Большое Вам спасибо, дорогая Нуре, за внимание к этим маленьким работам, мне всегда очень приятен Ваш тёплый отзыв!

Благодарю Вас за добрые слова!

До недавних пор мне казалось, что эпизод с поездкой на охоту и описание всех этих охотничьих деяний в рассказе словно бы лишние, что всё это чужеродно здесь, словно случайно вклеенные страницы из другой книги. Будто в тонкую ткань с изящными узорами вплетается какая-то грубая железная проволока. Теперь понимаю, что это не так, что эпизод с охотой здесь — ключевой, в нём и ответ, и совет. В мире, как в едином организме, всё очень переплетено и взаимосвязано. Вторгаешься в чьё-то пространство, лишаешь кого-то бездумно жизни — Жизнь лишит чего-то ценного и тебя, нарушив и твои границы. Будешь долго потом щёлкать клювом во тьме и смотреть на причудливый рисунок обоев, стараясь разглядеть в нём смысл…

Благодарю Вас, Ника! Да, вполне возможно, что он был культовым. Люди в ту эпоху долгое время сидели на сухом пайке насквозь пропитанной идеологией литературы, отцензуренной донельзя. Поэтому хрущёвская оттепель, сделавшая возможным появление такой, чисто романтической, литературы, воспринималась изголодавшимися сердцами как долгожданный праздник. «Голубое и зелёное» Казакова, «Серебристый грибной дождь» Осипова, написанные практически в одно время — просто как весенняя капель после долгой и суровой зимы. Жаль, что такая капель не бывает долгой — на смену ей уже спешит засушливое лето… Но блажен тот, кто успел собрать её животворящие капли в сокровенный сосуд своего сердца — там они никогда не иссохнут, и будут вечно смягчать и оживлять это сердце, не давая ему превратиться в чёрствую и мёртвую скалу.

Спасибо, Рара! ) Не могу не согласиться с Вами. Алёша забыл, что от любого выстрела бывает отдача — так устроена физика. Любил Алёша север — север в итоге и увлёк, поглотил его любовь. Находил удовольствие в охоте — ну кто-то в это время «охотился» и на его Лилю. Поэтому, да, «сова глухо ударилась о межу и долго потом щёлкала во тьме клювом» — но уже в Алёшином сердце, которое и стало в итоге той самой подстреленной совой во тьме, глухо ударившейся о межу жизни.