Я был в Воткинске. В том доме, где Чайковский вырос. Послушал рассказы о его детстве. Несчастный был мальчик. Не хочу подробно об этом распространяться: я не биограф композиторам. Да и не это важно в нём, а великая музыка, которую он потом создал.
При Союзе мои первые 10 лет были грустноваты. Но каждые последующие — всё лучше. Выход книг (тиражом до 100 000), пластинок (до нескольких миллионов), радио, телевидение, концерты… Так что вспоминается много хорошего.
Работа большая. Роберт и Роджер отходили выпить рома, а в это время поручали дописывать кому-то третьему, который в перерыве пил пиво. Вот отсюда и нестыковки.
Я фантастику люблю не очень — за то, что в ней мало фантастичного. Так же как и сны, она ярко показывает лишь прошлое и редко что-то может объяснить в отношении будущего.
Гофман из преклонения перед Вольфгангом Амадеем Моцартом сменил имя «Вильгельм» на «Амадей» (Amadeus). А Гауф как был Wilhelm Hauff — так и остался. Правда, жил меньше Лермонтова, за 24 года и не пришло в голову имя поменять.
Один мой друг, вот такой добрый как Вы описываете, хотел сделать не для себя, поехал в Африку обучать африканцев. Именно из своей доброты он не остался в СССР, поскольку у нас в прошлом веке был очень высокий уровень образования и смысла в его подвижничестве на Родине не было.
Никто не слышал диалога…
А отчекрыжить рифмы нафиг
Могли бы Батлер или Паффин.
Тому старик покажет дулю!
Дымится от неё бумаго!