Авторы:
Биой Касарес Адольфо, Гарсиа Маркес Габриэль, Дюрренматт Фридрих, Капоте Трумен, Лазарчук Андрей, Ле Гуин Урсула, Манн Томас, Ремарк Эрих Мария, Сардарян Нуре, Хафизов Олег, Хафизова Елена
Исполнители:
A.Tim, KADMI, Mannara Сергей, Prometey, Puffin Cafe, Андрей Балдук (Абаддон), Булдаков Олег, Бухмин Аркадий, Василевский Пётр, Водяной Александр, Гарри Стил, Герасимов Вячеслав, Гуржий Юрий, Днепровский Дмитрий, Заборовский Юрий, Козий Николай, Кравец Андрей, Кутанин Сергей, Левинсон Борис, Мещеряков Артём, Ноговицын Глеб, Панков Роман, Савоськин Иван, Суханов Константин, Хафизова Елена, ЧеИзС
На сайте с 29 января 2023
«Говорят, все люди — братья,
Значит, братьев буду драть я!»
Было у Маяковского что-то подобное! :)
А какой стих у Павла Антокольского — «Баллада о чудном мгновении»!
Похоронная процессия почившей Анны Петровны случайно встречает памятник Пушкину, который только-только завозят в город:
Ей давно не спалось в дому деревянном.
Подходила старуха, как тень, к фортепьянам,
Напевала романс о мгновенье чудном
Голоском еле слышным, дыханьем трудным.
А по чести сказать, о мгновенье чудном
Не осталось грусти в быту ее скудном,
Потому что барыня в глухой деревеньке
Проживала как нищенка, на медные деньги.
Да и, господи боже, когда это было!
Да и вправду ли было, старуха забыла,
Как по лунной дорожке, в сверканье снега
Приезжала к нему — вся томленье и нега.
Как в объятиях жарких, в молчанье ночи
Он ее заклинал, целовал ей очи,
Как уснул на груди и дышал неровно,
Позабыла голубушка Анна Петровна.
А потом пришел ее час последний.
И всесветная слава и светские сплетни
Отступили, потупясь, пред мирной кончиной.
Возгласил с волнением сам благочинный:
«Во блаженном успении вечный покой ей!»
Что в сравненье с этим счастье мирское!
Ничего не слыша, спала, бездыханна,
Раскрасавица Керн, боярыня Анна.
Отслужили службу, панихиду отпели.
По Тверскому тракту полозья скрипели.
И брели за гробом, колыхались в поле
Из родни и знакомцев десяток — не боле,
Не сановный люд, не знатные гости,
Поспешали зарыть ее на погосте.
Да лошадка по грудь в сугробе завязла.
Да крещенский мороз крепчал как нАзло.
Но пришлось процессии той сторониться.
Осадил, придержал правее возница,
Потому что в Москву, по воле народа,
Возвращался путник особого рода.
И горячие кони били оземь копытом,
Звонко ржали о чем-то еще не забытом.
И январское солнце багряным диском
Рассиялось о чем-то навеки близком.
Вот он — отлит на диво из гулкой бронзы,
Шляпу снял, загляделся на день морозный.
Вот в крылатом плаще, в гражданской одежде,
Он стоит, кудрявый и смелый, как прежде.
Только страшно вырос,- прикиньте, смерьте,
Сколько весит на глаз такое бессмертье!
Только страшно юн и страшно спокоен,-
Поглядите, правнуки,- точно такой он!
Так в последний раз они повстречались,
Ничего не помня, ни о чем не печалясь.
Так метель крылом своим безрассудным
Осенила их во мгновенье чудном.
Так метель обвенчала нежно и грозно
Смертный прах старухи с бессмертной бронзой,
Двух любовников страстных, отпылавших розно,
Что простились рано, а встретились поздно.