу, на свете не стало бы войн и раздоров. Неудивительно, что этот бесстрашный человек стал прототипом книг Арсеньева.
Владимир Арсеньев умер 4 сентября 1930 года. Причина смерти — паралич сердца, вызванный крупозным воспалением лёгких. На его похороны пришёл чуть ли не весь Владивосток. «Так, как его, здесь, на Дальнем Востоке, никого не хоронили», — писала вдова.
После смерти писателя противники и недоброжелатели попытались очернить его репутацию. Но больше всего пострадали родные. Начиная с 1934 года его вдову Маргариту неоднократно арестовывали, вменяя ей участие в заговорах, шпионаже и тому подобном. Организатором заговора считался сам Арсеньев. В 1938 году её расстреляли. 20-летнюю дочь Наталью судили за антисоветизм и «шивенистические взгляды» (так было написано в тексте обвинения) и отправили на 10 лет в исправительные лагеря. После смерти писателя пропала и его незаконченная рукопись двухтомника «Страна Удэге», которую он писал 27 лет. Эта рукопись не обнаружена до сих пор.
Но клевета не смогла принизить заслуги Арсеньева перед страной и наукой. В честь исследователя названы город, река, гора, множество улиц в Приморском крае и даже аэропорт во Владивостоке.

В общем, представим домашнюю кошку, выгнанную на мороз.
Кошка надеялась, что понарошку, но оказалось — всерьёз.
Повод неважен: растущие дети, увеличенье семьи…
Знаешь, под каждою крышей на свете лишние кошки свои.
Кошка изводится, не понимая, что за чужие места:
Каждая третья соседка — хромая, некоторые — без хвоста…
Здесь на помойке чужие законы, правила и вожаки.
Нам-то, домашним, они незнакомы. Стало быть, мы чужаки.
Дома она научилась другому — брать у хозяев еду,
Чувствовать их приближение к дому, празднество или беду,
Мыться на кухне, гостей приглашая и умиленно урча,
Вовремя влезть на плечо, утешая, вовремя спрыгнуть с плеча…
Здесь ни к чему этот редкостный навык. Здешняя доблесть грубей:
Рыться в отбросах, метаться от шавок, дружно гонять голубей…
В этом она разберётся позднее. Ну, а пока, в январе,
В первый же день она станет грязнее всех, кто живёт во дворе.
Коль новичок не прошел испытанья — не отскребётся потом,
Коль не сумеет добыть пропитанья — станет бесплатным шутом,
Коль не усвоил условные знаки — станет изгоем вдвойне,
Так что, когда её травят собаки, кошки на их стороне.
В первый же день она скажет дворовым, вспрыгнув на мусорный бак,
Заглушена гомерическим ревом местных котов и собак,
Что, ожиданием долгим измаян — где она бродит? Пора!—
К ночи за нею вернется хозяин и заберет со двора.
Мы, мол, не ровня! За вами-то сроду вниз не сойдёт человек!
Вам-то помойную вашу свободу мыкать в парадной вовек!
Вам-то навеки — полы, батареи, свалка, гараж, пустыри…
Ты, что оставил меня! Поскорее снова меня забери!
© Быков

Самюэль Бьорк ещё неплохо пишет. Изящно пишет Хёг. Ну Нёсбе все знают.
А Вале с Шёваль-это уже классика, написанная в светлый период так называемого «шведского социализма»- ремиссии, проще-расслабухи. Когда мужья почёсывали сытое брюхо и лениво улыбались. А жёнам хватало средств прокормить и двух мужей, и трёх-четырёх детей.))) На второй мировой поднажились. Проедали. Временами даже юмором искрили. Кому война, а кому мать родна.

Нет… не шмог, я не шмог дослушать стихотворение до конца:(, слишком уж тяжело, слишком уж грустно:(. Начитано прекрасно, и от этого становится ещё тяжелее:(. Мне надо успокоиться, пойду, съем чего-нибудь,
вчера мы с мамой поймали
курочку, вроде бы остался ещё кусочек, правда хотел оставить его для мамы, но я утром поймаю что нибудь для неё.

Дмитрий, спасибо за этот стих, было безумно грустно, но очень красиво!
Всем спасибо!

Ах… да, у меня есть тоже одно стихотворение, про лошадку, тоже грустное:(

Лошадь 🐎
Стих Марии Семёновой

Четыре копыта, облезлая шкура…
По грязной дороге плетётся понуро
Забывшая думать о чём-то хорошем,
Давно ко всему безразличная лошадь.
Она родилась жеребёнком беспечным,
Но скоро хомут опустился на плечи,
И кнут над спиной заметался со свистом…
Забылась лужайка в ромашках душистых,
Забылось дыхание матери рыжей…
Лишь месят копыта дорожную жижу,
И только сгибается всё тяжелее
Когда-то красивая, гордая шея.

Четыре копыта, торчащие рёбра…
Скупится на ласку хозяин недобрый.
А жизнь повернуться могла по-другому —
Ведь где-то сверкают огни ипподрома,
Там тоже есть место обидам и бедам,
Но мчатся по гулкой дорожке к победам
Могучие кони, крылатые кони…
И кутают их золотые попоны.
Им, лучшим, награды и слава — но кто-то
Всегда занимается чёрной работой.
Чтоб им предаваться волшебному бегу,
Тебя спозаранку впрягают в телегу,
И если до срока работа состарит —
Другого коня подберут на базаре.

Четыре копыта, клокастая грива…
А время обманчиво неторопливо,
И сбросишь, достигнув однажды предела,
Как старую шерсть, отболевшее тело.
Ругаясь, хомут рассупонит возница…
Но ты не услышишь. Ты будешь резвиться
В лугах, вознесённых над морем и сушей,
Где ждут воплощения вечные души.
Опять жеребёнком промчишься по полю,
Неся не людьми возвращённую волю —
Большие глаза и пушистая чёлка,
Четыре копытца и хвостик-метёлка.

Противостоять всему миру, стоять к нему боком, плечом вперёд, презреть мнение толпы, побрезговав её ценностями и моралью, не разделять людскую слепоту, невежество и жестокость — что ж, за эту роскошь всегда приходится платить. Жизнью, свободой, одиночеством.
Если на незримых качелях на одной стороне сидят двое, сплетённве воедино огнём хвостов и рук, а на другую сторону яростно бросилось, навалилось полмира, то эти двое будут стремительно кинуты выше облаков. И останутся парить в звёздной выси, в её сапфировой глубине, без малейшего желания вернуться обратно (может, так и получилась Звёздная Лисичка, кто знает).
Защищать любимого, понимая что следующая пуля его всё равно достанет, жизнь за вздох, но стоять до последнего… Пустынно-знойная, иссушающе-горькая история, слёзы невинных пусть прольются на жизненные пути тех, кто гнал и уничтожал их.

160 лет назад 4 июля 1862 года во время пикника Чарльз Доджсон совершал прогулку с тремя девчушками Лидделл. Тогда ещё никому неизвестный учитель математики рассказал им историю о приключениях маленькой девочки, побежавшей вслед за кроликом в Страну Чудес. Одна из дочерей декана Лидделла — 10-летняя Алиса попросила, чтобы он записал эту историю для неё. Доджсон последовал совету и под именем Льюиса Кэрролла написал книгу «Алиса в стране чудес». Так родилась замечательная сказка, на которой выросло ни одно поколение детей.
Её первый тираж был полностью уничтожен из-за претензий художника к качеству печати. К слову, многих всем полюбившихся персонажей изначально не было. Один из них — Чеширский Кот. Рабочим названием книги было «Приключение Алисы под землёй».
Книгу перевели на 125 языков мира. И это было не так-то просто. Всё дело в том, что если переводить сказку буквально, то пропадает весь юмор и всё её обаяние, уж слишком много в ней каламбуров и острот, основанных на особенностях английского языка. Поэтому наибольшим успехом пользовался не перевод книги, а пересказ Бориса Заходера. Всего же существует 13 вариантов перевода сказки на русский язык. Причём в первой версии, созданной анонимным переводчиком, книга называлась «Соня в царстве дива». Следующий перевод появился спустя 30 лет. и на обложке значилось «Приключение Ани в мире чудес». А Борис Заходер признавался, что считал более уместным название «Алиса в Расчудесии», но решил, что такого названия общественность не оценит.
Прототипом книжной Алисы стала Алиса Лидделл. Она прожила долгую и счастливую жизнь. В возрасте 28 лет вышла замуж и родила трех сыновей. К сожалению оба старших сына погибли в Первой мировой войне. Умерла Алиса в возрасте 82 лет.
История приключений об Алисе ещё при жизни Льюиса Кэрролла принесла ему всемирную популярность. Книга была более 40 раз экранизирована. По мотивам сказки создано несколько компьютерных игр. В честь настоящей Алисы и Белого Кролика названы планеты.

Мой кошак 3 суток на морозе орал, и 12 этажей это спокойно слушали, и ни одна падла даже в подъезд не впустила. Парень очень красивый, всего 2 месяца ему тогда было. Я кота не хотела, но пришлось спасать. Вырос зассанец и гад.
А маленькую страшненькую девочку посадили на забор музея космонавтики. Толпа шла, все удивляются, какой страшный котёнок. Даже моя бабушка ругала, что я такую страшную кошку взяла. В общем-то по этой причине и взяла, ведь некрасивые никому не нужны — ни люди, ни коты.
Кот утром заявил — не отдам! Так и живут вместе. А кошка красивая выросла и совсем не горбатая

Ах, как писал Липатов! Образно, чётко, вкусно, вольно, в паре предложений — маленькая жизнь.
Много разного неожиданно пробудил во мне роман. Чтец любимый — это раз, благодарю его от всего сердца. Прежде книги для меня был фильм — это два, поэтому кроме Леонова больше никого не могу представить в роли следователя, хотя под описание внешности он до забавного не подходит. Марков и Виторган тоже мягко и точно опустились каждый в свой образ и доставили мне невероятное удовольствие, кружа над моим воображением во время прослушивания. И дивная мелодия из фильма летела следом.
Третье, вдруг спорным показался мне образ Столетова, глупо судить о том времени, понимаю и, учитывая это, всё же не могу откинуть мысль, что он, как тип человека, ищущего во всём и всегда повод сделать революцию — страшен. Обличители-ниспровергатели… Разрушать, исходя из своих принципов, разрубать вдоль, не думая о последствиях. Нет, это не Дон Кихот, это — мальчик на пляже, наступающий на куличики, видя обман в том, что они не из муки и сахара. Властолюбивый, тщеславный, прущий напролом. Его коллекция фонариков, хороший символ — светить во тьме себе и другим, не дать сбиться с пути, зажечь все фонариком разом и стать маяком, (но надо бы точно знать, где ждут рифы, скалы и мели...)
Вот, написала это, и стало противно, изжогой кисло плеснуло в душу от мысли, что была и у меня когда-то возможнность безоглядно верить в идеалы, но я сама старательно их закопала, разровняла. И вот сейчас — будто принесла на забытую могилку чёрно-лиловый цветок предательства…