И куда же дует исполнитель?

akniga.org/leo-taksil-zabavnaya-bibliya — Таксиль Лео — Забавная Библия.
Вот что следует читать вслух всей семье!

Святая инквизиция, прежде чем сжечь свою несчастную
жертву, служила торжественную мессу с песнопениями.
В казни преступника всегда участвует священник, своим
присутствием обременяя осужденного.
В Пруссии пастор подводил несчастного осужденного под
топор, в Австрии католический священник — к виселице, а во
Франции — под гильотину, в Америке священник подводил к
электрическому стулу, в Испании — к креслу с замысловатым
приспособлением для удушения, а в России бородатый поп
сопровождал революционеров на казнь и т. д. И всегда при этом
манипулировали распятым, словно желая сказать: «Тебе
всего-навсего отрубят голову, или только повесят, удавят, или
пропустят через тебя пятнадцать тысяч вольт,-- но это сущая
чепуха в сравнении с тем, что пришлось испытать ему!»
Великая бойня — мировая война — также не обошлась без
благословения священников. Полковые священники всех армий
молились и служили обедни за победу тех, у кого стояли на
содержании. Священник появлялся во время казни взбунтовавшихся
солдат; священника можно было видеть и на казнях чешских
легионеров.
Ничего не изменилось с той поры, как разбойник Войтех,
прозванный «святым», истреблял прибалтийских славян с мечом в
одной руке и с крестом — в другой.
Во всей Европе люди, будто скот, шли на бойню, куда их
рядом с мясниками — императорами, королями, президентами и
другими владыками и полководцами гнали священнослужители всех
вероисповеданий, благословляя их и принуждая к ложной присяге:
«На суше, в воздухе, на море...» и т. д.
Полевую обедню служили дважды: когда часть отправлялась на
фронт и потом на передовой, накануне кровавой бойни, перед тем
как вели на смерть.
Помню, однажды во время полевой обедни на позициях
неприятельский аэроплан сбросил бомбу. Бомба угодила
прямехонько в походный алтарь, и от нашего фельдкурата остались
окровавленные клочья. Газеты писали о нем, как о мученике, а
тем временем наши аэропланы старались таким же способом
прославить неприятельских священников.
Мы зло над этим шутили. На кресте, под которым было
погребено то, что осталось от фельдкурата, на следующее утро
появилась такая эпитафия:

Что нас постичь могло, с тобой, увы, случилось:
Судил ты небо нам, но было суждено,
Чтоб благодать небес тебе на плешь свалилась,
Оставив от тебя лишь мокрое пятно.

Я.Гашек.

А как на счёт денег? Это почище водки будет, не так ли? Причём это справедливо для всех народов и в особенности для одного, всем известного.

Мысли вслух:
Меня спрашивают, верю ли я в бога? Глупый вопрос. Ну канешна верю! А-то как же без этого?
Другое дело церкви..., попам там всяким.., книгам ихним придурочным, праздникам дебильным… Им не доверяю! Да и зачем мне все они? Мы с Богом и без посредников прекрасно обходимся. Напрямую, стало быть. Я его ещё совестью зову. Она ко мне от мамы с папой перешла. А к кому не перешла, нехай он и ходит к посредникам, слушает брехню ихнюю про рабов божьих. Только я ещё не видел человека, у которого бы от поповских завываний появилась эта самая совесть…
Так что мы как-нить сами. Так оно надёжнее, да и дешевле. Так что верю я в Бога… Верю!
2013 М.П.