Я решил, что Вы начитываете диалоги разных персонажей отдельно + отдельно от автора, а потом сводите в одну книгу, ибо так быстро и четко переключаться между разными голосами и интонациями, на мой взгляд, невозможно!
Пустое повествование событий: ни размышлений, ни переживаний. События разворачиваются в такой драматический период истории, а никакого погружения в происходящее автор не дает: расстреливает неподчинившегося сержанта, теряет сослуживцев, переживает артобстрел с какой-то безразличной отрешенностью. На мой взгляд характер изложения уступает Ремарку по драматизму.
Оружие, как показала история, совсем не «прощай». Зато в очередной раз убедился, что пандемия испанки — это какой-то фейк. Ни одно из прочитанных произведений того периода просто не упоминает о чем-либо подобном, а Хемингуэй даже акцентирует внимание на том, что болезней не было, только холера немного потрепала строй, да и то всего 7 тысяч погибло (типа немного...).
Произведение мне не понравилось по всей видимости потому, что я ждал нечто другое, а не подростковые переживания а-ля Над пропастью во ржи. Было конечно диковато слушать про «страдания» от фасоли, квашеной капусты и картофеля разных размеров, а также переживания о сломавшемся пылесосе… Пылесосе в 42-м году! В убежище! Во дают! У нас от появления отечественного пылесоса можно сказать Сталин умер.
Однако послесловие оставило искомый осадок, заставляющий в оцепенении пролистать в памяти весь дневник, в котором конечно не предполагалась запись «а потом мы попали в концлагерь и не дожили до конца войны»
«Отец Горио» входит в цикл «Человеческая комедия» в отличие от «Шагреневой кожи». Персонажей или упоминание о них вы встретите в «Гобсеке», «Блеске и нищите куртизанок» и других. У Бальзака мало фантастических произведений подобных «Шагреневой коже», все больше социально-психологические.
Это не жизнь! Это… какая-то обломовщина [Штольц Обломову о его жизненной позиции]
Вчера пожелал, сегодня достигаешь желаемого страстно, до изнеможения, а послезавтра краснеешь, что пожелал, потом клянешь жизнь, зачем исполнилось [Обломов об Ольге]
Хитрят и прибавляются хитростью только более или менее ограниченные женщины [Обломов, размышляя о характере Ольги]
Поиски живого, раздраженного ума порываются иногда за житейские грани, не находят, конечно, ответов, и является грусть… временное недовольство жизнью… [Штольц Ольге о ее душевном состоянии]
Нередко слышу сравнение режимов Гитлера и Сталина, мол оба фанатики и фашисты. Одновременно на западе сейчас ведется какая-то пропаганда против заслуг советской армии в ВОВ. Они этим пытаются реабилитировать действия нацистской Германии что ли? Или полагают, что лучше бы Советского Союза вообще не было, а с Третьим Рейхом они бы сами справились?
Да, я согласен, что репрессии, устраиваемые Сталиным, массовые ссылки в лагеря ГУЛАГа и условия существования заключенных в таких лагерях — это бесчеловечно. Однако я не встречал в литературе о советских лагерях упоминаний о таком садизме при обращении с заключенными, как это описано у Ремарка в «Искре жизни». Даже Солженицын в своем «Архипелаге ГУЛАГ» уж как хотел показать всю жестокость и беспредел НКВДшников, но ничего подобного пыткам просто так ради удовольствия, смехе над ужасными мучениями искалеченного человека и прочим красочно описанным чертам характера нацистов — не писал!
С течением времени в профессии, как и в браке, начинаешь чувствовать только ее тяготы [о жизненной позиции Понса]
Старостью и бедностью все тяготятся, и та и другая безобразны [Понс о предложении пообедать с прислугой]
Нет проку в том, кто старых друзей забывает! [Максим Максимович по результатам последней встречи с Печориным]
Радости забываются, а печали никогда [Печорин при встрече с Верой]
Она уважает его, как отца и будет обманывать, как мужа [Печорин при встрече с Верой]
«Лучше потерять 5 целковых, чем приобрести в лице моём лишнее беспокойство»
«Служи богу или чёрту, но не богу и черту»
«Хороший подлец всегда лучше плохого честного человека»
А рассказ — типичная сводка новостей Хемингуэя — ни о чем.
Оружие, как показала история, совсем не «прощай». Зато в очередной раз убедился, что пандемия испанки — это какой-то фейк. Ни одно из прочитанных произведений того периода просто не упоминает о чем-либо подобном, а Хемингуэй даже акцентирует внимание на том, что болезней не было, только холера немного потрепала строй, да и то всего 7 тысяч погибло (типа немного...).
Однако послесловие оставило искомый осадок, заставляющий в оцепенении пролистать в памяти весь дневник, в котором конечно не предполагалась запись «а потом мы попали в концлагерь и не дожили до конца войны»
Это не жизнь! Это… какая-то обломовщина [Штольц Обломову о его жизненной позиции]
Вчера пожелал, сегодня достигаешь желаемого страстно, до изнеможения, а послезавтра краснеешь, что пожелал, потом клянешь жизнь, зачем исполнилось [Обломов об Ольге]
Хитрят и прибавляются хитростью только более или менее ограниченные женщины [Обломов, размышляя о характере Ольги]
Поиски живого, раздраженного ума порываются иногда за житейские грани, не находят, конечно, ответов, и является грусть… временное недовольство жизнью… [Штольц Ольге о ее душевном состоянии]
Глупая и неудачная попытка оскорбить комментатора.
Да, я согласен, что репрессии, устраиваемые Сталиным, массовые ссылки в лагеря ГУЛАГа и условия существования заключенных в таких лагерях — это бесчеловечно. Однако я не встречал в литературе о советских лагерях упоминаний о таком садизме при обращении с заключенными, как это описано у Ремарка в «Искре жизни». Даже Солженицын в своем «Архипелаге ГУЛАГ» уж как хотел показать всю жестокость и беспредел НКВДшников, но ничего подобного пыткам просто так ради удовольствия, смехе над ужасными мучениями искалеченного человека и прочим красочно описанным чертам характера нацистов — не писал!