На заре жизни кровью невинных забрызганная, слабеюще-негромко поющая тому, кто услышит её. Тому, чьё сердце огромно, кто омоет её перья, возьмёт на себя её боль.
Закон? А закон (неожиданно) не рубит сплеча, дабы не обвинить невиновных, дрожит и вибрирует тонкой гранью, на которой танцуют свой безудержный чардаш прокуроры, адвокаты, полицейские, судьи. И пока длится их танец, пока не устали музыканты, не определилось равновесие, алой сирене петь — тому одиночке, морскому волку, готовому защищать своего лисёнка до последнего вздоха.
Пламя лисьего подожжёного хвостика и изумруд фикуса Леона — вечное сочетание, тайные слёзы на пепел мастерской, где писалась эта картина.
Минутка покаркать — недопрописаны характеры, детали, нюансы, логика под хмельком, ну так ведь новогодняя неделя! Посему — автору спасибо за много часов расслабляющего массажа мозговых извилин.
Чтецу — нежность и благодарность всегда.

Честно написала, не хотела слушать, думала разозлиться. Не поклонница я Пушкина (моё — Лермонтов), но за Него вдруг так обидно стало, что его все кому не лень (как Чехова на сайте).
Но у тебя так мило получилось. Пушкин здесь, рядом, в джинсах и ковбойке, с мобильным и ключами от Пежо, и он по-прежнему родной, любит красавицу Наташу, всё то же у него с деньгами, друзьями и властями, но — рядом, навсегда…

Теперь не уняться мне, сквозь слёзы смеётся и щекочет внутри, слушаю, беззвучно пустив фильм (наизусть звуковую дорожку знаю).
Обожаю и любуюсь Лучко, Виторган вообще всегда царил в моём девичьем сердце (среди многих, правда :)
Но, княгиня души моей — Евдокия Урусова — ей, её внешности и, о боже, голосу! Голосу её — отдана моя любовь навсегда. Вообще, в этом фильме цариц хватает, Екатерина ll из «Вечеров на хуторе»…
Милый Чтец, ещё раз примите мою горячую (до кипения) благодарность за часы, которые проведу в безмятежном, безмятежном, отчаянно-бесценном…

 Какой подарок! Любимая с детства книга (и фильм!) в приятнейшем исполнении. Ай спасибо!

Удивительная женщина оставила эти строки. Кто знает, сколько боли пережило её смелое сердце, чего ей стоило каждый новый день распахивать глаза и протягивать руки навстречу новому, неизведанному, лететь навстречу с уготованным судьбой без отягощения, смахнув путы с крыльев, сияя. Кто знает чем платила за всё, укорачивая жизнь. Воспоминания-факты, воспоминания-улыбка победная, воспоминания, очищенные от личных оценок, рефлексии вслух, от нытья и обвинений, от кокетливой возможности предоставить (навязать) читающему мысленно плюнуть в «нехорошего» и прочих милых уловок.
То была птица Феникс в женском обличье…
Благодарю за исполнение, оно настолько — поющее слово изнутри, что если бы написано было «читает автор», не усомнилась бы. Ирина, низкий поклон Вам.

«Замахнуться на нашего понимаете ли», увидев название, скисла. Ну всё, думаю, сейчас опять будет избитое, учителями в упрямые наши головы вбитое, наизусть поздними вечерами заученное (замученное), вон и стихи все знакомые :(
Да и то, ведь читать вслух Пушкина под силу только гениям сопоставимого масштаба, иначе получается детсадовский утренник или невыносимая банальщина, от которой морщит, как от пенопласта по стеклу.
С вредными мыслями начала слушать и… отлегло. Днепровский умудрился искренне и по-детски наивно втащить стихи в наше время, нисколько не исказив при этом их щемящей красоты, не потеряв ни одного пухового пёрышка с их белоснежного одеяния, не умалив их классического величия!
Странное до болезненности это ощущение, чувствовать не себя — там, с ним, а его — здесь, со мной…
Благодарю, Дмитрий, за эти неожиданные переживания, за боль и острую радость от промелькнувших образов.

Пробираясь сквозь недоброе, серое, всё ищешь глазами островок, на который выбраться, передохнуть, согреться у костра. Который Менестрель разведёт для тебя хоть в снегах бескрайних, сжигая в нём последнее — свой посох странника, страницы книг, записки, письма, карты…
Дмитрий, прошу принять в который раз мою благодарность коленопреклонённую.
А «бутерброд со шпротом» это да! Ломтик чёрного, маринованное колёсико, яичко, укропчик, да ёлки, опять в магазин, что ли :)
Всех с наступающим, друзья!

А это всем подарок к нг или только у меня пропала звёздочка, уносящая коммент на погоны избранного?
Впрочем, можно и по-другому тексты сохранять…
Владимир Викторович, искренне благодарю за Ваши аккуратные, умные и ёмкие истории, согретые сдержанностью и теплом души!

Опа, опять реклама в тексте. Што ты будешь делать, понимаю — надо, но… А ведь неплох в своём жанре был Гулевич (для меня).
Ладно, о рекламке пару слов — канал этот очень так себе, говорю как тру-краймочка со стажем (ещё с первых выпусков «Агаты»). Инфа там подаётся скучно, заунывно, неразвёрнуто, да и попросту — неинтересно.

История с лёгким оттенком «меча и орала», мелодия в начале накинула улыбочку на кисло-утреннее моё физиономие.
Позабавила «чисто английская, овящённая временем, поза» джентльмена у камина, вспомнился мультяшный Филеас Фогг. А как представители других народов стоят у камина? Как у стойки бара, опираясь на каминную доску всеми локтями, поплёвывая в него или вообще не стоят, сидят на кортках, ну или там в позе лотоса, с медитацией на огонь? Ах, этот милый, стойкий великобританский шовинизм, пером его пощекотали, ехидно посмеиваясь в густые ирландские усы.
Прочитано приятно, благодарю.

Овеянные и смягчённые нежной, романтической грёзой Чтеца, стихи огненноволосой богини древнего народа обрели иной, неожиданный облик.
Мятежные, дикие, страстные, неподвластные перевариванию развалившихся в креслах, захлопнувшихся, размеренно-мещанских (щанское щастие которых в скудных мечтах и бубнении глупом молитвочек, кои в мозгах только и коренятся ничтожно...) яростные, грешные, апостольски чистые строки её — вечно гореть будут в мёртвых небесах грядущего, освещая, стегая, взывая, сдирая кожу, касаясь нерва, не давая погибнуть душе того, кто слышит её…
Ушедшие поэты по-своему закрывают счета, открытые здесь на земли теми, кто всем сердцем, по-детски бескорыстно, гладят их грани, сокрытые до времени…

Не была поклонницей прозы Шукшина, да — читала и слушала вполне охотно, но не так чтобы впритык к аорте.
Теперь же, за все его строки-строчки (прострочены нитью, которая тянется из сердца человека огненного, отчаянно горячившего судьбу, дававшего шпоры своей душе не жалеючи), низко кланяюсь ему. Жажда, о которой я даже не подозревала, будет ли утолена…
Ой, а Герасимов, не могу вспомнить, какую бы ещё книгу он читал с таким упоением, азартом и нескрываемым наслаждением!

Феерично! Только Ерисановой под силу такое прочитать, любой текст она педантично и вежливо разберёт на слова и буковки, невероятным, ей одной свойственным образом, уложит всё это в свою чудесную умную головку, и потом, на миг замерев, словно пианист перед роялем, ровно, графически чётко и изящно, проскачет от заглавия до последней точки на арабском скакуне своего таланта.
Сперва я пыталась угнаться за ней, привычно превращая словосочетания в картинки и образы, но они получались такими кособокими и несуразными, штрихпунктирно движущимися и спотыкающимися, что я оставила это дело и постаралась почувствовать сами слова, красоту их сочетания. Понукая своего коня, стремилась оценить и восхититься «новорожденными» словами, их искромётной оригинальностью и благозвучием. Но тут мой эстетический фильтр прогнулся и раскрошился под напором ринувшегося сквозь него потока.
Срезалась на полдороге. Хромая и охая побрела обратно, напевая «шаланды полные кефали» (очень уж захотелось чего-то простого и ясного).
Из прослушанного поняла одно — Ерисанова несравненна, ей подвластно любое литературное течение, в крайнем случае она его заморозит, выпилит из него глыбу льда и превратит её в сверкающее под светом звёзд совершенство.

Для меня попытка понять немыслимую глубину этой книги равносильна желанию по капле собрать море во флакончик для духов, пробовать не стала, просто слушала. Ерисанова, её остранённо-прохладная манера чтения идеальна для этой вещи, чётко и чисто произнесённые ею слова — словно миллионы серебряных гвоздиков, коими к вечности приколочено огромное полотно, по которому рассыпан жемчуг (бисер) невероятной красоты.
Так пусть игра начнётся…
Долго, очень долго я скользила внутри романа, выбирая только межбуквенное, межстрочное пространство, не смея касаться нитей из слов, боясь сделать хотя бы крохотную зацепку на ткани повествования.
Нащупанные мной, слепой, сокровища покоятся на дне Мариинской впадины и пусть они пребудут там вечно, я же — получила возможность почувствовать их своими эхолотиками.
Уходя на дальний край прекрасной долины интеллектуально-духовного познания мира, не стоит забывать о противоположном, столь же важном и столь же отдалённом методе — чувственном, животно-страстном, безумно-бездумном. Да, мой друг, этот метод должен учитываться, без него весь идеальный мир Касталии летит в тартарары, оставаясь самим в себе, бессмысленным, будучи исполненным смысла.
При переходе справа налево вероятнее всего последует смерть, (взрыв, разлом), ибо чудовищно велика разница вибраций.
Мои сбитые настройки божественной гармонии пищат об одном: находясь на дальнем конце — возьми на себя смелость двинуться в противоположное, тогда тебя нарекут Героем, будут чтить и воспевать в веках. Но ты будешь обречён на восхождение с нуля…
Потому что едиинственно верно — находиться посередине, иное — разрушает, за иное — вечное вращение, грязь и слякоть пути затем неба вздох и снова грязь и слякоть пути и прочая… ._.. _. _.._

Шаг за шагом (китайские братья звучат в этой фразе ярче), долго, длинно, подетально, пододеяльно (тактично), по-герасимовски вельможно и насмешливо-протяжно. Для меня этого достатошно, чтобы дослушать до конца.
Обожаю детективные истории в исполнении Герасимова, он тоже, видимо, их обожает, не знаю, «с листа» ли он это роман читал, но озвучил его так, что мне казалось — мы с ним интригу вместе размотаем и ему самому интересно узнать, какой гад всё там сотворил.
Скорострелам, которые впряглись слушать, видя, что на часах восемь делений — выпрягайтесь, здесь скушно.
Детектив для тех, кто никуда не спешит, познал всё и это всё — ему благостно, по душе и… одновременно — пофигу.

Простите, пожалуйста, и не сочтите за назойливость просьбу принять совет — не верьте вы всяким «фильтрам», они обычно такие дырявые, что над этой дырой впору туалет ставить и всей планетой туда ходить.

Тяжёлая книга.
Периодически наблюдаю картины разви-разлития общения человека и бутылки, по теме вопроса — пили, пьют и будут пить. Потому что живёт в человеке экзистенциальная тоска, мобилизующая все его мысли и чувства на поиск того, не знаю чего, зовущая туда, не знаю куда. Водка в помощь, дорогие граждане, чем не смысл! А заодно и цель — конкретная, досягаемая, осязаемая, которая никогда не предаст, успокоит и утешит, откроет небеса и насыпет оттуда звёзд.
В тумане жизни — жми педаль в пол, и можешь считать себя орудием в руках Господа, в оправдание той тьмы, которую творишь своими руками.
Пьют талантливые, сползая в посредственность, пьют бездарные, мня себя великими, пьют бедные и богатые, простые и знаменитые, обласканные судьбой и невезучие, чудовищный водоворот, утягивающий в себя каждого, подплывшего слишком близко.
Исполнено отменно, артистично и с пониманием, лучшего и представить невозможно!
Мышка, заброшенная в название, зверушка деловая и шустрая, вреда биоценозу не причиняет. И почему бы ей не стать для одного-единственного человека символом освобождения от призрачно-манящего плеска в бокале…

Уже от перечня названий сердце начало таять. Чтобы совсем не расплавиться, послушала половину, остальное на потом от самой себя припрятала (как коробку с френч кисами, которых осталось несколько штук). Щедрая россыпь солнечно-дюшесных рассказиков, по-доброму, искренне, изящно — обо всех, кто живёт, поёт, бегает, летает и ползает вокруг нас. Для детишек, во все глаза с радостным любопытством глядящих на белый свет, и для нас, чтобы тормознули своё превращение в скучных, практичных взрослых.
Славный сборник в изумительном исполнении!

Какая прелесть, «собака с милицией найти не смогла», ага, я тоже (смысла), да и ладно, зато своих собак под этот рассказец выгуляла. Мои-то, наверняка, что-нибудь для себя в сугробах нарыли, да и мне, после иронии в адрес сюжета, в потёмках получилось атмосферку поймать, спасибо чтецу и заброшке, возле которой мы гуляли. Вполне жутковато получилось.
«Свечка», фиг знает, по какой аналогии, а я грешную «Щепку» с Шарон вспомнила, пойду на чердак, на кассете была где-то, с корешком мило напечатанным. Включу на ночь, понастальгирую.

 Эта вещица — для женского, очень женского восприятия. Когда никуда не надо спешить, можно томно нежиться по утрам в постели, лениво перебирая лепестки белоснежных пионов, рассыпанных по чёрному полю блаженства и неги. С плотно закрытыми шторами, будильником, разродившимся шестерёнками об стену, с негромко-ритмичным шорохом, осевшим на голосе Маэстро («Я люблю из горничных делать королев...»)
С интровертностью, аллергией к своему коту, томиком Волошина, небрежно сгорбившимся корешком вверх на подлокотнике кресла, и запотевшим бокалом вина на краю ванны…
Луганская — чудо, это тот женский голос, единственно который могу слушать долго, не перемежая ничьим другим.
Медово-струящаяся белочка, скок-поскок по изумрудам, собирающая их в нитки бус повествования, держащая в острых зубках жемчужинки слов, скатывающихся с губ одно за другим. Недотрожка страстная, дивная, трепетная…
Ответ на вопрос, почему плащеносный удод стал райской птицей, застрял на подходе. Мало того, что он похож на воланчик с клювом, ещё и пахнет нетактично, что за рай такой? Отчего было райских птиц, как они есть, в сюжете не использовать? Ладно, пусть эта милая прихоть писательницы останется тайной.