Господи, на час отошел, и тут такое произошло. Я даже не понимаю, честно говоря, что тут такого в том, что я сказал. Подметил забавное, мифическое представление американского писателя. Мелкий штрих. Всего лишь. Уже ни слова нельзя сказать в простоте. Все превращается в какие-то баталии.

Забавный миф: Робинсон издал роман спустя год после распада СССР (где, как известно, «секса нет!», и о котором сам автор ничего не знал) и выдал там свое фантастическое представление о «сексуально раскрепощенном советском человеке». В Америке к тому времени уже прошла сексуальная революция. Ай, короче, действительно, в 60-х в Америке был такой миф о советских людях — близких к природе. Да и ему нужно было для мысленного эксперимента над социумом, чтобы одни были рациональные, а другие — эмоциональные. Он достал этот миф тридцатилетней давности — и вперед.

Как-то это слабо для Быкова плюс еще двух писателей. Уж втроем-то вместе с Быковым можно было бы выродить роман посильнее.

Да, конечно. Это был реторический вопрос… Я гиперболизировал абсурдность такого подхода, задавая этот как бы вопрос.
Кстати, на счет любвил к Дали, и прохладного отношения к жанру — у меня точно такое же отношение, как у вас.

Хотя, я бы добавил — Салвадор Дали — сам по себе жанр!
А он называл его — «параноидально-критический метод».

Из вашего сообщения следует, что знать о рабском труде можно только пережив его. В таком случае, выходит, вы тоже ничего о нём не знаете.

Любопытная логика: знать о Второй мировой — лишь пройдя через неё, а понимать ресурсы — поиграв в стратегии. Тогда, наверное, историки зря старались, им бы просто консоль купить.

Мы не будем обсуждать мой опыт или его отсутствие в компьютерных играх — это к делу не относится. А обсущдать масштабные исторические процессаы на примере разлекательных игр — в вышшей степени странно. Это не ко мне. Обсудите, пожалуйста, это с кем-то другим.

Всего доброго.

Вы еще скажите, что евреи воевали за Германию, потому что их загнали в концлагеря и заставили там трудиться. Даже без еды. Представляете, какие были мотивированы евреи? Даже без еды, умирая от голода, трудились.

Ну, это ж просто абсурд. Явное виворачувание фактов наизнанку.

Это, пожалуй, единственный роман, где парад абсурда проходит под музыку джаза и в сопровождении безупречно отглаженных брюк.
Герои умудряются блуждать по светскому болоту с таким изяществом, будто глупость — это новая форма утонченности.
А Дживс всё время рядом — как вежливое напоминание, что эволюция иногда делает паузы ради комедии.

Мощь всей европы — это не рабский труд за еду малой части покоренных народов. Вы сами пишите — воевали немцы.

Вы явно натягиваете сову на глобус. И сами прекрасно это знаете. Плюс — вы сами противоречите себе.

Спорить ради спора я не собираюсь.

Кроме Италии, которая действительно была единственным настоящим союзником Германии, остальные — второстепенные и временные участники.
Венгрия, Румыния, Болгария — участвовали ограниченно, быстро вышли из войны, их вклад был локальный и вспомогательный.
Некоторые европейские страны из оккупированных — дали немцам ограниченное число бойцов и от — из под палки.
В этом случае нельзя сказать, что страна воевала на за Германию. Их граждан мобилизовали силой. А покоренные народы воюют за захватчика крайне крайне плохо. Так было во все времена.

Большинство Европы воевать за Германию не хотело и не воевало.

Теперь непосредственно к ваше вопросу:

Да, именно так — со Стругацких и с тяжёлой руки Тарковского это слово действительно пошло в жизнь советскую жизнь.

После выхода «Пикника на обочине» и особенно после фильма «Сталкер» Тарковского слово «сталкер» стало культурным символом. В советском контексте оно получило самостоятельную жизнь, оторвавшись от языка-источника.

На советском пространстве сталкер стал означать не просто человека, идущего куда «нельзя», а фигуру внутреннего поиска, проводника в запретное, посредника между обыденным и непостижимым. И это уже чисто советское, а потом и постсоветское значение.

Так что да — они не придумали само слово, но именно они сделали его живым. Благодаря Стругацким и особенно Тарковскому оно превратилось в образ, в архетип, в понятие, которое стало существовать отдельно — уже внутри советской культуры, как собственное, рождённое из их произведений и их эпохи.

Да, именно так. Я тут сам заинтересовался вашим предыдущем вопросом, и стал рыть глубже. Позвольте я тут сначала выплесну то, что нарыл.

Происхождение: словам stalker, stalking (анг.) много веков. Глагол to stalk («преследовать», “красться", «двигаться скрытно”) — тоже появился давным давно. К Стругацким они явно пришли из английского языка, а не были придуманы внутри русского.
Но. Но эти слова слишком специфические, слишком редкие в англиском — чтобы советские авторы просто «угадали» их форму и значение из общего знания английского.

Теперь смыслы: Стругакие вложили в слово „сталкер“ те же самые смыслы метаферической охоты, которые формировались на Западе в 20 веке.

Как так вышло? Это сочитание следующих вещей:

1. Переводы научной фантастики 50-60-х. В англоязычной научной фантастике слово stalker — встречалось. Стругацкие много читали западных фантастов в тогдашнем самиздате.

2. Борис Стругацкий работал астрономом и знал английский. В их кругу (Ленинград, 60-е) было немало физиков и лингвистов, имевших доступ к зарубежным журналам.

3. To stalk в английском литературном языке приобрело поэтический и метафорический подтекст — «идти в опасное место, охотиться за чем-то невидимым». Такое сочетание вполне могло зацепить Стругацких.

4. Опять же — Кастанеда.

Подитожим:
1. И „сталкер“ — в более приземленном значении, как человек идущий в запретную зону за артифактами
2. И „сталкер“ — как духовный проводник к высшим, трансцендентным знаниям
Оба эти значения Стругацким навеяла западная культура, от которой они не были настолько отрезаны, как обычный советский человек.

»Пикник на обочине" — про сталкера в первом значении. Это Стругакие без Тарковского.
Фильм «Сталкер» — про сталкера во втором значении. Это они уже вместе с Тарковским. Он хотел более глубокий образ. Уже упомяналось выше — на этом сайте есть переосмысленная конепция — нечто вроде сенария для филма «Сталкер» — Стругацкие «Машина Желаний».

Стругацкие вместе с Тарковским придали этому образу (в обои смыслах) ту силу и ауру, благодаря которой это слово стало именем нарицательным в советском пространстве.

Странно ждать большего от произведения с таким названием, обложкой и аннотацией.

Простите, пожалуйста, но Стругацкие и Тарковский взяли это понятие в его уже сложившемся виде — из западной литературы, культуры, психологии. У Кастанеды. Они не придали ему новое значение, а вывели его в советский свет. Не в свет вообще, а именно в советский.

Они взяли его из западной традиции и популяризировали в Советском Союзе. И поскольку тогда был железный занавес, советскому человеку казалось, что это слово придумали именно они. Просто потому что занавес был.

Они не изобрели его, но сумели протащить сквозь этот занавес. Это уже само по себе большое достижение. Я вовсе не пытаюсь принизить их вклад — напротив, фильм Тарковского для меня гениален, один из самых глубоких и любимых вообще.

Если быть точным, их заслуга именно в том, что они смогли провести этот образ через цензуру, через партию, через пропаганду, через всю советскую систему. Это подвиг. Они вместе создали шедевральный фильм и подарили этот образ советскому человеку — возвышенный и красивый образ, от которого он был отрезан.

С удовольствием прочитал этот диалог — радует, что такие разговоры вообще ведутся. Однако Стругацкие и Тарковский не были ни отцом, ни матерью понятия «сталкер». Они лишь привнесли его из западной культуры в русскую.

Именно метафизический слой: сталкер как духовный проводник, идущим не ради артефактов, а ради внутреннего откровения.

У Кастанеды в 60-х есть понятие stalking — одна из дисциплин в учении дона Хуана.

Есть и более ранний слой — западный мистицизм и психология. Юнг — идея перехода через «зону» бессознательного, проводник, ведущий через опасную область к самопознанию. Герой, проходящий через «теневое пространство».

У Алистера Кроули и поэтов-мистиков 20 века слово stalking использовалось метафорически — to stalk truth. В эзотерической литературе начала 20 века встречаются stalking, to stalk truth и другие похожие обороты — как путь, охота и поиск высших, трансцендентных знаний.

Вообще-то — конечно, нет. Далеко не всегда.
Но широко известно и общепринято — что именно да. Всегда. И безусловно.

Естественно! МЫ — всегда хорошие. Плохие — это всегда ОНИ.

Да не пережиайте вы так, ей-богу — ну не понравилось и ладно.
Я вот вам честно признаюсь: мне большинство книг в ваших избранных — нравятся. Даже очень. А вот «Мастер и Маргарита» — не нравится. Сложно отношение к этой книге. С одной стороны, там есть действительно гениальные куски. Буквально каждое слово. Но с другой — произведение целиком вызывает у меня отторжение. Не по нутру оно мне.
И что? Мне нужно заставить себя полюбить его? Потому что для большинства — это неприрекаемый шедевр. Или причислить себя к «быдлу»?

Конечно. Вы правы на все 100 %

Вы говорите о начале XX века, но Советский Союз уже в середине века и позже пропустил через систему лагерей более 20 миллионов человек, из них умерло свыше 1,5 миллиона.
Погибших от разного рода репрессий — до 3 миллионов.

А товарищ Сталин так браво вел войну, что Германия, сражаясь почти в одиночку против всего мира, потеряла менее 6 миллионов, а СССР — примерно 26–27 миллионов.

Так что прежде чем указывать на чужую жестокость, стоит вспомнить и трезво оценить свою историю.

Я хочу достичь точки взаимопонимания, хотя бы на 90%.
Я поддерживаю ваш общий посыл.
И, думаю, что в нашем случае хотя бы на 90% мы согласны. Спасибо вам.