Лавкрафт Говард - Хребты Безумия

— II —
Короче. Он говорит, что, когда они вдвоем с напарником нас на удачу искали, так на какой-то палаточный лагерь набрели. Как возможно это, не знаю, но ведь палатку печально известного Скотта нашли же как то, так почему и этому не быть?
Говорит, лагерь разрушен практически в ноль. Но складская палатка еще стояла кое как, почти вся под снегом, они ее по флагштоку с какой-то тряпкой, видимо флагом, распознали. Ну и повезло — пару разодранных ящиков с пеммиканом нашли. Какому кретину понадобилось так ящики с провизией разносить, нервничал что ли кто? Но, говорит, это точно не ветер. Представляешь, две трети банок разорваны. Чудно так, на разный манер. Словно упражнялся кто. А банки тридцатых годов, браток. Вот качество. Или холод сохранил? В общем, эта жратва их спасла. Они там же в палатке керосиновую лампу нашли разбитую, и керосин там был, везучие ребята. Ну они на лампе, на этой, даже нагреть пайку сумели. Видать, потому не отравились. Два дня они там отлеживались. Погода, Мак, говорит более-менее хорошая была. Они днем спали, потому что солнце грело, а ночью вокруг костерка из того, что удалось найти, бегали как гребаные индейцы, чтоб не заледенеть во сне.
Так вот, что-то странное слышали они теми ночами. Говорит, как будто ветер сквозь кованные перила на высоком мосту гудел, может слышал? Протяжно так. Как флейта или свирель. Не разбираюсь я в этих инструментах, я ж не дирижёр, но слушать даже этот рассказ было, мне вот лично, жутковато. Я знаю, что подобный звук может создаваться в высокогорных ущельях. Но здесь нет гор. Здесь нет никакого признака подобного. Даже на картах. Тут только снег. Равнина. Иногда в ясную погоду поздней весной тут облака выстраиваются причудливым образом на горизонте, но не более. Да, похоже на горы, но это совершенно точно облака, просто из-за того, что взгляду не за что ухватиться, кажутся они необычными, ну и все. А звуки подобные я сам не слышал никогда. Так, может ледник в заливе Мак-Мердо обрушится, мы тут, относительно не далеко — звук обрушения до нас долетает. Но это больше на гром похоже, никак не на то, о чем этот бедолага нам порассказал.
А на третью ночь, что-то я отвлекся, на третью ночь они почему-то разошлись. И это совсем уж странно. Тот второй парняга пошел почему-то в сторону, от куда доносился звук. Прямо ночью ушел. Или может Мак просто что-то не договаривает? По мне так они оба помешались от физических перегрузок, вот и разошлись куда глаза глядят. При просьбах уточнить этот момент, МакРиди почему-то цепенел и смотрел куда-то в пол, всегда в одну точку. И так могло продолжаться несколько часов. Мы, после двух подобных попыток, перестали его об этом спрашивать.

Странная история.
Почему-то у половины смены какое-то недомогание началось со вчерашнего дня. Болезнь, не болезнь… Да вот я сегодня на умывальнике, в помывочной, чьи-то зубы нашел. Металлокерамику. Кому пришло в голову у себя изо рта их выкручивать? Странно. Я сегодня присматривался мимоходом — у всех зубы на месте.

Ладно. Высылаю это все в комментарии к тебе, на удачу, может дойдет. Привет тебе и всем, кого знаю с другой стороны Земли. Сообщи там кому ни будь, что, во-первых, у нас тут «местный» в экспедицию записался, потому что из-за этой проклятой погоды у нас вообще сигналы не проходят, хоть с голубями отсылай. А во-вторых, надо же антарктического афроамериканца искать, нельзя бросить.
А, этого потеряшку нашего зовут, полное имя — R. J. MacReady, прям вот так вот ищи, а то по-нашему тамошние не поймут.

Что-то душно мне как-то. Муторно. Простудился что ли.
Ну давай, товарищ, пока. Рассчитываю на тебя.

До нескорого.

— IV —
Знаете, что самое абсурдное в этой ситуации? МакРиди мне все рассказал. Когда смена была полностью причащена, они решили оставить меня на время незатронутым, как лабораторную обезьянку. Они были уверены, что связь нарушена. Все, что будет сделано или сказано на базе, останется там. Эти твари очень хорошо соображают. По крайней мере, лучше нашей смены.
Хотите ли вы знать, как дело обстоит на самом деле? Должно быть, вы сидите сейчас там, на родине, читаете это, и думаете, что я свихнулся. Задумывались ли вы, а что, если все это правда? Вас не смущает, что возможно в вашем распоряжении остался месяц жизни. Точнее того, что вы обозначаете этим словом. Еще около месяца возни с собственной личностью… Вы все так прочно за нее держитесь. А ведь ваши нейробиологи уже эмпирически доказали, что ваша личность, это всего лишь определенным, совершенно индивидуальным образом упорядоченная цепь нейронных связей в левой части лобной доли мозга. Стоит повредить один сантиметр этой ткани – и вы будете совершенно другим человеком.
А что, если… Вы слышите меня?! Что если синхронизировать сознания? Что если устройство этой области лобной доли мозга сделать идентичной для всех? И какова будет тогда степень организации вашего человеческого общества? Как это вам всем понравится?
Глупцы. Мы уже присутствовали в большинстве миров земного типа. Везде, где есть углеродная форма жизни – там есть мы. И мы – это я. Вам удалось, в силу мало зависящих от вас причин, остановить мою борьбу с энтропией на полторы сотни тысяч лет. Всего лишь. Я знаю ваши повадки. Я знаю, что вы неизбежно будете мной.
О, живущий в центре всего и в промежутках существующего, один во всем и не пребывающий в единстве. Завывающий вихрь, переходящий из малого во многое, чтобы умереть и возникнуть вновь. Услышь меня, и укажи путь в бездну, открой дорогу на твое плато, как принял моего предшественника. Вернем тех, кто существует за гранью миров, томящихся, пребывающих в невыносимой тяжести застывшего времени. Впусти меня, ибо я делаю знак. Я слышу флейты. Я вижу туманные пики гор, которых нет. Впусти меня и мир снова достанется тебе. Он уже ждет. Он созрел чтобы вновь быть приобщенным к единому.

Вам придется отречься от собственной личности.
Я вас заставлю.

Зашлифуйте это все вот этой композицией из столовки второй антарктической экспедиции 1982 года, дорогой товарищ Holzin:

Stevie Wonder — Superstition