Страдал Гаврила от гангрены, Гаврила от гангрены слег…
Дальше тем же молодецким четырехстопным ямбом рассказывалось о Гавриле, который по темноте своей не пошел вовремя в аптеку и погиб из-за того, что не смазал ранку йодом.
— Вы делаете успехи, Трубецкой, — одобрил редактор, — но хотелось бы еще больше… Вы понимаете?
Он задвигал пальцами, но страшную балладу взял, обещав уплатить во вторник. В журнале «Будни морзиста» Ляписа встретили гостеприимно.
— Хорошо, что вы пришли, Трубецкой. Нам как раз нужны стихи. Только быт, быт, быт. Никакой лирики. Слышите, Трубецкой? Что-нибудь из жизни потельработников и вместе с тем, вы понимаете?..
— Вчера я именно задумался над бытом потельработников. И у меня вылилась такая поэма. Называется «Последнее письмо». Вот…
Служил Гаврила почтальоном, Гаврила письма разносил…
История о Гавриле была заключена в семьдесят две строки. В конце стихотворения письмоносец Гаврила, сраженный пулей фашиста, все же доставляет письмо по адресу.
— Где же происходило дело? — спросили Ляписа.
Вопрос был законный. В СССР нет фашистов, а за границей нет Гаврил, членов союза работников связи.
— В чем дело? — сказал Ляпис. — Дело происходит, конечно, у нас, а фашист переодетый.
— Знаете, Трубецкой, напишите лучше нам о радиостанции.
Думаю, многие говоруны (флудерасты) поняли, что я их высмеиваю в моей сатире. Как раз об этом говорит количество дизов. Оне ведь сцуки замахиваются даже на классиков! Жаль, не могу я этих говорунов утопить в сортире. )))
Извините, я в самом деле, не понимаю вашего русского. Это — ирония или сарказм?
Что касается меня, то я был бы рад, если бы люди перестали флудить — писать бессмысленные реплики, а перешли бы к конструктивной критике в виде рецензии или отзыва, не к упрекам или к сарказму, а именно к критике в своем подлинном значении. Это было бы полезно двум сторонам: как авторам, так и слушателям. Всегда надо стремиться к достижению общего консенсуса в решении или обсуждении задачи, проблемы и в том же роде. А выяснения отношений ни к чему не приведет, разве что к еще большим проблемам.
Просто надо брать на вооружение то, что говорят со стороны.
И потом, мне впервые попался этот еще не пропиаренный чтец на этом сайте. И то что я написал, было всего лишь моей первой реакцией на его исполнение. Скажу, что этот чтец не самый худший, но и в здешнюю двадцатку самых лучших не войдет, так как себя он предвосхищать и не собирается. Для этого нужны амбиции или страсть к звонкой монете, чего, как я думаю, у него нет.
Если мистер Д зевнул, голосом покажи, «чтец», что он зевнул, при этом замедли темп речи. Покажи натуральность! Прочитать текст может любой, а вот изобразить действия персонажей мало кто может. Еще много нюансов есть, о которых ты не знаешь, «чтец». В общем, надо постоянно наращивать свой потенциал!
Юлия, это — юмореска, не совсем рассказ, входящий в цикл юморесок и рассказов «Свадьба», причем юмореска даже затянутая (Вот, поэтому я начитываю ее динамично). Идея юморески мощная, но выданная в виде юморески по-чеховски кратко и емко. Здесь сатира на мещанство! В саркастической подаче показано поведение всех главных персонажей: родители невесты, сама невеста, жених и даже воздыхатель невесты. Получились очень колоритные персонажи — пища для киношников и писателей.
У некоторых читателей создается такое впечатление, мол, Чехову надоело писать рассказ, вот он и закончил его так быстро, недосказав самого главного. В этом, кстати, весь Чехов! Он никогда не договаривает, словно, жеманничает как дама с кавалером. Но от этого интрига только разгорается!..
Чехова, прежде всего, надо учиться понимать, а любить — это уже второй план!
Люди так устроены, особенно, женщины, в силу своей сверх эмоциональной природы: сегодня они восторгаются Чеховым, произнося: «Чехов – это наше все! Как я люблю Чехова!», а завтра этот человек станет его поносить, поняв, наконец, что он правдолюбец. А кто любит правдолюбцев?! Мало кто!
PS: Я еще не встречал в своей жизни тех, кто любил Чехова, но я встречал имитаторов этой любви. При жизни Чехова у автора было много злопыхателей. Они и сейчас есть. Это те, кто Чеховым когда-то восторгался — когда были молоды и себя еще ничем не замарали.
Шекли Роберт
«Как на самом деле пишут профессионалы»
Автор в своем болтологическом опусе описал, как нельзя писать профессиональным писателям, то есть, писателям, которым платят деньги за их писанину.
Уже с первых строк было ясно, что Шекли будет много болтать и ничего существенного не скажет, мол, я был фэном (вентилятором) или фанатом фантастики, а потом и сам стал писать, с таким-то скорешавался, чтобы написать то-то, потом привязали себя цепями к стулу, чтобы что-то сварганить, потом столько-то слов за день, потом Ибица, чтобы была соответствующая обстановка… Боже, сколько же болтовни, и ни одной нужной фразы. Я бы такую двадцатипятиминутную чушь и за миллион долларов не стал бы озвучивать для слушателей. (ТЫ меня прости, Лиличка!) Ну, а профессиональные писатели пробежались бы по этому опусу с минуты и поняли бы, что автор не станет делиться своими «секретами». Чтиво для простофилей-фанатов Шекли!
А вообще, все англоговорящие авторы такие болтуны, особенно, американские, так как это у них в крови. В плане давать советы, как писать, все-таки русские авторы более конкретны.
Вообще, у каждого писателя должна выработаться собственная памятка из 12 пунктов, как писать. И все! Хватит пургу гнать обывателю, как писать! Лучше бы озаглавил свою чушь «Как не писать!» Так было куда честнее!
Те, кто писал Библию, знали как писать фантастику!
«Сигареты есть, спичек нету; есть спички, сигарет нет» — вот, такая ирония!
К чему это я? Да к тому, что человек, ежели на 100% грамотен как лингвист, то это необязательно, что он могёт начитать текст перед микрофоном, разумеется, в силу так называемого страха перед этим дивайсом или с непривычки. Это объясняется тем, что человек привык к живой речи — общаться с кем-либо, а не таким образом.
Так вот, ради подтверждения собственной гипотезы, я многих шибко грамотных сажал за микрофон. И что вы думаете?!.. Ха-ха-ха… на один абзац художественного текста, состоящего из126 слов, шесть человек, кичившиеся своей грамотностью, совершали от 6 до12 орфоэпических ошибок. Это я еще не заикаюсь о том, что были допущены не токмо ошибки лингвистического характера, но и чисто декламационные.
Я вас, Дмитрий, ни в чем не упрекаю, я лишь хочу, чтобы вы поняли еще и то, что каким бы сложным ни был русский язык, мы всегда идем по пути его упрощения и благозвучия. Первое — для понимания языка, второе — для того, чтобы язык не утомлял слух. Вот, как чтец и декламатор, да и вообще, как деятель культуры и образования, этого я добиваюсь.
Да, те два слова, на которые вы указали чтецу, не представляют какого-либо значения (Я бы не ста на них указывать чтецу!) для всей книги, от орфоэпической вольности чтеца, идущего по пути упрощения и благозвучия, главная магистраль книги не поменяется. Даже если я допустил бы на 14 часов озвучки сотню погрешностей лингвистического характера тем более, что 90% людей именно на этих словах и спотыкаются, но даже не замечают этого. Вот, почему эти 90% слушателей не делают чтецам замечаний по поводу подобных погрешностей, ибо начитали бы гораздо безграмотней.
Я не отрицаю, что вы грамотный человек, возможно, намного грамотнее меня, но как говорится, на каждого мудреца довольно простоты.
Приходят также на ум и слова великого классика:
«Мы все учились понемногу
Чему-нибудь и как-нибудь,
Так воспитаньем, слава богу,
У нас немудрено блеснуть.
Онегин был, по мненью многих
(Судей решительных и строгих),
Ученый малый, но педант.
Имел он счастливый талант
Без принужденья в разговоре
Коснуться до всего слегка,
С ученым видом знатока
Хранить молчанье в важном споре
И возбуждать улыбку дам
Огнем нежданных эпиграмм.»
Приведенные мною строчки, прежде всего, касаются меня, так как мне свойственно бахвальство, именно, по части моей учёности, ибо это когда-то было моей слабой стороной (я, будучи о природы не склонным к интеллектуальной деятельности, пытался угнаться за умниками!). меня природа наделила физическими данными, которыми я стал пренебрегать в угоду своей учёности. И тем не менее, я не слаб, одной рукой я поднимаю 48 кг. 10 раз — две гири по 24 кг.
Да знаем, что такое существо как ты, имело в виду. Старо уже, ничего оригинального. А слова Пушкина я привел в пример, думал, что ты мораль поймешь. Да какой там! Неуч скучная.
Пушкин, узнав об исчезновении дневника Байрона, утешал Вяземского:
«Мы знаем Байрона довольно. Видели его на троне славы, видели в мучениях великой души, видели в гробе посреди воскресающей Греции. — Охота тебе видеть его на судне. Толпа жадно читает исповеди, записки, etc., потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок, как мы! Врёте, подлецы: он и мал и мерзок — не так, как вы — иначе».
Да это не существенно, тем более, что Лиза проходной персонаж, а фамилия ее звучит пару раз, — она просто Лиза. А переулок звучит лишь раз или два. Это имена собственные. Можно и ИванОв и ИвАнов, и КалачЕва и КалачЁва. Я произнес ее фамилию более благозвучно. И вообще, у русских нет каких-то твердых орфоэпических норм в фамилиях и часто я наблюдаю переделывания фамилий: ОбУхов вместо Обухов итд. Главное, что чтец сделал правильные ударения во всех других словах всего текста, причем, частотных, в которых русские чтецы намудрили. У одного чтеца с птичьей фамилией в каждой главе по 10 ошибок. И никто не заикается об этом.
Вообще, русский язык очень сложный, даже напрягучий, особенно, с орфоэпической точки зрения. Вот почему русские так часто делают неправильные ударения в словах, даже лингвисты!!!
Я даю гарантию, что вы озвучив всю книгу, сделали бы сотню орфоэпических ошибок, если не больше, так как вы не чтец и не лингвист. Просто какие то слова вы знаете, в многие не знаете!
Но все дело в том, что они деятели культуры. Личности известные популярные. И к ним люди прислушиваются. Ну а, что касается вас, то человек вы маленький, хоть и имеете свою точку зрения. Вы же маленький человiк, не так ли?! Ну, вот, никто и не станет слушать вас. Просто проигнорируют. А их слушаются миллионы! Вот, в чем загвоздка-то!
Вообще-то, ответ лежит на поверхности.
Во-первых, у чтеца нет над ним начальников и редакторов, которые ему указывали бы что да как. Он волен делать так, как считает нужным. Более того, своенравный он такой гад. Видите ли ему нужна конструктивная критика, а не словесные высеры.
Во-вторых, чтец заботится о всех категориях слушателей (чего нельзя делать в нонешнее время!): кто любит с музыкальным сопровождением и без, учитывая также предпочтения филологов английского языка, желающих послушать якобы Чехова и на английском языке.
К гадкому подходу этого чтеца надо привыкнуть и уже не будешь замечать его «гадости». Но, если нет такой возможности, как привыкнуть к его выходкам, то всегда есть альтернативные озвучки!
Мне было бы интересно, как бы вы отреагировали на книгу английского биографа Чехова Рейфилда «Жизнь Антона Чехова». Вот бы вы чертыхались от нее! Вы просто блевались бы и поносили бы автора, жалея о том, что не можете ему морду начистить. Но зато весь российский Бомонд, включая братьев Михалковых, умерших уже Хейфица и О.Табакова отзывались об этой книге как о шедевре!
Нет, Антон Павлович не опустился бы до такой пошлятины, ни в коем случае, не опустился бы! Гении не пускаются до пошлятины. Но вот вопрос: как вы, живя в столь пошлом веке, где уже давно маячит 18+, разглядели эту саму пошлятину и в чем она? ))) Ведь,
скажем так: пошлость в рассказе тонко завуалирована. Так, в чем пошлость?!
Глобального вымирания не происходит пока, однако происходит глобальная истерия. Это — издержки ныне себя изжившей потреблятской социально-экономической парадигмы, не более. Я на все это *** ложил, так как у меня есть, чем думать и я не ведусь на это. Во мне развита самоорганизация и самодисциплина. В своем мире я живу в иной парадигме отношений.
Страдал Гаврила от гангрены, Гаврила от гангрены слег…
Дальше тем же молодецким четырехстопным ямбом рассказывалось о Гавриле, который по темноте своей не пошел вовремя в аптеку и погиб из-за того, что не смазал ранку йодом.
— Вы делаете успехи, Трубецкой, — одобрил редактор, — но хотелось бы еще больше… Вы понимаете?
Он задвигал пальцами, но страшную балладу взял, обещав уплатить во вторник. В журнале «Будни морзиста» Ляписа встретили гостеприимно.
— Хорошо, что вы пришли, Трубецкой. Нам как раз нужны стихи. Только быт, быт, быт. Никакой лирики. Слышите, Трубецкой? Что-нибудь из жизни потельработников и вместе с тем, вы понимаете?..
— Вчера я именно задумался над бытом потельработников. И у меня вылилась такая поэма. Называется «Последнее письмо». Вот…
Служил Гаврила почтальоном, Гаврила письма разносил…
История о Гавриле была заключена в семьдесят две строки. В конце стихотворения письмоносец Гаврила, сраженный пулей фашиста, все же доставляет письмо по адресу.
— Где же происходило дело? — спросили Ляписа.
Вопрос был законный. В СССР нет фашистов, а за границей нет Гаврил, членов союза работников связи.
— В чем дело? — сказал Ляпис. — Дело происходит, конечно, у нас, а фашист переодетый.
— Знаете, Трубецкой, напишите лучше нам о радиостанции.
— А почему вы не хотите почтальона?
— Пусть полежит. Мы его берем условно.»
Думаю, многие говоруны (флудерасты) поняли, что я их высмеиваю в моей сатире. Как раз об этом говорит количество дизов. Оне ведь сцуки замахиваются даже на классиков! Жаль, не могу я этих говорунов утопить в сортире. )))
Что касается меня, то я был бы рад, если бы люди перестали флудить — писать бессмысленные реплики, а перешли бы к конструктивной критике в виде рецензии или отзыва, не к упрекам или к сарказму, а именно к критике в своем подлинном значении. Это было бы полезно двум сторонам: как авторам, так и слушателям. Всегда надо стремиться к достижению общего консенсуса в решении или обсуждении задачи, проблемы и в том же роде. А выяснения отношений ни к чему не приведет, разве что к еще большим проблемам.
И потом, мне впервые попался этот еще не пропиаренный чтец на этом сайте. И то что я написал, было всего лишь моей первой реакцией на его исполнение. Скажу, что этот чтец не самый худший, но и в здешнюю двадцатку самых лучших не войдет, так как себя он предвосхищать и не собирается. Для этого нужны амбиции или страсть к звонкой монете, чего, как я думаю, у него нет.
У некоторых читателей создается такое впечатление, мол, Чехову надоело писать рассказ, вот он и закончил его так быстро, недосказав самого главного. В этом, кстати, весь Чехов! Он никогда не договаривает, словно, жеманничает как дама с кавалером. Но от этого интрига только разгорается!..
Чехова, прежде всего, надо учиться понимать, а любить — это уже второй план!
Люди так устроены, особенно, женщины, в силу своей сверх эмоциональной природы: сегодня они восторгаются Чеховым, произнося: «Чехов – это наше все! Как я люблю Чехова!», а завтра этот человек станет его поносить, поняв, наконец, что он правдолюбец. А кто любит правдолюбцев?! Мало кто!
PS: Я еще не встречал в своей жизни тех, кто любил Чехова, но я встречал имитаторов этой любви. При жизни Чехова у автора было много злопыхателей. Они и сейчас есть. Это те, кто Чеховым когда-то восторгался — когда были молоды и себя еще ничем не замарали.
«Как на самом деле пишут профессионалы»
Автор в своем болтологическом опусе описал, как нельзя писать профессиональным писателям, то есть, писателям, которым платят деньги за их писанину.
Уже с первых строк было ясно, что Шекли будет много болтать и ничего существенного не скажет, мол, я был фэном (вентилятором) или фанатом фантастики, а потом и сам стал писать, с таким-то скорешавался, чтобы написать то-то, потом привязали себя цепями к стулу, чтобы что-то сварганить, потом столько-то слов за день, потом Ибица, чтобы была соответствующая обстановка… Боже, сколько же болтовни, и ни одной нужной фразы. Я бы такую двадцатипятиминутную чушь и за миллион долларов не стал бы озвучивать для слушателей. (ТЫ меня прости, Лиличка!) Ну, а профессиональные писатели пробежались бы по этому опусу с минуты и поняли бы, что автор не станет делиться своими «секретами». Чтиво для простофилей-фанатов Шекли!
А вообще, все англоговорящие авторы такие болтуны, особенно, американские, так как это у них в крови. В плане давать советы, как писать, все-таки русские авторы более конкретны.
Вообще, у каждого писателя должна выработаться собственная памятка из 12 пунктов, как писать. И все! Хватит пургу гнать обывателю, как писать! Лучше бы озаглавил свою чушь «Как не писать!» Так было куда честнее!
Те, кто писал Библию, знали как писать фантастику!
К чему это я? Да к тому, что человек, ежели на 100% грамотен как лингвист, то это необязательно, что он могёт начитать текст перед микрофоном, разумеется, в силу так называемого страха перед этим дивайсом или с непривычки. Это объясняется тем, что человек привык к живой речи — общаться с кем-либо, а не таким образом.
Так вот, ради подтверждения собственной гипотезы, я многих шибко грамотных сажал за микрофон. И что вы думаете?!.. Ха-ха-ха… на один абзац художественного текста, состоящего из126 слов, шесть человек, кичившиеся своей грамотностью, совершали от 6 до12 орфоэпических ошибок. Это я еще не заикаюсь о том, что были допущены не токмо ошибки лингвистического характера, но и чисто декламационные.
Я вас, Дмитрий, ни в чем не упрекаю, я лишь хочу, чтобы вы поняли еще и то, что каким бы сложным ни был русский язык, мы всегда идем по пути его упрощения и благозвучия. Первое — для понимания языка, второе — для того, чтобы язык не утомлял слух. Вот, как чтец и декламатор, да и вообще, как деятель культуры и образования, этого я добиваюсь.
Да, те два слова, на которые вы указали чтецу, не представляют какого-либо значения (Я бы не ста на них указывать чтецу!) для всей книги, от орфоэпической вольности чтеца, идущего по пути упрощения и благозвучия, главная магистраль книги не поменяется. Даже если я допустил бы на 14 часов озвучки сотню погрешностей лингвистического характера тем более, что 90% людей именно на этих словах и спотыкаются, но даже не замечают этого. Вот, почему эти 90% слушателей не делают чтецам замечаний по поводу подобных погрешностей, ибо начитали бы гораздо безграмотней.
Я не отрицаю, что вы грамотный человек, возможно, намного грамотнее меня, но как говорится, на каждого мудреца довольно простоты.
Приходят также на ум и слова великого классика:
«Мы все учились понемногу
Чему-нибудь и как-нибудь,
Так воспитаньем, слава богу,
У нас немудрено блеснуть.
Онегин был, по мненью многих
(Судей решительных и строгих),
Ученый малый, но педант.
Имел он счастливый талант
Без принужденья в разговоре
Коснуться до всего слегка,
С ученым видом знатока
Хранить молчанье в важном споре
И возбуждать улыбку дам
Огнем нежданных эпиграмм.»
Приведенные мною строчки, прежде всего, касаются меня, так как мне свойственно бахвальство, именно, по части моей учёности, ибо это когда-то было моей слабой стороной (я, будучи о природы не склонным к интеллектуальной деятельности, пытался угнаться за умниками!). меня природа наделила физическими данными, которыми я стал пренебрегать в угоду своей учёности. И тем не менее, я не слаб, одной рукой я поднимаю 48 кг. 10 раз — две гири по 24 кг.
Пушкин, узнав об исчезновении дневника Байрона, утешал Вяземского:
«Мы знаем Байрона довольно. Видели его на троне славы, видели в мучениях великой души, видели в гробе посреди воскресающей Греции. — Охота тебе видеть его на судне. Толпа жадно читает исповеди, записки, etc., потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок, как мы! Врёте, подлецы: он и мал и мерзок — не так, как вы — иначе».
Вообще, русский язык очень сложный, даже напрягучий, особенно, с орфоэпической точки зрения. Вот почему русские так часто делают неправильные ударения в словах, даже лингвисты!!!
Я даю гарантию, что вы озвучив всю книгу, сделали бы сотню орфоэпических ошибок, если не больше, так как вы не чтец и не лингвист. Просто какие то слова вы знаете, в многие не знаете!
Во-первых, у чтеца нет над ним начальников и редакторов, которые ему указывали бы что да как. Он волен делать так, как считает нужным. Более того, своенравный он такой гад. Видите ли ему нужна конструктивная критика, а не словесные высеры.
Во-вторых, чтец заботится о всех категориях слушателей (чего нельзя делать в нонешнее время!): кто любит с музыкальным сопровождением и без, учитывая также предпочтения филологов английского языка, желающих послушать якобы Чехова и на английском языке.
К гадкому подходу этого чтеца надо привыкнуть и уже не будешь замечать его «гадости». Но, если нет такой возможности, как привыкнуть к его выходкам, то всегда есть альтернативные озвучки!
скажем так: пошлость в рассказе тонко завуалирована. Так, в чем пошлость?!