8 ноября 1916 года Николай Гумилев писал Ларисе Рейснер — Лере, как он ее называл: «Я часто скачу по полям, крича навстречу ветру Ваше имя. Снитесь Вы мне почти каждую ночь. И скоро я начинаю писать новую пьесу, причем, если Вы не узнаете в героине себя, я навек брошу литературную деятельность».
Дорогая Kamellia, в полной версии будут целые периоды с другим уровнем накала эмоций (живые впечатления молодого солдата от учебы на срочной службе в 1940 году, от его армейских поездок и перемещений и т. д.) — это позволит распределить напряжение на большом пространстве звучащего текста. Но в самых драматичных эпизодах я, конечно, снова не удержусь от слез. Это именно эффект от абсолютной реальности пережитого людьми и запечатленного ими в слове.
Евгений, спасибо! Да, и в «Тунике», и в «Гондле» Гумилев играет мелодию на самых глубоких струнах своей души, и каждый звук ранит эту душу — и исцеляет ее.
Тульский кремль дорог мне еще и тем, что от него начинались наши частые прогулки-беседы с моим лучшим преподавателем, Виктором Семеновичем Камышевым. Мы были почти соседями и жили в часе ходьбы от Кремля, на Оружейной.
Неизменное добродушие Виктора Семеновича и благородство его манер вместе с ассоциациями вокруг имени КАМЫШЕВ всегда приводили меня к образу князя Льва Мышкина. К тому же, день рождения Виктора Семеновича — 22 августа 1938 — приходится как раз на границу между знаками Льва и Девы.
Чаще всего он ходил на работу и возвращался домой пешком. Само предпочтение ходьбы езде напоминает мне одно из лучших речений царя Соломона: «Видел я рабов на конях и князей, ходящих пешком» (Екклезиаст 10:7).
В совершенстве владея методом компаративизма, Виктор Семенович был настоящим магистром «игры в бисер». Именно на этой тонко интеллектуальной основе строились все его семинары и лекции, так написаны «США, ХХ век: литературный контекст» и «Великобритания: идейно-эстетические аспекты литературного процесса ХХ века».
Читая все исследуемые тексты в оригинале, он оставил блестящие и глубокие комментарии к ним. Стоппард и Хаксли, Фолкнер, Апдайк, Фаулз и десятки других имен навсегда стоят в нашей памяти рядом с его именем. Уже много лет Виктора Семеновича нет с нами, но сотни выпускников филологического факультета с любовью и волнением вспоминают о нем, читают и перечитывают его книги.
Тоской щемящей, шелестящим ветром
И шляпы, поднятой в поклоне, фетром…
Пустым балконом и раскрытой книжкой…
Звучит мне имя Ваше, князь Лев Мышкин.
Kamellia, у меня тоже есть стихи об Изольде. Они основаны на буквальном переводе имен Тристана и Изольды. Впервые я читала эту легенду в детстве, в благородном пересказе Нины Гарской.
Isolda – «на которую взирают»,
С которой, словно с сердцем, говорят,
Которую из тысяч выбирают
И ни единый не вмещает ряд.
Изольда – голос и Изольда – взгляд.
Безмолвие, бездонность, тайный клад.
Пройдет земли «печальная пора» –
Пребудут вечно сосны Моруа.
Изольда – «созерцаемая», знаю.
Но изо льда прозрачного еще.
И ясно руна Isa ледяная
Меж ней и страстью восстает мечом.
Спасибо, Александр!!! Первый трек с этими самыми пронзительными фрагментами я обязательно оставлю, для первого знакомства слушателей. Но потом найду верный тон, чуть более сдержанный. Иначе столько не продержаться ни исполнителю, ни слушателям.
Да, земными очами Гондла не увидел превращения волков в лебедей, но Груббе и Лаге (Грубость и Ложь) потрясены его подвигом:
— Я не видел, чтоб так умирали
В час, когда было все торжеством.
— Наши боги поспорят едва ли
С покоряющим смерть божеством.
И вождь ирландцев, прибывший в Исландию за своим королем, поднимает меч рукоятью вверх и произносит:
— Подходите, Христовой любовью
Я крещу, ненавидящих, вас,
Ведь недаром невинною кровью
Этот меч обагрился сейчас.
Исландцы подходят один за другим, целуя рукоять меча.
Об этом мече-кресте я тоже думала, сочиняя стихи:
Архистратиже Михаiле!
Вино нечестiя мы пили
И ложью душу холодили –
Доныне нёбо горячо…
И все ж раскрой над нами крылья!
Веди с собой, за милей милю,
Противостань нечистой силе
Державным огненным мечом!
Гессе создал Игру.
Лучше я все равно
Слова не подберу.
Бисера ровен ряд,
И параллель легка:
Голос – движенья – взгляд –
Имя – лицо – рука.
В слове и смысл, и вес,
Каждый и цвет, и звук –
Воля святых Небес,
Дело Единых рук.
18 декабря 2018 года
stihi.ru/2018/11/08/9304
Неизменное добродушие Виктора Семеновича и благородство его манер вместе с ассоциациями вокруг имени КАМЫШЕВ всегда приводили меня к образу князя Льва Мышкина. К тому же, день рождения Виктора Семеновича — 22 августа 1938 — приходится как раз на границу между знаками Льва и Девы.
Чаще всего он ходил на работу и возвращался домой пешком. Само предпочтение ходьбы езде напоминает мне одно из лучших речений царя Соломона: «Видел я рабов на конях и князей, ходящих пешком» (Екклезиаст 10:7).
В совершенстве владея методом компаративизма, Виктор Семенович был настоящим магистром «игры в бисер». Именно на этой тонко интеллектуальной основе строились все его семинары и лекции, так написаны «США, ХХ век: литературный контекст» и «Великобритания: идейно-эстетические аспекты литературного процесса ХХ века».
Читая все исследуемые тексты в оригинале, он оставил блестящие и глубокие комментарии к ним. Стоппард и Хаксли, Фолкнер, Апдайк, Фаулз и десятки других имен навсегда стоят в нашей памяти рядом с его именем. Уже много лет Виктора Семеновича нет с нами, но сотни выпускников филологического факультета с любовью и волнением вспоминают о нем, читают и перечитывают его книги.
Тоской щемящей, шелестящим ветром
И шляпы, поднятой в поклоне, фетром…
Пустым балконом и раскрытой книжкой…
Звучит мне имя Ваше, князь Лев Мышкин.
Isolda – «на которую взирают»,
С которой, словно с сердцем, говорят,
Которую из тысяч выбирают
И ни единый не вмещает ряд.
Изольда – голос и Изольда – взгляд.
Безмолвие, бездонность, тайный клад.
Пройдет земли «печальная пора» –
Пребудут вечно сосны Моруа.
Изольда – «созерцаемая», знаю.
Но изо льда прозрачного еще.
И ясно руна Isa ледяная
Меж ней и страстью восстает мечом.
*Tristan – «печальная пора»
12 августа 2013 года