А что ж тут угадывать. Вышеупомянутый автор предисловия специализировался по французской литературе. Но трафарет советские литературоведы успешно использовали и в отношении других стран. Кроме своей.

Как всегда, берясь за темы в моральном и этическом плане весьма откровенные, Моэм умел обойтись без морализаторства. Это прекрасно.
Новым названием «Дождь» (изначально рассказ назывался «Мисс Томпсон») Моэм не просто перенаправил ракурс. Дождь перестал быть декорацией и фоном, он стал участником, двойником мистера Дэвидсона.
Весь рассказ этот тяжелый, прямой дождь лил с жестокой, затаенной яростью и злобой, лил безжалостно, враждебно, беспощадно и страшно, приводил в исступление, барабанил по крыше с упорной настойчивостью, сводя с ума. В коротких промежутках, когда он стихал, не было свежести, а только тяжелые, удушливые испарения.
Так же проповедовал и Дэвидсон, в нем было что-то грозное и смутно тревожное. Когда он фанатично молился, по его щекам струились слезы, а снаружи все лил и лил дождь, не ослабевая, с такой же исступленностью и яростью. Подобно неистощимым потокам с небес Дэвидсон обрушивал на людей свою веру, почти отождествляя себя с Богом, неумолимый и враждебный всему человеческому.
А вот в финале рассказа о дожде ни слова, нет даже упоминания о том, что он стих, автор как будто забыл о нем. И понятно почему.
Спасибо за хорошее прочтение.

Смело можно пропускать первые два часа с предисловием, написанным товарищем Пузиковым, членом ВКП(б), и щедро приправленным социологией и идеологией. И вряд ли автор предисловия, говоря об одной из стран, в которой выборы превращены в комедию, задушены свободы, но зато столь сильны экспансионные намерения, проецировал это на прошлое, настоящее и уж тем более будущее своей собственной страны.
Исполнено прекрасно.

Какие славные истории-зарисовки, карикатурные, но не злые, с мягкой иронией. В живописных окрестностях уютной мельницы, где воздух пропитан благоуханием трав и солнцем, писатель Доде находил покой и умиротворенность.
Жил и наблюдал там за всеми, за милыми, смешными, старомодными старичками с розовыми щечками в морщинках, за веселым монахом-выпивохой и другими обитателями тех мест.
Много доброго в этих историях, и даже в грустных столько веры в то, что дурное непременно, как об этом говорится в рассказе про отца Гоше, испарится и сгинет, «как роса на солнце».

Батюшки святы, привиделась во сне царю-батюшке Иван Василичу вещь преудивительная, будто ведет он философическую беседу с властителями земными ― кесарем римским, королем аглицким, султаном турецким и прочей правящей братией. И таким-то он во сне сам себе предстал добрым, ласковым и благостным.
И восхотелось самодержцу, чтоб и наяву таким прямиком жизнь пошла. Прослышал, что в ихних оксфордах и кембриджах ученые споры ведутся, и прозываются они диспутами. И возжелал на Москве (так в рассказе если что) учинить прю словесную, сиречь диспут, чтоб во что ни стало одолеть своего словесного супротивника.
Дотошно он искал врага, чтоб не мелкая сошка какая была, уж больно настоящей победы хотелось, сладкой. Учинил он эту прю с Матвейкой Башкиным, холопом своим предерзостным, который вон что удумал, людишек своих на волю отпустил.
Царь грозный песьей головой перед ним устрашающе поразмахивал, иноагентом обозвал (а неча всяких «лютых Люторов» европейских поганых ереси подражать) да дискредитацию царской власти инкриминировал ― ишь ты, умник, воли для свого народа захотел!
Вот и вся пря.
Знамо дело, оппонент царский хорошо не кончил. Не так, как ожидать можно, но тоже не здорово, спойлерить не будем.
____________________________________________
В литературном отношении весьма неплохой рассказ. До этого представление о Наровчатове было только как о «советском» поэте, а тут вдруг проза. Поэт он был небесталанный, пока не принимался писать про манифест компартии и про врагов всяческих, это очень пугало его музу, и тогда она покидала его поэзию.
А вот рассказ про Ивана Грозного и в самом деле небезынтересный. И как нынче популярно говорить ― актуальный.
Исполнил Николай Козий гениально.

«Мы решили не воевать против своих соседей, потому что, если мы сильнее, это бессовестно, а если слабее ― глупо. Мы стремились сохранить любовь и мир...»
Такая, казалось бы, простая мудрость, но воюющие с соседями ею бессовестно пренебрегают.
Маленькая история в рассказе «Присланный Аллахом» ― прекрасный образец человечности. Образец того, как должно быть, а не как есть.
Спасибо за хорошее исполнение и отдельно ― за прекрасный перевод одного из рассказов.

Каждая встреча уводила их назад, в прошлое, и, еще не успев состояться, ложилась в памяти воспоминанием.
Рок, назначавший им случайные свидания, по забывчивости сам на них не являлся.
Их любовь так и осталась мнимой, как театральные декорации, неуловимой и не сбывшейся в их недоигранной жизни.
Именно с этого рассказа когда-то началось мое знакомство с Набоковым. Те первые впечатления ожили в прекрасном исполнении Александра Водяного.

Позднее это очень ярко проявится в «Степном волке», где так важен поиск себя, своего двойника, своей Тени. Здесь та же невыносимость жить без своей индентичности, без совпадения с собой, без «возвращения на родину», в сад своего детства, к тому самому романтическому «голубому цветку», воспетому когда-то Новалисом. Любой ценой, даже ценой отречения от земной жизни, которая всего лишь калейдоскоп «картинок», видимость, а не сущность, которую можно найти только внутри себя.
Очень понравилось исполнение. Голос универсальный, замечательно слушается как в остросюжетной, так и в такой, лирико-философской прозе.

Безусловно. В том виде, в каком он представлен в рассказе.

Никто в этом коммуниста-товарища Крейкена и не обвиняет по причине того, что он ничего подобного и не предлагал. Зато поучаствовал во всех беспорядках в городе и оказался подозреваемым в уголовном преступлении.
Ну, нельзя ж всяко писать, только прочитав название.

Чем так хорош и привлекателен честертоновский отец Браун? Да тем, что олицетворяет собой здравый смысл. Коммунизм для него ― ересь не только в религиозном смысле. Идея равноправия, какой бы прекрасной она не представлялась, увы, доктрина несостоятельная.
Прочитано очень артистично.

Чисто гоголевский персонаж. Есть у Гоголя такой же, безымянный, о котором только и сказано: невзрачный, но ядовитого свойства. Скверен как черт, и язык, как у змеи.
Вот ведь железяка бездушная, жесткая и прямая, как штырь громоотводный, то ли с проволокой, то ли со стальной щеткой на голове. И с логикой такой же, железобетонной.
Персонаж, конечно, утрированный, карикатурно-гротескный.
Впрочем, такие субъекты, бывает, и в жизни встречаются, с недержанием яда и желчи. А с виду вполне себе приличные господа.
Хороший рассказ, и исполнен замечательно.

Увлекательнейшая и душеспасительная во всех смыслах история. Позволяет на какое-то время отрешиться от забот, отвлечься от волнений и погрузиться в нее с удовольствием, но желательно не с головой)), чтобы не затянуло гадкими водорослями и не утащило отвратительными щупальцами гнусных тварей.
Прекрасный пример того, что добрым людям стоит объединяться и сплачиваться против нечеловеческой мерзости.
Исполнено, как всегда, на высочайшем уровне.

Любимая О. Генри двойная развязка. Одна ― оставляющая участников этой милой мелодраматической истории в блаженном неведении относительно истинной причины успеха их любовного предприятия, другая ― для читателя, не ожидающего такого заключительного аккорда и потому слегка ошеломленного, приятно удивленного и в итоге довольно улыбающегося.
Тот счастливый случай, когда цель оправдывает «средства», в том числе и материальные.
Спасибо за хорошее прочтение.

Так и задумано, как бы с середины. Или с конца. По вопросу начала обращаться к Кафке))

Они кажутся странными, эти два существа. Он ― еще и не совсем человек, явился невесть откуда, из пустоты, обживает этот холодный мир через физическую боль. Она ― со своим несовершенным телом, жук-вертячка, хмурая, с ледяным, безжизненным, как потухший костер, голосом.
Они встретились, когда вокруг «творится такое». Это Прага 68-го года, по всему городу блокпосты, оцепления из советских танков со смертоносными пушками и пулеметами. Оккупанты устраивают облавы на людей. Привычный мир разваливается на куски.
Они обязательно должны встретиться еще раз, чтобы неспешно поговорить об этом мире. Чтобы окончательно не потерять рассудок, потому что, как говорит она, «достаточно уже того, что ОНИ **ут этот город». Они должны встретиться для того, чтобы помочь друг другу в том, что им обоим пока так трудно ― ходить вверх и вниз по лестницам этого мира. И делать это бок о бок.
Физиологические подробности в виде ерундовины, выпирающей из халата, по-хорошему очень смешны, но так естественны в сравнении с тем противоестественным, что «творится вокруг».
Прекрасный рассказ, прекрасное исполнение.

Чудесный мистический детектив, в котором немного наивный метод «сыщика», склонного более к литературным фантазиям, нежели к умозаключениям, неожиданно достигает цели. Прямо-таки в соответствии с его удивительной «теорией невероятности».
Однако не все тайны раскрыты, что определенно выдает наклонности автора ― одного из провозвестников мистического и ужасного в литературе.
Исполнено замечательно.

Можно только позавидовать легкости, с которой вы судите о том, что не читали, а лишь «прошвырнулись по диагонали»))

Да вовсе и не «обычная песня» про то, как «плохо жилось при прежней власти», а история про всего лишь один эпизод в прошлом, этакий исторический временной провал, рассказанная, даже по вашим «строгим» меркам, довольно аполитично. Зато иронично и мудро.
Да вы, похоже, даже с текстом не познакомились.

Это не сатира, никаких «прямо в лоб», «выстрел в упор» и «убить наповал». Это очень элегантная иронично-философская проза.
Очевидна отсылка к библейской «полноте времени», возвещающей великие времена и великие деяния. В противоположность ей ― время истощенное, исхудавшее или вовсе куда сгинувшее, не удостоившее своим присутствием людей нескольких поколений.
Про янаевский госпереворот, или неуклюжую попытку поорудовать историей, ― глазами простого обывателя, пытающегося в эти три непутевых дня как-то уладить свои бытовые дела. С небольшим экскурсом в те времена, когда гкчпистский вожак занимал пост великовозрастного нижегородского комсомольского лидера.
В таком атрофическом времени и появляются охотники за ним, худые вершители истории, начинается всякая абсурдистика и бестолковщина.

Круче всех в этой истории ― кот Тимофей, преемник гофмановского Мурра, такой же заносчивый и знающий себе цену, совершенно вроде и приземленный, а на самом деле ― существо необыкновенное, загадочное и неземное. А главное ― страшно необходимое своему хозяину. Чтобы ему не было тоскливо, тревожно и одиноко. Ну, и чтобы он не свалился ненароком в пустоту этого истощенного времени.