Лугинин Виктор – Ветер перемен

Вы правильно поняли — моя критика конструктивная. Похвально!

Вы посетовали на паузы: «…здорово начитано! За исключением пауз».
Наверное, Вы подразумевали их затянутость? Без микро-/макропауз нельзя создать просодию или хороший декламаторский рисунок, где выделяется не токмо предложения и абзацы, но и синтагмы (за чет МИКРОпауз). Паузы — это еще и наше правильное дыхание при чтении текста в слух. Моя пауза — это не декламаторская погрешность, а декламаторский прием. Декламаторской паузе надо специально учиться! Пауза в устной, сценической и художественной речи имеет огромную силу. Вообще-то, ей надо посвятить отдельное научное исследование. К сожалению, чтецы-любители не хотят учиться ее выдерживать, отчего они портят текст своим прочтением. Пауза — главный элемент просодии, влияющий, в свою очередь, на звучание в предложении синтагмы, ибо синтагма несет определённое значение, выходящее за рамки лишь лексического значения отдельно взятого слова.

Текст, который вы начитали, нуждается в корректорской работе и редакции. Очень много синтаксических и лексических погрешностей. Благодаря именно паузе я заставил неотредактированный еще текст зазвучать намного лучше.

Послушайте, как отрывок текста звучит после редакции:

cloud.mail.ru/public/qLiH/1HNk7fm4t

В этом отрывке своим исполнением я соединил как бы двух исполнителей: Эммануила Виторгана и Егора Бероева (Вы можете послушать, как Бероев начитал роман «1984». Как чтец, да и как актер, Бероев — молодчик).

Печатная версия:

«Из глубокого сна не сразу пробуждается человек, а само пробуждение скорее напоминает ныряльщика, на какое-то мгновение застрявшего в толще океанической бездны, и уже не в состоянии вынырнуть на поверхность водной стихии, в то время как в легких запас воздуха почти исчерпан. Дыхательный же рефлекс заставляет тебя дышать, но ты на глубине — под бесконечной толщей воды. Надежда на спасение угасает. Но инстинкт выживания в тебе еще работает на полную катушку, заставляет тебя двигаться в этой водной толще несмотря на то, что каждое твое движение, каждое физическое усилие на спасение, съедают последние остатки кислорода в лёгких, еще позволяющие тебе жить, мыслить и осознавать, что ты еще живой, а значит, есть еще надежда. Но как долго! А в твоих легких уже не осталось ни кубической йоты воздуха, на тебя еще сильнее давит океаническая тяжесть, уже начинающая расплющивать твои глаза, легкие, в конце концов, твой мозг. Стремительно нарастает паника… И все же ты не сдаешься, совершаешь последнее усилие и… Ты сдвинулся с мёртвой точки и уже несешься с бешенной скоростью на поверхность. Наконец, ты выныриваешь, жадно наполняешь лёгкие воздухом, ощущая свободу, а значит и победу над не родной для тебя стихией — ты проснулся! Включается твое сознание, ты всеми фибрами ощущаешь реальность, где ты уже можешь дышать полной грудью…
У Ивана сперло дыхание — так болезненно он пробудился. В области диафрагмы происходило какое-то жжение. Да еще этот яркий свет бил в глаза откуда-то сверху, а освещенные объекты в помещении расплывались, видны были лишь их контуры. В голове у Ивана вместо мозгов будто патока разливалась, он вновь погружался в царство Морфея. Но усилием воли он боролся с новым приступом сонливости. Он понимал, надо взять себя в руки.
Иван открыл глаза и попытался сфокусироваться на каком-нибудь предмете в помещении. ….»

Приветствую вас, Виктор.
Я бы не сказал, что графоманский бред, скорее, тянет на потоковую литературу, что сейчас многие авторы и пишут, не зацикливаясь на стилистике, многослойности слога. Слог у вас обычный, фигур речи мало. Текст эксплицитный. Подобное, что вы пишите, читают, но не перечитывают. Чувствуется влияние Запада. Нет, вы не русский писатель, разумеется, хотя можете нарисовать современный русский быт для придания антуража. Героики в этой повести нет. Да, кстати, повесть мне показалась затянутой. Сократите ее в четыре раза до уровня короткого рассказа, придайте больше психологизма… Я прослушал всего лишь половину.… Когда до конца прослушаю, поделюсь с вами своими дальнейшими соображениями.
pS: С чтецом я не стал более обсуждать тему, так как в писательском деле он дилетант. Он даже не понял, что я ему написал. Надеюсь, мы найдём общий язык. А если нет, то на нет и суда нет.