Избранное

Авторы… Рубятся, как за цитадель, встряну.
Эссе о стальном шарике:

Он покоился на поверхности стола. Он знал, что это покой, потому что ему было очень много лет, целая вечность, и он знавал иные состояния. Он видел ярость огня и безоговорочную отливку, вращение деталей и тоску ржавения. Он знал радость торжествования его, шарика, нужности, необходимости и — тоску невостребованности. Он умирал среди гемоглобинно-острого вкуса забвения, в тени огромной, поедаемой временем, хреновины. Пока его не подобрал, сунув в карман с крошками шоколада и окурками, тот щегол с подбитым глазом.
И теперь, лёжа на поверхности стола, которая, по уровню, была категорически наклонна, шарик прилагал все усилия, чтобы не скатиться в ту дурацкую щель между досок пола (какой косорук так ложил), потому что знал, чувствовал своим отчаянным, лютым, злым серебристым нутром, что ждёт его — полёт…
Немыслимо прекрасный, долгожданный! Ради которого он готов войти в бесчестное соитие вон с той, почти оструганной, рогаткой.
Ради этого… Пусть…

Так, теперь о рассказе — он очень не очень.

Да, что вы говорите! А я вам таки скажу: не три! И в каждой нации есть страстные поклонники денежных знаков, любят их больше, чем маму родную. Читайте классику, там всё описано.

Очаровательный рассказ! Как представить дьявола, мотыгой окучивающего придорожные грядки японской земли, да очень просто, пусть это будет милляровский чёртушка. Дальше уже можно с улыбкой глядеть, как он вкалывает, копытцами часто-часто перебирает, утопая в перекопанной земле, сопит от усердия и вытирает лапкой пот, посверкивая глазами на полуденное солнце (кстати, как это в фильме сделали, что при моргании красно-серебрянные молнички проскакивают?).
Нелегко быть дьяволом — это факт, взять хотя бы то, что привёз он семена табака в своих мохнатых ушках, наверняка, знатно они там щекотались всю дорогу. А плыть через море-окиян, как только шторм-качка, лежит он в каюте с тазиком у койки — а семена в ушах пересыпаются, перестукиваются и журчат, будто посох дождя.
Выпустить против рогатого другого рогатого — мудро, ай да торговец, ай да умничка! Уметь в момент опасности воспользоваться тем, что у тебя под рукой — не каждому дано, даже если на кону твоя бессмертная частица, столь мало ценимая в обычные дни, но какой уважающий себя торговец захочет даром отдать то, что вдруг понадобилось другому :)
Изумительно прочитано, благодарю!

Тургеневская «Муму» пожалуй самое трогательное произведение русской литературы. Кто в юности не проливал слёз над судьбой Герасима и его собачки. А история эта произошла на самом деле в московском доме матери Ивана Сергеевича. Варвара Петровна, матушка писателя, была женщиной властной и своенравной. Служил у неё дворником крепостной Андрей по прозвищу Немой. По воспоминаниям сводной сестры писателя Варвары Житовой, Андрея хозяйка привезла из одного своего имения за то, что «был он трезвым и исправным работником, носил красные кумачовые рубашки, был улыбчив и силу имел необыкновенную». И была у него любимая собачка, которую действительно звали Муму. И Андрей на самом деле утопил её по приказу хозяйки. А вот дальнейшую судьбу своего героя Тургенев изменил. Герасим ушёл от барыни, вернулся в родную деревню, а реальный Андрей после всего случившегося продолжил верно служить.
Были прототипы и у других персонажей «Муму». Крепостной Варвары Петровны Тургеневой Порфирий Кудряшов  в заграничных поездках молодого писателя состоял дядькой, позднее получил медицинское образование и собирался стать земским врачом, но барыня не захотела отпускать от себя личного лекаря. Именно Порфирий Кудряшов стал прототипом Харитона, домашнего врача барыни. Дом, в котором жила Варвара Петровна Тургенева сохранился по сей день. Его адрес: Москва, Остоженка, 37. А свою любимицу Герасим, а вернее Андрей, утопил недалеко от Лужнецкого моста.

Маска, танец и вино — три пряди, свивающиеся в остро наточенную косу, которая на время отсечёт неподъёмный хвостище правил, норм и обязанностей, волочащийся за человеком, взамен оставив ему иллюзию крыльев. Что ж, способ неплохой и даже поэтичный, ещё хороши в этом деле разные фантазии (кажущиеся враньём тем, кому неведом поиск себя в древнем лесу, среди костяного цвета мёртвых деревьев и ядовитых испарений).
А всё-таки, прекрасный жребий — отчалить в вечность на празднично украшенной ладье в день цветущей вишни, под всеобщий смех и ликование, танцуя и кружась в безумном веселье, в последний миг перед тишиной слыша плеск волн под кормой.
История, полная печали и внимания к боли человека, всю жизнь бегущего от того, кем он не был туда, где, как ему казалось, находился он — настоящий…
Благодарю за исполнение, голос и отстранённая манера чтения аккуратно легли в русло рассказа.
А воображение моё тем временем занялось любимым делом — цветочные карты. Ах, я уверена, это что-то прозаичное, но только представьте — сидя на мостике через ручей, играть головками цветов! Белый пион, например, бьёт ирис, амариллис розу, роза же в свою очередь, выше камелии, венчают всё золотые хризантемы, а в роли джокера — цветок папоротника. Благородно и утончённо, игра, которая длится до тех пор, пока с гор не налетит порыв ветра и не украсит водную гладь лепестками, винтажно плывущими вниз по течению…

Я думала, нужно ли что-то писать под этим рассказом, не стоит ли, а именно — нужно ли? Всё и так очевидно (оче- больно), всё на поверхности, на виду, на ветру… уголь, в сердце погруженный, раздувает до боли нестерпимой…
Что ж, я напишу потому, что Мастер Сардар прекрасен своей какой-то древней, негнущейся, неподкупной и неистовой чистотой ярости. Он может казаться излишне прямолинейным, властным, непримиримым, жёстким и упрямым (он таким и был, а?), но мне невероятно импонирует эта мужественная его грань, он — не прощал! и мне это близко, при всей своей бестолковой безалаберности, я тяжела на прощение там, где речь идёт о моём народе, и то, что он написал такой рассказ, мне сказало многое… Он учился принимать — Свет умения Прощать…
Мой поклон примите, уважаемый, светлая Вам память.
Благодарю прекрасную Нюре, великолепного Чтеца и мелодию, растопившую слой льда ненависти и страха на моём сердце…

 Осень. Кажется, воспеть истончающуюся печальную её красоту для поэтов так же необходимо, как для актёра сыграть Гамлета. Поймать и удержать на кончике пера момент между зрелостью и увяданием, рифмой строк отщёлкнуть створки золотых семечек сердцевины года, по листу бумажному пустить острый запах застывшего в тумане леса, аромат влажного мха и дым от костра.
Мне же в осени дорого одно — проживание распада, конечности всего. Стыло, неуютно, одиноко, ты никому не, ты вне, ты не… Полное отречение, отвержение, отвращение. Ступать по дну… с каждым шагом всё сильнее чувствуя приближение радостного, будоражащего ум и нервы времени. Зима — ей единственной верно моё сердце, о ней поёт, с ней летает и льнёт к звёздам моя душа, её жду нетерпеливо-беззастенчиво!
Оттого и люблю ноябрьские ледяные вечера, когда всё черно — небо, деревья, дома, силуэты людей, на всём лежит печать пепла огненнокрылого.
Тёплый и солнечный получился сборник, но один стих выбился из озорного шуршания листьев, выкатился из мебельных шариков каштана и лёгкого интеллигентского минора, из общей леденцовой россыпи — сверкнул.
«Дозволены только золото и бирюза»… да ты что, да ладно! ну тогда возьму обсидиан и серебро — сочетание чёрного и серебряного вечно, оно милостиво настаивает на необходимости других цветов и оттенков, но неизменно царствует на небе, земле и в изнанке мира, замирая в знаках сакральных текстов, оживая пляшущими тенями древних мистерий.
Если бы в детстве я рисовала осень не так, как учили в художке, это был бы любимый ч/б, серое небо, чёрные стволы, уносящие ввысь ожидание чуда, строгие узоры ветвей, качающихся в дыхании северного ветра, серый перламутр раковины с солнцем, серебро раннего инея на травах и камнях.
Без чёрного нет осени, а искусственный краситель жёлто-оранжевого бон-пари коктейля остался в том зябком классе, на тех неподъёмных стульях и мольбертах, в бездарных акварельках, мокро вытащенных из-под моей кисти (в огонь бы их).
Благодарю, дивный Менестрель, за неугасающее стремление творить и тут же отдавать сотворённое.

Лепестки прошлогодней фиалки, скользнувшей из книги, растёрла в пальцах словно приправу…

Номер 955055, если вам интересна жизнь евреев в царской России, читать конечно стоит!!! Здесь есть любовь и ветхозаветное табу, в виде пинка под зад гоя ))) Но, будьте готовы к тому, что в книге Шолома тоже присутствует политика и умники! ))

Начните с себя. Чего взялись за народ переживать? Вырулит. Без ваших страданий.

А что сейчас “руками махать”? Спорили бы когда он тут был. Мне без разницы, хоть под каждым его коммом отметьтесь. Не понятно зачем сейчас это делать? Ворону не трогай. Ее рецензии — украшение сайта. Столько интересных людей из-за подобных вам ушло.

Создание яркого, запоминающегося литературного персонажа как правило начинается с изучения прототипа. Тот, кто знаком с романом братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу» вряд ли забудут профессора Амвросия Амбруазовича Выбегалло — заведующего лабораторией Научно-исследовательского института Чародейства и Волшебства или просто НИИЧАВО. Выбегалло яркий тип учёного, о научных работах которого никто не слышал. Зато он отлично умеет говорить идеологически правильные речи и работать с прессой. Среди его гениальных изобретений самонадевающиеся ботинки и самовыдёргивающаяся и самоукладывающаяся в грузовики морковь. Также он вывел самонадевающегося на рыболовный крючок дождевого червя. «Наш профессор Выбегалло, — признавался в одном из интервью Борис Стругацкий: — списан со знаменитого некогда академика Лысенко, который всю отечественную биологию поставил на карачки, тридцать с лишним лет занимался глупостями и при этом не только развалил всю нашу биологическую науку, но ещё уничтожил всех лучших генетиков СССР. Наш Выбегалло точно такой же демагог, невежда и хам, но до своего прототипа ему далеко-о-о!»
Академик Трофим Денисович Лысенко в 30-е годы прошлого столетия создал собственное направление в науке — мичуринскую агробиологию. Лысенко и его последователи отрицали, что гены несут наследственную информацию. Они были уверены, такую информацию может передавать любая часть организма, а значит, если, к примеру, мышам отрезать хвосты, у них родится бесхвостое потомство. На все научно-обоснованные опровержения своих диких теорий Лысенко отвечал: «Сложные процессы в биологии не могут описать точные науки, только марксистко-ленинская философия».
Фамилия профессора Выбегалло давно стало нарицательным. Так называют невежественных псевдоучёных. Хотя по совести такой судьбы куда больше заслуживает фамилия его прототипа.

Вот именно, при чем тут авторы? Ведь именно о них-то я ни слова не писал.
На момент публикации ДО моего коммента было еще штук 15 других, первым из которых был явно вражеский высер про то, что Зоя будто бы была душевнобольная и т.д. и т.п. А народ ессно в праведном гневе стал в ответ костерить эту паскуду. Сейчас это все снесли, а мой коммент оставили. Вот поэтому Вам может быть неясен его смысл. Гляньте первый отзыв на него. Очень правильный ник кстати: полтинник. Прямо-таки САМА тварюга собственную продажную сущность высветила. А заодно последующие комменты почитайте. ЦИПСОТа здесь! Чисти, не чисти комменты — они тут паслись и дальше пастись и гадить будут, ведь за это деньги платят. Единственный выход вижу: не отвечать им, что и всем советую.

Скучающий бес в лице советника неплохо развеялся, но ему не удалось погубить душу молодого человека, последнего, кто неярко светил в сгущающейся тьме, который стоял на границе между справедливостью и правосудием. Ну что ж, справедливости вынесен приговор, да и кому она нужна, если убийство человека не взволновало общество, не породило в людях гнев, не вызвало желания поступить с преступником по закону, если глас народа нем, у богини один глаз выбит, второй от природы слеп, а чаши весов опрокинуты.
Произведение огромнее, чем кажется, медленно истаивая, качается в толще ночного океана ледяная глыба айсберга вопросов и ответов, с каждым отданным глотком живительной влаги погружаясь всё глубже, в сердце ушедшего под воду лабиринта, выход из которого намертво заложен кирпичом битых надежд.
Если бы не чтец, который уверенно взял под локоть и был рядом до самого конца, захлопнула бы книгу, страшно это — наблюдать, как отливается колокол проклятия человечеству.

7 сентября исполняется 100 лет со дня рождения известного русского поэта Эдуарда Аркадьевича Асадова. Человек удивительной судьбы, поэт покорял своих читателей неподдельной искренностью и чистотой. Он всегда писал о самом главном — о любви и нежности, о Родине, дружбе и преданности – вот почему его слова находили отклик в сердцах многих людей.
Будущий поэт родился в городе Мерв в Туркмении в семье учителей. Первые стихи написал в 8 лет и мечтал, что, когда вырастет, непременно станет поэтом. Но сперва он стал солдатом. 
Школу Эдуард заканчивал в Москве в 1941 году и сразу после выпускного бала, как и миллионы его ровесников,  отправился добровольцем на фронт. Асадов служил в одном из первых минометных подразделений, вырос из наводчика орудия и стал офицером. В мае 1944 года в боях за Севастополь молодой лейтенант Эдуард Асадов получил страшное ранение. Поэт напишет позже: «…Что было потом? А потом был госпиталь и двадцать шесть суток борьбы между жизнью и смертью». В итоге смерть врачам удалось победить. Но какой ценой? Двадцатилетним он вступил в мирную жизнь с черной повязкой на лице. Молодой черноокий красавец превратился в слепого, вместо глаз которого зияла чернота. Не было у поэта и переносицы.  В больнице Асадов провел общей сложностью больше полутора лет и перенес 12 операций. Всю жизнь потом носил чёрную маску, снимая только дома.
Меж тем, в творчестве у Асадова всё блестяще. Он оканчивает с отличием Литературный институт им. Горького при Союзе писателей СССР в Москве. Его главным наставником, учителем становится Корней Чуковский. Асадова печатают в «Огоньке», сборники расходятся среди благодарных читателей влет. 
 Эдуард Асадов в своих стихотворениях обращался к лучшим человеческим качествам — к доброте, верности, благородству, великодушию, патриотизму, справедливости. Одна из основных тем в творчестве Эдуарда Асадова — это тема Родины, тема верности, мужества и патриотизма. «Сражаюсь, верую, люблю» – эти слова стали как бы девизом поэта, его жизненным кредо.
Кто не знает среди любителей поэзии такого известного стихотворения, как «Они студентами были» – стихотворение о самоотверженной, нежной, но гордой любви? Такие стихи, как «Чудачка», «Не надо отдавать любимых», «Любовь и трусость», «Трусиха» и другие – это борьба за любовь трепетную и чистую. Поэзия — это разговор чувств, а ее назначение — волновать душу читателя. Поэтому Эдуард  Асадов будет востребован и будущим поколением читателей.

Нынче Муха- Цокотуха Именинница!

А вы знаете, что сегодня День рождения Мухи-Цокотухи. Официально героиня знаменитой сказки появилась на свет ровно 100 лет назад —  29 августа 1923 года в Петрограде. В этот день Корней Чуковский написал весёлую поэму о мухиной свадьбе. Именно так — «Мухина свадьба» называлась книга, впервые изданная в 1924 году в издательстве «Радуга» с иллюстрациями Владимира Конашевича. Лишь с 1927 года она стала носить всем привычное название «Муха-Цокотуха».
Сказка по началу была запрещена цензурой: во фразе «А жуки рогатые, — Мужики богатые» комиссия Государственного учёного совета увидела «сочувствие кулацким элементам деревни».
«Муху-Цокотуху» Чуковский задумал давно, принимался за нее несколько раз, но больше двух строчек не выходило. Сам автор вспоминал:
«У меня бывали такие внезапные приливы счастья, совершенно ни на чем не основанные. Именно тогда, когда моя жизнь складывалась не очень-то весело, вдруг наперекор всему находили на меня приливы какого-то особенного нервного возбуждения. Такое настроение было у меня 29 августа 1923 года, когда я, придя в нашу пустую квартиру (вся семья моя была на даче), вдруг почувствовал, что на меня нахлынуло, что называется вдохновение. Я еле успевал записывать на клочках бумаги каким-то огрызком карандаша. И потом, к стыду своему, должен сказать, что когда в сказке дело дошло до танцев, то я, 42-летний, уже седеющий человек, стал танцевать сам».
По мотивам произведения созданы мультфильмы, детские оперы, спектакли и инсценировки.

С юбилеем, Муха-Цокотуха!

«Войны без жертв не бывает, только жертвы должны быть оправданными». А. Чаковский

«26 августа исполнилось 110 лет со дня рождения известного советского писателя, журналиста, критика, драматурга, военного корреспондента, автора книг о войне и послевоенном времени Александра Борисовича Чаковского. Он был уникальной личностью, в которой соединились незаурядные творческие способности, живой ум, твёрдый характер, прекрасное знание литературы и истории. Всего, чего он достиг, он достиг сам, собственным трудом и талантом.
Будущий писатель родился в Петербурге в состоятельной еврейской буржуазной семье. Его дед был купцом первой гильдии и крупным домовладельцем в Самаре, отец — известным врачом-венерологом. Детские и отроческие годы Александра прошли в Самаре. Здесь он окончил школу, старшеклассником ездил в деревню ликвидировать неграмотность. В 17 лет отправился в Москву, учился на вечернем отделении юридического института. В 1938 году окончил Литературный институт им. А.М. Горького.
Великую Отечественную войну прошёл военным корреспондентом. Не раз побывав в блокадном Ленинграде, создал трилогию о людях героического города: «Это было в Ленинграде» (1944), «Лида» (1945), «Мирные дни» (1947). Самое знаменитое произведение — роман «Блокада». За эту книгу Александру Чаковскому в 1978 году была присуждена Ленинская премия.
На протяжении 8 лет Чаковский был главным редактором журнала «Иностранная литература», а в течении 26 лет — главным редактором «Литературной газеты».
Последние годы своей жизни некогда всесильный и широко известный Александр Чаковский провёл в полном забвении. Его даже не ругали, как это было принято в те перестроечные годы. 80-летний писатель умер в 1994 году. 
 *​​​​​​​      *       *
Радиоспектакль «Свет далёкой звезды» поставлен режиссёром Виктором Турбиным по одноимённой повести Александра Чаковского. Эта история похожа на правду, ведь сколько было таких Завьяловых, таких девушек, как Оля Миронова, сколько было таких встреч и расставаний и совсем не потому, что война, просто обстоятельства разводили и разводят людей, уводят друг от друга.
А сколько прекрасных людей, сколько маленьких приключений повидал главный герой за такой промежуток времени. Послушайте этот радиоспектакль, хотя бы для того, чтобы понять, что творить добро — это просто, стоит только начать.
Ну а сравнение с погасшими звёздами, свет от которых всё ещё виден нам, безумно красиво. Ведь это, действительно. так. Пусть люди покинули этот мир, но результаты их жизни всё ещё влияют на настоящее, и будут влиять на будущее. Звезда угасла, но свет её всё равно остаётся с нами.

«Я ничего не видел на свете лучше Вас … Встретить Вас на своём пути было величайшем счастьем моей жизни, моя преданность и благодарность не имеет границ и умрёт только вместе со мной». Из писем И.С. Тургенева Полине Виардо.

Осенью 1843 года в Петербурге давали «Севильского цирюльника». Партию Розины исполняла Полина Виардо. В зале среди зрителей был Иван Сергеевич Тургенев. Это была их первая встреча. Полина Виардо, её полное имя Мишель Фердинанта Полина Гарсиа (в замужестве Виардо), про неё говорили, что она некрасива, а Генрих Гейне сказал даже, что она напоминает пейзаж одновременно чудовищный и экзотический. Но когда Виардо начинала петь, она преображалась. Её голос околдовывал. У неё было прекрасное меццо-сопрано. Ж. Санд изобразила Полину в образе главной героини в романе «Консуэло». В тот вечер голос Виардо околдовал Тургенева на всю жизнь.
Вскоре писателя познакомили с Луи Виардо, мужем Полины. Он как и Тургенев был заядлым охотником. А потом Ивана Сергеевича представили и самой певице. Это случилось 1 ноября 1843 года. Их знакомство произошло в доме поэта и преподавателя литературы майора Комарова. Эту дату писатель каждый год отмечал как праздник. Тургеневу на тот момент было 25 лет, Полине — 22.  Тогда и началась его жизнь, как он сам говорил «на краю чужого гнезда». Луи Виардо стал его другом, а Полина …
О характере их отношений спорят до сих пор. Одни считают, что Тургенев был влюблён, а Полина лишь позволяла себя любить, другие уверены, что они стали любовниками. Впрочем, в чувствах Ивана Сергеевича никто не сомневался. Толстой писал о нём: «Он жалок ужасно, страдает морально так, как может страдать только человек с его воображением. Никогда не думал, что он способен так сильно любить».
Авдотья Панаева вспоминала: «Такого крикливого влюблённого как Тургенев, я, думаю, трудно было найти другого. Он громогласно всюду и всех оповещал о своей любви к Виардо, а в кружке своих приятелей ни о ком другом не говорил». Тургенев старался повсюду следовать за своей возлюбленной, считался другом семьи и даже свою дочь от крепостной отдал на воспитание в семью Виардо. Тургенев учил Полину русскому языку. Она выучила русский настолько, что стала первым читателем и критиком произведений писателя. Позже она говорила, что русские сами не знают насколько ей обязаны. 
Иван Сергеевич умер в 1883 году в имении Виардо. Полина пережила писателя на 27 лет. Она писала о нём: «Мы слишком хорошо понимали друг друга, чтобы заботиться о том, что о нас говорят, ибо обоюдное наше положение было признано законным теми, кто нас знал и ценил».
Полине Виардо Тургенев посвятил своё стихотворение в прозе «Когда меня не будет».