И это очень похоже на правду. Вагнеру друзья советовали не играть на фортепиано, однако на его операх теперь люди сидят часами. Одного моего друга тоже порой просили закрыть крышку пианино, но позже на его альбоме спел бэк-вокал классик русского фолк-рока Валерий Ярушин. Каждый хорош в чём-то, и не всегда сразу мы способны это оценить.
На Бродского у меня зуб есть.
Как-то принёс я Виктору Луферову новый стихотворный цикл.
Он похвалил. Я даже не ожидал такой высокой оценки. Луферов был строгим ценителем и великим мастером.
Я и решился предложить:
— Если стихи такие хорошие, возьми один, напиши песню.
А он тогда:
— Слышал про Бродского?
— Слышал, но не читал.
Луферов снимает книгу с полки.
— Вот, достал недавно. Почитай, сравни.
Я намёк понял. Так и случилось, что нет у Луферова песен на стихи Кутанина.
Мог бы я тогда конечно обидеться. Но какой смысл обижаться на гения русской песни? Он останется на века, меня — и не вспомнят.
Игоря Северянина называли королём русских поэтов. Виктора Луферова я бы назвал гением русской песни. Его слышали всего несколько миллионов. Но гениальность и широкая известность — не синонимы, уверен что каждый читатель сайта это понимает.
На Бродского у меня зуб есть.
Как-то принёс я Виктору Луферову новый стихотворный цикл.
Он похвалил. Я даже не ожидал такой высокой оценки. Луферов был строгим ценителем и великим мастером.
Я и решился предложить:
— Если стихи такие хорошие, возьми один, напиши песню.
А он тогда:
— Слышал про Бродского?
— Слышал, но не читал.
Луферов снимает книгу с полки.
— Вот, достал недавно. Почитай, сравни.
Я намёк понял. Так и случилось, что нет у Луферова песен на стихи Кутанина.
Согласен, эти двое вызывают интерес. Хотя Саша Чёрный выражается, на мой взгляд более ясно и доступно, чем Городецкий, у которого, подобно Бродскому в будущем, язык бывает странноват.
На меня Северянин не производит впечатление искусного рифмоплёта. Например, Брюсов был гораздо сильнее в разнообразии форм. А у Северянина — обычные чувства и понятные смыслы. И добавление неологизмов для ощущения свежести текстов.
Сегодня в новостях: «Приложение дополненной реальности «Последний день Помпеи» создано в рамках проекта Русского музея «Искусство и технологии»». Помнят старика Брюллова! И продвигают в молодёжную среду. Так что наша эпоха даёт ему второй шанс.
В этом и парадокс, что я никогда не буду пытаться декламировать столь мощного и насыщенного Маяковского, на котором вырос, а обращаюсь к более обычным, сказал бы, поэтам, как например Фет.
Как-то принёс я Виктору Луферову новый стихотворный цикл.
Он похвалил. Я даже не ожидал такой высокой оценки. Луферов был строгим ценителем и великим мастером.
Я и решился предложить:
— Если стихи такие хорошие, возьми один, напиши песню.
А он тогда:
— Слышал про Бродского?
— Слышал, но не читал.
Луферов снимает книгу с полки.
— Вот, достал недавно. Почитай, сравни.
Я намёк понял. Так и случилось, что нет у Луферова песен на стихи Кутанина.
Мог бы я тогда конечно обидеться. Но какой смысл обижаться на гения русской песни? Он останется на века, меня — и не вспомнят.
Как-то принёс я Виктору Луферову новый стихотворный цикл.
Он похвалил. Я даже не ожидал такой высокой оценки. Луферов был строгим ценителем и великим мастером.
Я и решился предложить:
— Если стихи такие хорошие, возьми один, напиши песню.
А он тогда:
— Слышал про Бродского?
— Слышал, но не читал.
Луферов снимает книгу с полки.
— Вот, достал недавно. Почитай, сравни.
Я намёк понял. Так и случилось, что нет у Луферова песен на стихи Кутанина.
он звонкий отзвук среди скал.