Избранное

Тут, как раз-таки, всё достаточно просто (ИМХО)… важна проекция. Большинство писателей дают характеристику личности через ее свойства, качества, черты и сравнительно небольшое количество авторов заявляют о необходимости изучения масштаба личности с позиции отношений. Это классики… вот почему они «вечны». И что получается:
Чехов — кажет;
Достоевский — испытывает;
Толстой — противопоставляет;
Тургенев — смиряет;
Гоголь — сталкивает…
Ну и так далее… и уж если совсем глубоко копаться, то отношения существуют даже не между людьми, а между их представлениями. Удивительно, правда? Поэтому произведения этих писателей составляют «золотой фонд» мировой литературы. Актёры (благодаря системе Станиславского Константина Сергеевича), уяснившие «сие», — лучшие… потому что пытаются не играть, а проживать судьбы своих героев… чье поведение близко по содержанию к понятиям «аттитюд» (в формате психологии).
ПыСы: просто мнение, без права на абсолют…

Коротко и честно, без малейшей попытки выпросить себе кисло-сладкое оправдание. Знаю, что чувствует Автор, знаю потому что тоже живу с этим на душе. Тут нечего добавить, обсудить, развернуть, дабы потрындеть на тему вины и самопрощения. Всё в слова уйдёт, словами останется и ветром развеется. Пусть жжёт, треплет и разъедает эта боль каждый раз, когда осмелишься обратить внутренний взгляд на то, что когда-то тобою было сделано. Не исправить, не вернуть, не прожить заново…
Пусть боль навсегда останется яростной, калёной, неумолимой.
Игорь, благодарю горячо и искренне и за исполнение и, в ещё большей степени — за выбор произведения.

«У героев всегда бывает две жизни: одна короткая, обрывающаяся могилой, и вторая жизнь, проходящая через века.» Николай Бирюков. «Чайка». 1942-45 гг.

Читая книги о войне, всегда стараешься понять, как обычные люди пережили все эти ужасы, как матери переносили смерть своих детей, что они чувствовали? Лизе Чайкиной было всего 23 года, когда она отдала жизнь за Родину. За этот подвиг она была награждена орденом Ленина и ей было присвоено звание Героя Советского Союза. О ней написал книгу Николай Бирюков, будучи прикованным к кровати. Единственное, что он мог, это двигать руками, писать. Ему помогала его жена, простая сельская учительница. Среди многочисленных писем фронтовиков, благодаривших писателя за эту книгу, есть письма артиллеристов, штурмовавших Берлин, которые сообщали, что на снарядах, выпущенных по фашистскому логову, они писали: «За нашу Чайку».
В 1945 г. комсорг 705-го полка Николай Беляев написал на стене Рейхстага «Наша Лиза» в память о Лизе Чайкиной, с которой он был знаком до войны.
В Москве улица в её честь находится рядом с улицей Зои и Александра Космодемьянских. И это символично.
Ей посвятила свою поэму Мария Комиссарова, а Михаил Светлов цикл стихотворений. Композитор Маргарита Кусс написала поэму для симфонического оркестра.
Жаль, что подвиг советского народа забывается и такие книги мало кто читает, а ведь они делают из нас настоящих людей.

Может образ твой издалека
Слабым светом песня освещала,
Но дышала каждая строка
Воздухом, которым ты дышала!
Михаил Светлов. Из стихов о Лизе Чайкиной. 1942 г.

«Ангелочек» с его прозрачными, нежными крылышками и розовыми ножками и ручками никак не стыкуется с этой беспросветной жизнью, полной грязи, чада, тараканов и пьяного угара, поэтому нет ему в ней места. Мастер поработал на славу, создавая Ангелочка, – даже обыкновенная восковая ёлочная игрушка, оказывается, может быть произведением искусства, отличаясь от ширпотреба тем, что несмотря на свою «мёртвость» в физическом понимании, в ней живёт душа, которую в неживую вещь способен вдохнуть, подобно Творцу, только настоящий мастер – кустарю такое не под силу. И такой неживой, но одушевлённый «Ангелочек», способен тронуть даже самые огрубевшие и заскорузлые души, на миг озарив их своим ласковым, немеркнущим сиянием, но только на мгновенье, пока всепобеждающий мрак не поглотит их уже навечно.
В очередной раз убеждаюсь, что трудно найти более депрессивного писателя, чем Андреев. Все его произведения можно назвать одинаково – «Безнадёга», и, думаю, у читателя не возникнет никаких вопросов, почему название именно такое, а не иное. Конечно, классиков того же периода — Л. Толстой, Достоевский, Чехов, Бунин и пр. — нельзя назвать фонтанирующими позитивом в своих литературных творениях, но у них рядом с трагичным зачастую идёт комичное, что несколько разбеляет тёмные краски, — пусть жизнь трудна и несправедлива в главном, но можно найти хорошее в мелочах, есть хоть какие-то проблески надежды и вера в людей несмотря ни на что, зачастую предлагается выход, план действий по улучшению жизни. В андреевской же прозе сплошной мрак, грязь и бессмысленность никчёмного бытия – человек проиграл уже только потому, что родился, а все его бессмысленные трепыхания ни к чему хорошему не ведут, а только всё усугубляют. Наслушавшись такого, погружаешься в меланхолию, а людей и самого себя хочется презирать. На мой взгляд, рядом с Л. Андреевым можно поставить только В. Гаршина, который в 33 года покончил жизнь самоубийством, сиганув с высоты в лестничный пролёт, – его рассказы аналогично являют собой квинтэссенцию всего что ни на есть мрачного и тёмного.
Манера чтения А. Воробьева минорно-отстранённая. И если при прочтении комично-ироничного она приходится кстати, несколько уравновешивая и гармонизируя общий фон, то в данном случае ввиду совпадения амплитуд колебаний, мы получаем явление резонанса, — заданная автором скорбность начинает прямо-таки зашкаливать.

Со мной и в школе была просто «бяда»))) часто колы получал за оригинальность))) С Львом Николаевичем преподавательница по литературе буквально дошла до истерики… «Война и мир»… уже антитеза. А почему? Потому что в нём боролось два человека… Дед писателя по отцу представлял собой ограниченного в умственном отношении человека. Предполагают, что он покончил жизнь самоубийством. Бабушка была «особа ненормальная и, по-видимому, более ненормальная, чем дед». Тётка считалась умственно отсталой, почти юродивой, обладала неуживчивым характером и, в конце концов, впала в старческое слабоумие. Отец Толстого был человек недалёкий. В 16 лет заболел какой-то нервной или душевной болезнью, так что его пришлось «соединить в незаконный брак» с дворовой девушкой. Из всех сыновей Дмитрий, был определённо психически больной, другой брат Толстого, Сергей, отличался эксцентричностью и болезненными странностями психики. «Маленький Лёва» рос оригинальным ребёнком и чудаком. Часто испытывал видения, что может свидетельствовать о его чрезмерно развитом воображении, граничащим с патологией. Жизнь молодого Толстого проходила в выработке строгих «правил поведения» и в упорной борьбе с личными недостатками. Его стремление к самоусовершенствованию весьма примечательно и необычно. Так, «несмотря на страшную боль», он держал по пять минут в вытянутых руках «лексиконы Татищева, или уходил в чулан и верёвкой стегал себя по голой спине». Из троих братьев Толстых Лев считался самым глупым. Говорили их гувернёры: «Сергей хочет и может; Дмитрий хочет и не может; Лев не хочет и не может». Представляете во что превратилась «Война и мир» с точки зрения генетики? И так с каждым, Наталья, каждым писателем или поэтом вплоть до удаления мельчайших родинок или папиллом… Добавьте сюда астрологию, будизм, индуизм, конфуцианство))) представляете какой галдешь был на уроках литературы. Роза Васильевна уходила от нас с головной болью и ощущением собственной неполноценности…

Джо Хилл «Призрак двадцатого века» (2002) — один рассказ, озвученный Михаилом Прокоповым.

В сборник «Призраки двадцатого века», озвученных Самойловой Анной, входят рассказы Джо Хилла (включая предисловие Кристофера Голдена):
1. «Лучшие новые ужасы» (2005).
2. «Призрак двадцатого века» (2002).
3. «Хлоп арт» (2001).
4. «Услышать, как поёт саранча» (2004).
5. «Сыновья Абрахама» (2004).
6. «Лучше, чем дома» (1999).
7. «Чёрный телефон» (2004).
8. «В ловушке» (2005).
9. «Плащ» (2005).
10. «Последний вздох» (2005).
11. «Деревья-призраки» (2005).
12. «Завтрак у вдовы» (2002).
13. «Маска моего отца» (2005).
14. «Добровольное заключение» (2005).
Бонусом — рассказ «Спасённый» (2005).

Потянуло к сказкам. Новогодняя пора — время верить в чудеса. Но это не простые сказки. Это — наваждение, которое затопило и наглухо отсекло скучный гул реальности. Дети, рассудительный Ден (день) и мечтательная Уна (ундина, луна), играя, привлекли внимание Пека. Кто он? Лесовичок, эльф? Сперва думала — да, но его образ постоянно меняется, усложняется, растёт. Рассказывая детям разные истории, он волшебным образом вызывает из тьмы веков своих старых знакомых: кузнеца, монаха, рыцаря, вора, волшебника… Вокруг детских головок закручивается лихой водоворот событий прошлого. Мелькают лица, города, эпохи. Запахи специй на рыночной площади, на губах солёные брызги от взмаха вёсел, скрип пера в келье монаха, ледяные порывы ветра на крепостной стене. Всё рассыпается на тысячи осколков, которые постепенно складываются в огромное полотно Времени и Пространства. Расшитое серебряными нитями благородства, чести, смелости и самопожертвования. Исподволь Пек учит ребят верить в силу родной земли, сжатой в горсти. Земли, впитавшей пот тех, кто трудился на ней, кровь защищавших её и слёзы, пролитые над павшими. Так кто же Пек? Дух этой земли, более древний, чем сама Англия? Я не знаю. Прочитано, как и всегда, превосходно! Неторопливо, с доброй иронией и нежной снисходительностью. Так и видишь детишек, сидящих перед Герасимовым, подсунув под себя ладошки, распахнув глазёнки… А вот тут стоп! Сказки, конечно, дивные, но слушать деткам не советую. Иначе придётся объяснять про могилы, духи умерших, отсечённые головы, жертвоприношения и прочие, вскользь упомянутые, мелочи (впитанные с овсянкой их английскими ровесниками). Перевод прекрасен.
Дымчато-изумрудные холмы, ветер принёс запахи полыни, чабреца и моря. Вечернее солнце золотит траву, удлиняя тени от вековых дубов. И бесконечное небо — всегда готовое укрепить твои крылья. Благодарю всех, всех!