Это понятно.

Спасибо, Ваше мнение для нас очень ценно.

Спасибо! Я считаю, что при погружении в прошлое можно больше сказать о неизменной сути человека, чем в лихорадочной погоне за актуальностью и модой.

Спасибо, Иоан, побольше бы таких читателей-слушателей

Очень тронут, спасибо Вам. Эту историю про безногого солдата, жившего во чреве лошади, я встречал в мемуарах про 1812 год в нескольких вариантах. Но самое удивительное, что у одного из мемуаристов этот несчастный был французом, найденным на Бородинском поле, а у другого — русским.

Я делал, кажется, все возможное, чтобы им не нравиться.

Все-таки мужчины на такое не способны.

По поводу цветов Вы мне напомнили давнюю студенческую историю. В институте я делал доклад по творчеству Нормана Мейлера, который считался полузапретным и едва ли не порнографическим писателем. Я заявил, что каждый из моих любимых американских писателей для меня ассоциируется с каким-нибудь цветом. Джон Чивер — с серебристо-серым, Фланнери О'Коннор — с фиолетовым, Норман Мейлер — с мясным красным и т. п. Наша завкафедрой зарубежной литературы выслушала это с некоторым недоумением, а затем справилась: «А откуда вы это взяли?» «Ниоткуда, сам», — отвечал я. «Аааа». — был ответ. Думаю, я сильно ее разочаровал.

Благодарю!

Спасибо за внимание к нам. Ваше проникновение порой открывает для автора то, о чем он и не подозревал.

Евгений, своим открытием Елены Вы сделали для нее и для меня величайший подарок. Ее стихи и правда чудесны. Глубоко Вам признателен и благодарю от всей души.

Спасибо Вам за внимание к моей работе.

На самом деле, как выяснилось, вот этом место: «Перечислив аргументы в пользу своего миролюбия, он приступил к критическому разбору военных действий «этого презренного немца», которого даже имя ему было противно называть, то есть, русского главнокомандующего Барклая». То есть, в моей повести «немцем» называет Барклая Наполеон. Павел Тучков в своих мемуарах очень подробно приводит свой разговор с Наполеоном, из него я и взял этот пассаж. Я думаю, его «ошибка» вполне понятна. «Немец» — это своего рода оскорбление в устах Наполеона, — ведь Барклай придерживался именно той тактики, которую позднее приписали Кутузову, и она была самой опасной для французов.

Вам должно быть известно, что в старину для простых русских людей все иностранцы были «немцами», то есть, немыми, и они не прощали Барклаю именно то, что он немец, не особенно вникая в подробности его происхождения.

Благодарим Вас за такой глубокий отклик на это действительно замечательное произведение и на все творчество Елены.

Красивый и умный женский голос, в высшей степени подходящий к исполнению этого русского Декамерона.

Вильгельм Гауф известен нашему читателю и особенно зрителю, главным образом, благодаря анимационным экранизациям: «Калиф-аист», «Карлик Нос», «Маленький Мук». В этом смысле его можно уподобить таким серьезным авторам как Свифт или Дефо, давно и незаслуженно переведенным в раздел детской литературы с их адаптированными «сказками». Сказки Гауфа доступны детям и без упрощения. Но в них есть второе, и третье, и четвертое дно для любителей готики, восточной экзотики и философии, которым покорны все возрасты. Гауф в стильном исполнении Елены Хафизовой — это изысканное блюдо для литературных гурманов.

Трудно сказать, что знал о реальном Востоке и его обитателях молодой (а по нынешним меркам — совсем юный) немецкий романтик Вильгельм Гауф в 1825 году. Отчего его и его читателей из кукольных немецких городков так завораживали бредущие по пустыням караваны, миражи сказочных дворцов на горизонте, благородные принцы, кровожадные разбойники и мудрые калифы. Не был ли это ответ на ту пресную, узкую реальность, которая стискивала поэтическое воображение художника в XIX веке, но гораздо жестче стискивает его сейчас. Сегодня, когда воображение поставлено вне закона, и когда караваны Вильгельма Гауффа, оживленные голосом современной Шахразады Елены Хафизовой, вновь бредут перед нашим взором — из детства в вечность.

Два великих русских поэта Серебряного века, Блок и Гумилев, были антагонистами и недолюбливали друг друга. Трудно найти такой пункт в теории литературы, мировоззрении и даже поведении, где бы их точки зрения совпадали. И все же, нам трудно представить одного без другого, словно самим своим несходством им было суждено создать объемную картину русской поэзии. Ушли они тоже почти одновременно и неслучайно — в 1921 году. Двойной портрет двух великих русских поэтов — в исполнении современного декламатора и последователя поэтики Н. С. Гумилева Елены Хафизовой.

Спасибо, Александр! Сегодня благодарного читателя найти труднее, чем хорошего писателя.