Можно сделать, чтобы сразу было видно, если книга закрыта по просьбе правообладателя? Поиском ищешь фамилию, выпадает список книг, они все закрыты, но чтобы это узнать, нужно щёлкнуть на каждую.
С днём поэзии!
учился траве, раскрывая тетрадь,
И трава начинала как флейта звучать.
Я ловил соответствия звука и цвета,
И когда запевала свой гимн стрекоза,
Меж зеленых ладов проходя, как комета,
Я-то знал, что любая росинка — слеза.
Знал, что в каждой фасетке огромного ока,
В каждой радуге яркострекочущих крыл
Обитает горящее слово пророка,
И Адамову тайну я чудом открыл.
Я любил свой мучительный труд, эту кладку
Слов, скрепленных их собственным светом, загадку
Смутных чувств и простую разгадку ума,
В слове «правда» мне виделась правда сама,
Был язык мой правдив, как спектральный анализ,
А слова у меня под ногами валялись.
И еще я скажу: собеседник мой прав,
В четверть шума я слышал, в полсвета я видел,
Но зато не унизил ни близких, ни трав,
Равнодушием отчей земли не обидел,
И пока на земле я работал, приняв
Дар студеной воды и пахучего хлеба,
Надо мною стояло бездонное небо,
Звезды падали мне на рукав.
Странное впечатление от книги. Мне не нравится чтец. Как будто он читает по каким то правилам, речь течёт и переливается, тембр приятный, но смысл ускользает. Вкусовщина, конечно.
Когда хочется что-нибудь послушать, а новое ничего не лезет, возвращаюсь к этим сборникам. Во-первых, начитал Терновский, значит, речь без сюрпризов. Во-вторых, они бездонные. Жаль, что мало отзывов, но оно и понятно, что тут скажешь, сборник не просто хороший, а очень хороший и всё равно эти слова не передают, насколько. В этот раз зацепилась ухом за дикую дивизию Брешко-Брешковского и особенно ново звучит «места, где был счастлив» Осорогина. О чувствах человека, любящего родину, и Россию и Италию. О том, как израненый Россией, он приезжает в Италию, надеясь, как детстве чудесно исцелиться липовым отваром, но очень трудно. А уже звучат фашистские песни и вот он цепляется за надежду, что и это пройдёт… Раньше для меня рассказ был вообще не про это.
Мне больше нравится, как читает Степанов, чем Ковалёв, скорости прибавила, зато без музыки. Третья часть книги «Дети» начинается с 44 минуты второй части.
Захотелось переслушать, зашла на страницу и не обнаружила часть отзывов. Не знала, что здесь удаляют отзывы, при том не помню, чтобы в них содержалось что-то крамольное. Неприятное открытие.
Не честно цитировать, хотя и очень хочется) И про то, что блоха больше дансе не танцует и про полусонник вместо арифметики. И патриотизм нисколько не изменился. Бессмертное.
В исполнении этого чтеца не слушала, в сети достаточно других привычных вариантов.
Да, согласна с вами, такое же впечатление про неуместные интонации в исполнении Серова, мне тоже это исполнение понравилось больше. Хотя ударения не безупречные.
Как же я мечтала, чтоб это кто-нибудь начитал, но такая озвучка убивает остатки человеколюбия. И так приспосабливалась и эдак, невозможно, издевательство какое-то.
Годы жизни Таушева 1906 — 1976, так что он не одно ожидание апокалипсиса пережил. Книга, для интересующихся темой, хорошая, есть моменты, когда кажется, что прям за уши притянуто. Но проще, чем Таушев, я не знаю, кто ещё объяснит, тем более, апокалипсис, его кто во что горазд толкуют. У него и четвертьевангелие такое — понятным русским языком, можно и гражданским.
И начитано очень хорошо, спасибо чтецу.
Трудно даже объяснить, чем раздражает чтец. Придыханием каким-то что ли… Пробовала ускорить, но почему то настройка не сохраняется. Дослушаю, конечно, всё равно, интересно.
Паустовский «снег». Замечательный рассказ. В середине второй мировой лейтенант Потапов на одну ночь возвращается в родной дом, узнаёт о смерти отца, знакомится с Татьяной Петровной. Рассказ о простом человеческом счастье, светлом и несбыточном. На старом радио есть более полная версия, обе прочитаны щемяще.
учился траве, раскрывая тетрадь,
И трава начинала как флейта звучать.
Я ловил соответствия звука и цвета,
И когда запевала свой гимн стрекоза,
Меж зеленых ладов проходя, как комета,
Я-то знал, что любая росинка — слеза.
Знал, что в каждой фасетке огромного ока,
В каждой радуге яркострекочущих крыл
Обитает горящее слово пророка,
И Адамову тайну я чудом открыл.
Я любил свой мучительный труд, эту кладку
Слов, скрепленных их собственным светом, загадку
Смутных чувств и простую разгадку ума,
В слове «правда» мне виделась правда сама,
Был язык мой правдив, как спектральный анализ,
А слова у меня под ногами валялись.
И еще я скажу: собеседник мой прав,
В четверть шума я слышал, в полсвета я видел,
Но зато не унизил ни близких, ни трав,
Равнодушием отчей земли не обидел,
И пока на земле я работал, приняв
Дар студеной воды и пахучего хлеба,
Надо мною стояло бездонное небо,
Звезды падали мне на рукав.
ЗимОвье, сказка ещё есть такая и музыкальная группа «зимОвье зверей»
В исполнении этого чтеца не слушала, в сети достаточно других привычных вариантов.
И начитано очень хорошо, спасибо чтецу.